***
Выходит из клуба с удивительно хорошим настроением. Как правило, это происходит из-за надоедания. Ему надоедают эти люди, музыка, мигающий свет. Все это начинает раздражать. Он идёт, не спешит. Вау, и вправду, он гуляет. Ветер дует в лицо, волосы развиваются. Не хватало только летящих на руки птиц и ясного солнца,чтобы стать настоящей диснеевской принцессой. Ясное солнце. Ммммм, его давно не было в городе. А зачем оно? Что-то светит там, само по себе, на небе, только раздражает. Вот и нет его в Ленинграде. В Ленинграде только ветер, возможный дождь и облака. Он любит облака. Смотреть как они плывут. Ооо, особенно те, самые объемные. Смотря на этих громадин, понимаешь, какой ты маленький. Ему так нравится этот объем, ой, а как наверное будет интересно писать с ними картины? Подбирать цвет, вырисовывать каждое облачко, каждый изгиб. Рефлекс, тень, полутень, свет. Да, в нем все ещё просыпается эта бесконечная любовь к искусству в любом ее проявлении. Ведь внутренний Питер все ещё живёт в нем. А он любит искусство, и Думский тоже его любит, и ни капельки этого не стесняется. Да, он немножко полуфабрикат сейчас, но зато какой! А с какими знаниями! Задумался малясь, но он все ещё идёт по тротуару, все ещё на набережной. Вдалеке виднеется что-то цепляющее взгляд. Знакомая машина, светит фарами прямо на Думского. Прям в лицо. Глаза от такого заболели. Ужас, и кто только посмел. Машина подъехала ближе, а Думский остановился. Он увидел знакомое лицо. Нахмурился и пошел дальше. Из машины послышался знакомый голос. Он его не слушал. Шел спешным шагом, зажмурившись, без всякого желания сейчас слушать этого человека с его идеями и предложениями. Спасибо, не надо. Прошлого раза хватило. Точнее, прошлого раза с тем Москвой. На сколько понял Шура, но до него ещё не совсем дошло, думать о нем как-то сложно, да и не хочется совсем. В какой-то момент он начал рассматривать все вокруг пытаясь отвлечься, взгляд был брошен на небо. Ах, как жаль, его прекрасные облака превратились в серый безвкусный ковер. Раздражало. Боковое зрение зацепило движение сзади. Оказалось машина ехала за ним, голос доносился на удивление родной, волнующийся. Странно все это. Его начало выворачивать. Стало плохо. Раз стало плохо, значит надо бежать. И он побежал, домой, со всех ног. Машина осталась сзади. Долго бежать не получилось, но зато с его знаниями улиц он успешно скрылся от машины***
Прошло немного времени, когда через арку он входит во двор. Черт. Злосчастная машина стоит, а на нее опирается водитель. Москва тоже тут. Он активно делает вид, что рядом с его домом никто его не ждёт и заходит в парадную. Дверь, к сожалению, прежде чем закрыться, задержалась ещё на пару секунд, а шаги удвоились. Раздражает.В квартиру Шура заходит молча.Остановился по среди коридора, смотрит в пол. Ждет. Ленинград не выгоняет его из квартиры, не шлёт куда подальше. Надеется. Все ещё живёт в нем надежда на нормальный диалог и разрешение всех проблем… Хмурится и исчезает в комнате.***
В квартире откровенный бардак. Валяются бутылки, пакетики, всякий хлам.Миша видел квартиру Думского, в своем обычном состоянии, впервые. В голове не укладывается, как его прекрасная заря могла до такого докатиться? Вздох. –Не вздыхай так тяжело, тебе противопоказано, ты ж старый уже, мало ли, — Шура вышел из-за угла. Безразличные серые глаза смотрели на него. Московский шутку не оценил, да, года идут, но жизнь начинается только после 40, а ему ещё только за 30 стукнуло (по человеческим меркам).— И все же, тебе нужно бросить.–, снова бросил Михаил. –Все бросить, пить, курить, наркотики, и наконец, перестать меня игнорировать. – уже серьезней сказал он.***
