Бал

Богатый дворец. Инструментальная музыка, что разносится эхом по обширному залу. Музыканты с головой ушли в своеобразную работу, так легко и безмятежно перебирая ловкими пальцами струны и клавиши, создавая, тем самым, достаточно приятное слуху звучание. Безумно огромные, дорогие люстры свисают с высокого потолка. Со стороны кажется, что он наравне с небом. Украшен мрамором и рисунками. Цветовая гамма, пусть и не представляла собой ничего необычного, была, на удивление, приятной. Не резала глаза яркостью, но и не была слишком блеклой, позволяя наслаждаться ей. Хватает всего трех громадных люстр, чтобы в помещении было светло, словно от яркого июньского солнца. Свечи, которые и даруют свет, теряются среди золотых украшений на светильнике. Все драгоценные элементы и декорации будто тоже горят ярким пламенем за счет отражения, еще лучше освещая зал. Во дворце довольно прохладно, но это едва ли ощущается сквозь множество слоев одежды. Легкий холодок и приятная свежесть создают ощущение мягкого, летнего ветра. Витает запах, напоминающий тянущийся от букета свежих цветов аромат. Он слегка кружит голову, позволяя избавиться от негативных чувств хотя бы на один бал. Люди кажутся чем-то второстепенным по сравнению с помещением. Лишь яркие пятна, добавляющие в картину ритма. Их не особо много на настолько большой зал. У многих играет улыбка на лице. Нет чувства какой-то тяжести, наоборот, в воздухе витает ощущение легкости и некой дружелюбности. Гости движутся, разговаривают, что-то берут, появляются и исчезают из виду, договариваются с кем-то, утонченно удерживают бокалы с напитками. Кириллу Петровичу балы всегда были чужды. Ему была неясна вся эта суета на светских вечерах. Он не видел особого в смысла в подобной деятельности, от того и не любил появляться на них. И если с некоторых церемоний можно уйти, отказаться и не появиться там вовсе, то некоторые - например как этот - требовали его обязательного присутствия, как сына императора. От чего ему и приходилось просиживать время здесь, наблюдая за гостями, что вполне были довольны данным вечером. Их право, никто их за это не осудит. Романову, к его несчастью, тоже пришлось приглашать кого-то, правда, сделал он это лишь один раз, и то, из уважения к матери, попросившей его об этом. Дама попалась, на удивление, не плохой. Конечно, судить о чужих навыках в бальных танцах он мог, и ещё как. Сам ведь с детства занимается и запомнил, кажется, все движения наизусть, оттачивая их с годами почти что до идеала. Негоже ведь императорскому ребёнку позориться, тем более в чём-то подобном. Взгляд, неожиданно для него самого, приковывается к одной танцующей паре. Точнее, к молодому человеку. В голове быстрыми кадрами мелькают моменты с этого же вечера. Похоже, этот парень, что выглядел, кстати, достаточно молодо, любил подобные мероприятия, ибо кружил уже какую даму за этот бал. У него была прямая спина. Уверенные, изящные движения. Он глядел на свою партнёршу. Однако, далеко не так, как смотрят на любимую, дорогую для сердца девушку. Даже не так, как на ту, которой дарят танец. Смотрел он на неё, кажется, очень пусто, будто бы лишь потому, что так положено. При этом словно не видя в ней ничего особенного. Глаза у него были яркими, зелёными как изумруды, но в них отражалось безразличие. Его будто больше интересовали их движения. Причем как свои, так и её, ведь взгляд его часто перемещался на руки и тело юной партнёрши. Кирилл не понял до конца, хорошо это, иль плохо. Однако, наблюдение продолжил, медленно переходя с его лица. Он двигался слишком уверенно, что из-за грации движений Романову верилось в его профессионализм. В его движениях чувствовалось знание и понимание музыки. Он очевидно умел слышать и понимать ритм. Однако, иногда