В глубинах пещер

      Сяо снова стоит на балконе Ваншу.       То есть, конечно, физически он все еще на той платформе, поддерживает стремительное движение, но сейчас он не может не попросить помощи.       Якши не так часто обращались к Мораксу. В основном просили совета, напутствия на жизнь, и только в крайних случаях звали Властелина Камня на поле боя. Они боролись до конца, до победного, всегда возвращаясь радостными в Ли Юэ. Делились с Мораксом успехами, а не жалобами. Ведь они поклялись оберегать эти земли, какими защитниками они будут если не справятся сами? Сяо оглядывается, высматривая иногда полупрозрачный силуэт архонта, но не видит ничего. Даже дракона в небе не видно, к Алатусу даже не идут. Один из голосов, обитающих в голове, просыпается, и начинает назойливо шептать что эта цель не столь значима, чтобы беспокоить Бога, что, продолжив звать, Сяо лишь потеряет все свое достоинство и репутацию, которую так долго строил.       Сяо думает, что жизнь нескольких людей важнее своей гордости. Продолжает звать Моракса, в надежде на его помощь, мечется по созданному подпространству, ища хоть какие то знаки. В конце концов кричит, начиная думать что все это только один из его кошмаров. Но вот только он забыл кое-что.       Рекс Ляпис умер несколько месяцев назад. Это был не театр и не игра с марионетками. Моракс. Действительно. Мертв.       Эта мысль бьёт наотмашь, заставляя резко вдохнуть ледяного воздуха и вернуться мыслями к Разлому. К чёртову разлому, который собирается похоронить уже второго Великого Якшу. Вокруг другие борятся с душами погребённых, сами уже на исходе своих сил. Или просто умерших становится больше, они оплетают коконом платформу, на которой они ищут выхода, и голоса в голове становятся громче, твердя о бесполезности этой затеи, их сил и самого Сяо в частности. И возможность умереть и унести за собой других отрезвляет, отвлекая от мыслей о самообмане и ловкой игре памяти, и заставляет думать.       Варианты мелькают в уме, но ни один не устраивает, на все нужно много времени или они рискованны. Сяо не может рисковать. Не когда под его ответственностью столько людей.       Сил остается все меньше, ноги не держат, а рука предательски трясется, наверняка пугая маленькую фею. Думать надо быстро, духи не оставляют места для действий, смыкаясь плотным кольцом.       Единственно верное решение — именно то, от которого его упорно отговаривали, но думать нет ни времени, ни сил. Поток анемо охватывает всех, кроме себя. Ему нужно держать компас, чтобы платформа протянула еще немного. Е лань пытается схватить его за рукав, забрать с собой на поверхность. Небольшого движения локтем хватает, чтобы пальцы прошли в миллиметре, не коснулись дрожащей руки. Люди исчезают во вспышке, которая попутно отпугивает призраков прошлого. Энергии не остаётся больше, хрупкий пол трескается под ногами, растворяясь в воздухе, оставляя без опоры.       Свободное падение сжимает органы, заставляет даже почувствовать страх, но Сяо спокоен. Люди, к которым он, страшно признать, привязался за последние дни, в безопасности и смогут сами за себя постоять в случае чего, а он уже свое пожил. Ветер задувает в уши, это даже к лучшему. Не слышно бесконечных голосов войны, не стоит беспокоиться о подходящей опасности, не слышно даже своего голоса. Сяо прикрывает глаза, расслабляя тело, и лишь ждет пока достигнет дна. Надеяться на чудо бессмысленно, Властелин Камня мертв, а кроме него вряд ли есть кто-то, кому не плевать на жизни последнего Якши, и кто может сделать что-нибудь. Темнота окутывает его окончательно.       Удара не следует, несмотря на ожидания. В лицо бьет яркий свет и с трудом удаётся открыть глаза. Сяо приподнимается на локтях, пытаясь откашляться, когда на него падает тень, спасая от режущего освещения, и смутно знакомый зычный голос смеётся: — Алатус! Сколько лет сколько зим! — Босациус! — уже другой, тоже знакомый когда-то, голос шикает в ответ, — дай ему очнуться хотя бы.       Тело, наконец, слушается Сяо, и глаза удаётся открыть, привставая. Тёплые руки помогают сесть, поддерживая, и обеспокоенное лицо с огненной копной волос показывается в поле зрения. Индариас, точно, она всегда всем пытается помочь. Рядом сидит заплаканная Бонанас, с кривой улыбкой и восхищением в глазах рассматривая Сяо. Резкое осознание ударяет в голову. Они мертвы уже как много лет. Это или иллюзия, или…       Вспоминаются недавние события: битвы, лабиринт, разлом, тоннель… Точно, он умер. Как спокойно он, оказывается, принял эту мысль.       Сяо оглядывается по сторонам, и к глазам подступают слезы. Он умер, но если у него есть возможность видеть своих братьев и сестёр, то может ли он сожалеть об этой смерти? Кажется, он неосознанно шепчет чьё-то имя. — соображает, ну слава Архонтам! — вроде, Меногиас. Или Бонанас. Сяо не очень распознаёт голоса, когда его со всех сторон заперли, обнимая до хруста костей. Алатус утыкается кому то в плечо, пытаясь спокойно дышать, но эмоции становится контролировать только сложнее. Он плачет, от боли, что была за эти годы или от радости встречи, он не знает. Он пытается трясущимися руками обнять всех, сжимая, возможно, до боли. Сяо чувствует запахи металла, морской соли, пряностей с костра и хвои с самых густых лесов. Так пахло любое пристанище, где останавливались Якши. Так пах дом Алатуса.