После того, как Миша впервые очнулся в своей квартире, увидел себя, и увидел, что вообще происходит, он,мягко говоря, опешил. А когда увидел, что происходит с Питером, так вообще из мира выпал, благо на этот раз не на век, а на пару минут. В первый раз, когда они пытались поговорить, ничего не вышло. Саша тогда был под сильной дозой, а Москва только-только в себя пришел, как с бодуна. Все закончилось скандалом, громким. Там он узнал много нового о себе, точнее о себе во время своего беспамятства. И ещё узнал, что он делал с союзом и, что происходило с Сашей после блокады. Он узнал причину его нынешнего состояния, не так конечно, как он себе представлял, но хотя бы узнал. В то время пришлось уехать назад в Москву переваривать новую информацию и думать, что же делать дальше. Правда ничего не придумал, поэтому по привычке поехал в Питер за помощью. На этот раз на своей машине, а не в карете с кучером, как было раньше. Только вот на этот раз в уже Ленинграде ему никто не поможет. Но он все равно едет туда. И у него как раз было предостаточно времени обдумать будущий разговор.***
–Ох Мишенька, тебе же уже не раз было сказано, что МНЕ, мать твою, уже наплевать на все в этом мире и на тебя в том числе. Хватит за мной уже ходить. Хватит меня просить об этом. Я не буду с тобой вновь разговаривать на эту тему, прошу тебя по человечески, езжай к себе и больше меня не тревожь. Не проси о том, что я сделать не смогу.***
Наркотики сильно влияют на человека, на его психику, тело. Нервная система страдает особенно, поэтому человек становится дерганным, появляются галлюцинации, тремор и раздражительность. С ними Думский стал раздражительным. Все может вывести из себя за секунду. Как спичка в стог сухого сена. А ведь сдержанность была качеством, которая была при Александре всю его жизнь. Его к ней приучили.Его знали как гордый, красивый, сдержанный город. Да, конечно, в свои, так скажем, подростковые времена, а они выпали на его правление, он иногда показывал свой характер, эмоции, но жизнь штука интересная, быстро сломила юношскую пылкость революцией, растрелом Романовых и новым Москвой. На него революция повлияла особенно сильно. Теперь им движет не его желания, а желания людей, которые стоят на президентском посте.Сейчас Москва наконец отошёл от их влияния, но что теперь? Нужен ли он теперь Думскому? Теперь уже нет, теперь уже поздно. Невский когда-то уже просил у него помощи в прошлом, и не раз, но его бросили, послали. Он понял, что верить никому нельзя, даже человеку который был с тобой всю твою жизнь… Поэтому он стал таким. Он стал Думским. С непривычки, новичок в своем одиночестве, наткнулся не на тот район, не на тех людей, не на те понятия, не на ту веру, а дальше как в тумане. Точнее пыли. Белом порошке.***
— Мы с тобой уже говорили в прошлый раз и мне вполне хватило.–, все так же настойчиво, но крика не было. Как будто задыхается, но все же говорит. — ты наверное не помнишь, — стреляет прямо в цель, московский действительно не помнил, даже не догадывался— но я то все помню, к сожалению –отчётливо. Ты наверное не помнишь, но я помню, как ты кричал на меня, как разбрасывал мебель по кабинету от злости, как говорил, что ненавидишь меня. Ты наверное не помнишь, но я тебе напомню, что это ты сказал, что нам больше не о чём говорить, что это ты выгнал меня из столицы с криком, чтобы я больше не возвращался. И в конце концов, это ты хватал меня за волосы и с силой сжимая, выдавливал голову в стол, говорил, что я предатель и ты ненавидишь меня! –, сорвался на истошный крик в конце. Он смотрел на лицо Миши. Тот был в ужасе. Он действительно не знал, что было тогда. Об этом в прошлый раз Думский промолчал. Да, были какие-то отрывки воспоминаний в памяти, но по ним нельзя было увидеть того, о чем сказал Ленинград. Его сознание стерло все плохое, оставив только более менее нормальные воспоминания. И это ужасно. Ведь теперь он не знал, что он сделал. И он не знал как вернуть Сашеньку. Как вернуть ЕГО АЛЕКСАНДРА***