он, прижимая девушку чуть ближе к себе, соприкасаясь с её грудью своей, поворачивался намеренно быстрее. А низ платья дамы в такие моменты приподнималось, позволяя взору заметить нижние юбки, а так же оголяя стройные ножки в белых чулках и маленьких бальных туфельках, что так чётко выполняли каждый шаг. Незнакомец умел вести даму в танце, это было заметно. Идеальный, глубокий прогиб в спине, именно такой, каким идеал видел императорский сын. Яркая, такая странная сияющая улыбка - он приковывал к себе всё внимание и не отпускал. И даже дама в своём пышном, явно дорогом, украшенном перьями и камнями платье, с множеством юбок, оголёнными плечами и руками, меркла на фоне его. Все танцующие в центре зала пары начинают кружиться. Стук каблуков еле слышным эхом разносился по помещению. Однако, даже так Романов, при всём своём желании, не смог потерять из виду того парня. —И кто это? — Шепотом, вслух произносит, не осознавая того, и хмурит брови свои. — Ах, Разрешите поприветствовать, Ваше Императорское Высочество! — Низко кланяется рядом стоящий мужчинка. Пухлый, в дорогом одеянии, всё как по последней моде империи. Романов удивляется слегка, брови вверх вскидывает, однако, махает рукой в его сторону, подобным своеобразным жестом разрешая выпрямиться и продолжать говорить. — А это, Ваше Высочество, — Он делает паузу, выпрямляясь, поправляя одёжки, на секунду оборачиваясь в сторону парня, о котором ведётся диалог, — Князь Разумовский. Владимиром звать, вроде как. Кирилл хмыкает слишком уж многозначительно, а после, легко кивнув, достаточно быстро удаляется, бросив напоследок что-то из разряда: "Благодарю". Обходит чуть-ли не весь зал. На прошлом месте оставаться категорически не хотелось. Однако, даже там спокойствие его длилось недолго. Примерно пару минут. Его молчаливое и скучное времяпрепровождение прервалось голосом откуда-то сбоку: — Ах, это же Его Высочество, Цесаревич Кирилл Петрович. Здравствуйте-здравствуйте! — Приторно сладким голосом проговаривает тот самый парень, кланяясь. Недостаточно низко. Недостаточно склонил голову. Недостаточно искреннее приветствие. Кажется, Романов уже хоть как-то пытается найти изъяны в парне, дабы прикрыть идеальный танец. — Здравствуйте, Князь — Разумовский, — Увидев непонимающий взгляд серых глаз он, выпрямившись, поясняет тут же, — Князь Разумовский. — Хорошо, Разумовский. Вас же Владимиром зовут?— Интересуется Кирилл, едва скривившись от того, что князь выпрямился без его позволения. — Владимиром. Владимиром Алексеевичем, если быть точным! Неужто Вы взаправду следили за мной? — Гадко ухмыльнувшись, нагло спрашивает, чуть прищурившись. — Что? — Недоумевающе произносит, кажется, чуть запоздало. Разумовский ладонью рот прикрывает, смеясь, чем лишь сильнее вгоняет цесаревича в ступор. — Простите-простите, Ваше Высочество. Просто... Было тяжело не заметить Ваш взгляд. Сначала я правда думал, что вы засмотрелись на девицу, что танцевала со мной, однако... — Он глаза чуть закатывает, продолжая ухмыляться, пока Романов стыдливо краснеет, отводя взгляд. — Господь Богом молю, забудьте... — Вздохнув тяжко, проговаривает, хмурясь, — И, будьте добры, прекратите уж смеяться! Где всё Ваше уважение? — Возвращает остатки гордости и уверенности, надменно глянув, тут же после этого отворачивая голову, явно желая прекратить диалог. Владимир, якобы виновато кланяется, голову опускает. Извиняется, что звучит не слишком то и правдиво, отчего Кирилл цокнул языком. — Так...И что Вы хотели, Владимир Алексеевич? — Переводит тему, выгнув бровь. — Как уже упоминалось ранее, я заметил Ваш взгляд, Ваше Высочество. И, хоть приходить к принцам вот так, без приглашения и предварительного уведомления - в вышей степени непочтительно, но всё таки. Хотелось бы обговорить с Вами кое-что, — Он многозначительно улыбается, склоняя голову, перед этим шагнув ближе. Кирилл Петрович вздыхает, хмуро глядя ему в глаза. А правда ведь, в вышей степени непочтительно. Совершенно неправильно. Всё поведение этого человека выходит за рамки "правильного" и всего того, чему его учили. Его извинения звучат крайне неискренне, а весь вид словно кричит о том, что Владимир прослушал всё то, что ему в детстве говорили о хороших манерах и воспитании. — Был бы это кто-то из моих братьев или сестёр, то вы бы могли уже ожидать наказания, — Хмыкает задумчиво, вскинув брови, — Однако, можете считать, что Вам повезло, Владимир Алексеевич. Всё таки, я не являюсь своими братьями, да и атмосферу данного вечера портить не собираюсь. В принципе, Романов был не против провести пару часов в компании какого-то заносчивого дворянина, лишь бы не не здесь, на балу. Всё таки, для принца лучше обсудить то, что он хочет, нежели продолжать наблюдать за всем тем, что происходило здесь, ибо из раза в раз не менялось абсолютно ничего. Кроме того, что каждый раз к нему приставали разные люди. И почему только все эти высшие сословия так любят праздники? Заметив лёгкий кивок со стороны Разумовского, Романов едва задумывается. Надо бы как-то ускользнуть отсюда, дабы переговорить наедине. Ведь, как его обучали, подобного рода разговоры должны происходить не в шумном зале. Просто так было бы достаточно трудно ускользнуть, не повысив количество слухов о своей личности и не вызвав нежеланных сейчас вопросов. — Пройдемте, — Бросает быстро, безразлично и холодно. Тут же направляется к выходу, понадеявшись, что князь не отстает в развитии, легко всё поймет и отправится за ним. Впрочем, так и происходит, из-за чего Кирилл легко выдыхает. Проходя мимо очередного гостя, Романов якобы случайно задевает того плечом и спотыкается. — Ах! — Растеряно восклицает принц, мягко схватившись за руку уже подошедшего Владимира. Благо, его ладонь была в перчатке, да и голой кожи он не коснулся толком. — Кажется, я подвернул ногу. Какая жалость, я же не смогу более присутствовать здесь! — Разочарованно высказывается, нарочно громко, и для правдоподобности своего грустного вида качает головой, делая максимально пострадавшее лицо, — Князь, не окажете-ли чести провести меня? Казалось, откуда-то сбоку доносится шёпот о "нынешнем мужестве" и редкости этого явления, но он полностью пропускает это мимо ушей. Дворяне всегда любили потрепать языком. Романов смотрит на князя с небольшой надеждой, стиснув зубы, едва ли сильнее сжав между пальцами одёжку Владимира. Правда, этот парень же не кажется идиотом, он должен понять столь простой намёк! Разумовский словно нарочно выжидает несколько безумно долгих секунд, прежде чем кивнуть и аккуратно повести юного наследника к выходу из зала. Стоит им только перешагнуть порог, как Кирилл Петрович быстро, немного резко отстраняется, выпрямляясь, смело вставая на "раненную" ногу. Лжёт он, в самом деле, отродясь плохо. Однако, в этот раз, вроде как, у него получилось. — Да уж, Ваше Высочество, враньё у Вас крайне неубедительное, — Якобы невзначай высказывается князь, гадко усмехнувшись. Кирилл чуть-ли не давится воздухом от данной наглости, возмущенно краснея. М-да, манеры у этого дворянина просто отвратительные! Как подобное вообще взбрело в его голову? В очередной раз Кирилл Петрович убеждается, что Разумовский — напрочь лишённый ума человек. А ведь ему ещё повезло, что из всех императорских детей попался именно он. Иначе, за подобную вольность в речи, он мог уже и с головой попрощаться! Не все столь благоразумны как он, могут и в штыки все принять. Господь Бог явно очень сильно любит его. — Извольте, пожалуйста, оставить лишние комментарии при