Ужас в глазах одного, ярость в глазах другого. Все ещё смотрят друг на друга.У Миши начала кружиться голова, он оперся рукой на стену в качестве опоры. Собственные ноги уже не держали. Слишком много за прошедшие три дня. Эмоции переполняли, мозг не работал, от этого он начинал сходить с ума. –Саш, зорька моя, о чем ты?..–Шепчет в бреду ища надежду и выход коего нет. В конце концов падает на колени. Руки в пол, голова опущена, мозги не варят, а делать что-то надо.Саша все ещё стоит перед ним.— О чем я? — ядовитая ухмылка. — Я о том, о чем ты не помнишь. Твой жалкий мозг что, вырезал все эти воспоминания? Неужели я попал в цель? Просто знай, что ранее я рассказал тебе просто наше нынешнее общение и взаимоотношения. Ты сходил с ума со своей идеологией, называл предателем, но почему-то все ещё приезжал трахать меня по вечерам, когда тебе хотелось. Даже не учитывал мое желание и состояние, к слову, его тогда вообще не было.— теперь он смотрит, и ждёт. Чего ждёт? Не знает. каких-то слов? Каких? Извинений? Извинениями рваные раны не забинтуешь, а сердце не заменишь. Мольб? Теперь для Думского бога нет, так что все они будут для него неискренними. Он вслушивался в тишину, ему действительно хотелось чего-то услышать от пришедшего в себя не так давно Москвы.И он услышал. Кап, кап. По полу стучит вода. Кап кап. Действует на мозг внешняя среда. Кап кап. Зрачки сужаются. Кап кап. Мнение меняется. Из глаз Москвы текли слезы, он не услышал ни извинений, ни мольб, он услышал нечто более искреннее. Слезы. Они обычно означают, что эмоции льются через край. В буквальном смысле. Мишу сейчас переполняла печаль, горе, тревога, обида на себя, ненависть, безграничная любовь и желание помочь. Но он был сейчас бессилен. Именно поэтому, он стоял на коленях, с опущенной головой и плакал. По настоящему, по живому. Перед Сашей. Такие эмоции давно его не посещали, слез не было очень давно. Он уже даже задумывался о том, что больше никогда не увидит и не почувствует их обжигающий след на своих щеках вновь, но вот они, сами капают из его глаз, мылят зрение и обозначают его слабость. Слабость в данной ситуации, слабость перед Зарёй. Он не может изменить этот мир так, чтобы он стал не таким жестоким для зари. Он не может избавить его от боли и от всей этой дряни, что загрязнила этот лучистый свет. Но кто сказал, что он сдался. Кто сказал, что он не последний идиот, который готов об стенку биться головой, но спасти то, что дорого ему. Вот именно, что никто. Он всегда старался быть сильным. Ему приходилось быть сильным . Но сейчас он слишком устал. Шура был в ступоре. Он никогда не видел его слез, казалось, этого даже не было прописано в его физиологических функциях. Как Он, олицетворение, которое всегда для Саши было идеалом поведения и сдержанности, мог..плакать?. Даже говорить сложно о таком, а представить тем более. Но все бывает в первый раз. Он не принимал наркотики уже довольное долгое время, пару часов как минимум, а значит, пришло время для ломки. Тело резко схватывает судорога, руки трясутся, начинается озноб. Думский падает на пол рядом с Мишей. Складывается чуть ли не в три погибели. Мягко говоря неприятно. Миша в шоке поднимает глаза на него, протягивает руку помощи. Только вот в силах ли он сейчас ему помочь? Правильно, нет. Он даже не знает как. Но рука сама тянется, жаль, что ее сразу же отмахивают. Думский через силу встаёт, помощи не принимает и идёт в комнату. Он хотел было залезть в шкаф и достать новую дозу, жаль руки сейчас у него слабы, он просто не сможет. Сил не хватит. Конечно же сейчас есть Москва, только вот, он бесполезен. А ведь раньше он глаголил о том, что всегда поможет и поддержит его в любой ситуации. Значит нагло врал. Уголки губ от этой мысли иронично поднимаются. Новая судорога тут же схватывает тело так, что в ушах звенит. Он с грохотом падает на пол. Головой удариться не успел, Миша оказывается был все это время рядом, успел поймать. Только вот потерять сознание Думскому это не помешало. Теперь у Миши бессознательное тело Зари на руках, ахуй в глазах и мозг, который все ещё после пробуждения не может прийти в себя. А у Думского новые бесконечные кошмары, новые судороги, но благо звона в ушах уже нет. Его заменила тишина и какие-то слабые голоса прошлого. Они так сильно давят на раны, которые он так старательно пытался залечить белым порошком и скрыть маской безразличия и веселья. Пытался обмануть сам себя. Он всегда был слишком чувствительным к внешнему миру. Он всегда слишком любил этот внешний мир. Как жаль, что сейчас он так сильно не хочет просыпаться и снова оказаться в нем.