себе, — Отрезает недовольно, едва ли не процедив сквозь зубы, проходя мимо, — Идёмте в более подходящее для разговоров место, Владимир. — Просто "Вару", — Отвечает кратно он, и направляется следом, при том держась слегка позади, так, что Романову приходится остановиться и повернуть голову, непонимающе взглянув на князя. — Что, простите? — Вы, конечно, мало интересуетесь жизнью простого народа, но я не думал, что даже слушки ходящие всюду не знаете, — Усмехается словно издевательски, поправляя кудрявую прядь, — Меня так простой люд прозвал. Изначально я был просто "Вор", по их словам, конечно же, ха! Ну, не удивительно, у несвободных всегда виноваты все вокруг, но не они. Кхм, так вот. В последствии, спустя некоторое время ношения этой "клички", из-за одной маленькой девчонки появилось "Вар". Я случайно услыхал это. Ну, а чего мне терять? Преобразовал это в своё своеобразное прозвище. Разумовский смеётся просто непозволительно несдержанно и громко. Так, что его хохот громким эхом разносится дальше по коридору. Да так, что начинает казаться, будто где-то там могут и услышать их. А Романов лишь стоит в лёгком шоке, бегая взглядом по чертам лица парня, с трудом подбирая слова ко всей этой... Ситуации. Нет, ну правда же, просто абсурд какой-то! — Ха? И в какой это такой момент мы стали столь близки, чтобы Я звал Вас по... Прозвищу — С легким отвращением выпаливает он слегка взволнованно, особенно акцентировав свое внимание на последнем слове. И для большего подкрепления крайне недовольного кривится едва. Однако, это никак не пугает князя. По крайней мере, виду он не подает. Он даже бровью не ведёт, не то, чтобы говорить что-то о страхе. Любой другой бы на его месте уже осознал произошедшее и извинялся бы во всю! Вот же... Глупец. — Ну-ну. Не хотите - как хотите! — Быстро уходит от темы, возобновив движение, уходя уже вперёд принца. Кирилл хмыкает, спокойно терпя все действия со стороны князя, направившись за ним следом. Идут они в тишине, никто не решается прервать её, заговорить первым. Лишь стук каблуков туфель об пол, разносящийся по коридору приятным эхом, не дающим сойти с ума от бесконечного потока мыслей, что кружатся в голове, сбивая с толку. — И, всё таки, я видел, как Вы заинтересованно наблюдали за мной и той дамой, — Произносит, медленно вводя в тему, постепенно, при этом, замедляя шаг, — Ваше Высочество, не позволите ли мне пригласить Вас на танец? И останавливается окончательно, разворачиваясь лицом к принцу. Кланяется низко, протягивая руку в пригласительном жесте. Кирилл застывает в лёгком шоке. Что? Погодите, просто что? Его пригласили на танец. Князь. Мужчина. Мужчина, чёрт его подери. Романов, кажется, на мгновение даже выпадает из реальности. Далеко не каждый день его приглашают потанцевать парни. Последний раз танец с мужчиной у него был ещё когда он только обучался, в далёком детстве. И то, с его же учителем. Это же... Просто недопустимо, практически! Молодые люди должны кружиться в вальсе с прекрасными дамами! С барышнями, чёрт возьми, а не с юными принцами! Где такое видано, чтобы сам Его Высочество и... С каким-то мужчинкой-князем. Это ж какие слухи, какая порча репутации. А церковь? Что церковь вообще скажет, если сам Императорский ребёнок... Кирилл совершенно внезапно осознаёт, что, кажется, всерьёз рассматривает данное предложение. От этого он вздрагивает, а кончики ушей едва краснеют. Вот же... Он не знает, почему продолжает стоять. Вот так вот глупо, застыв, удивлённо всматриваясь в лицо напротив. Не двигается, ничего не говорит. Почему продолжает размышлять об этом "приглашении". Почему не развернулся и не ушёл прочь сразу же, после услышанного. Почему не прогнал самого князя. Почему он... — Ну так, Ваше Высочество? — Прерывает поток вопросов Владимир. Каков же наглец. Какой же нетерпеливый мужчина. — Не вежливо, между прочим, прерывать Императорскую особу, — Хмыкает, не найдя ничего, что можно было бы сказать. — Я могу принять это за "да"? — Хихикает, склонив голову. — Ты...! — Цедит сквозь зубы, хмурится, однако, замолкает. Отворачивается немного, стыдясь, но, сделав лёгкий кивок, кладёт свою ладонь, скрытую под белоснежной перчаткой, поверх чужой, якобы принимая предложение, — Чёрт бы побрал Вас, Владимир. — Какие громкие слова для Императорской то особы! — Хохочет негромко, выпрямляясь. Владимир легко поднимает их руки чуть выше плеч, свою же вторую почти невесомо кладёт на спину, что кончики его пальцев были между лопаток. Словно он, в глубине своей душеньки гнилой, так же боится этого танца, как сам принц. Кирилл, вскинув брови чуть вверх, окинув заинтересованным взглядом человека напротив, принимает ведомую позицию, размещая собственную ладонь на плече. Чуть неуверенно сжимает, выдыхая. — И какой же мы, интересно узнать, танец будем исполнять? — Произносит на выдохе, чуть опуская голову. — Не беспокойтесь, Ваше Высочество. Попробуйте прочувствовать... Угадать, — Отвечает подозрительно спокойно, однако, принц повинуется. Первые движения выходят для Романова неловкими, а сам он старается отстраниться от парня настолько, насколько вообще возможно. Все выглядит непонятным, странным. Он послушно повинуется движениям партнёра, идя за ним, словно бы в пропасть неизвестности, пытаясь и вправду почувствовать. Понять. Подстроиться. Он напряжён. В принципе, такое нормально. Нужно быть сосредоточенным на том, что ты делаешь. Нет времени на то, чтобы окунуться в глубокие размышления, позабыв о мире реальном. Разве что, если ты - заводная куколка, которая выполняет все движения, даже не задумываясь. Однако, он был более, чем реальным человеком. Ему нужно было максимально сосредоточенно наблюдать за каждым шагом, поворотом, дабы после сложить это в полную картину. Ему нельзя опозориться. Только не сейчас, ему, императорскому сыну, что с детства обучался разным бальным и не только танцам. Сейчас худшее, что он может сделать — опозориться. Это заставляет его размышлять активнее, а взгляд более нервно бегать по чужому телу, так и не поднимаясь к лицу. У них не такая большая разница в росте, может сантиметра два-три, так что приходится продолжать держать голову опущенной. Как только Кирилл смог уловить нить понимания и осознать, что именно изначально находилась в голове Владимира, то становится чуть проще. Он даже легко вдыхает полной грудью, слегка улыбнувшись. В голове, кажется, даже музыка заиграла, перекрывая собой все переживания и тревогу. Сейчас не до этого. Когда он, здесь, такой открытый и ведомый каким-то князем, кружится с ним, то всё внимание лишь на самом процессе. Нет место чему-то лишнему. Лишь он, Владимир, и их танец. Ритм бьёт по ушам. Кирилл уже не пытается сохранять дистанцию, прижимаясь чуть-ли не грудной клеткой к мужчине на против. Голова почти что гордо поднята, словно и не было того смущения и неуверенности. Воздуха катастрофически не хватает, однако, он продолжает. Продолжает двигаться, кружиться. И пусть он был не так опытен в данной позиции, он старается выглядеть уверенно. Держать осанку идеально ровной, не показывать секундного смятения. Он схватывает на лету каждый жест партнёра, тут же понимая и отвечая. С Владимиром было неимоверно приятно. Никогда ещё в жизни Романову не доводилось танцевать с таким опытным партнёром. С такой ловкостью и наслаждением, как теперь. Их движения дошли до такого полного понимания и единства, и так слились, что казалось, будто у них — одно желание, одно дыхание, одна музыка в голове. Кажется, что если прислушаться, то у них будет одно сердцебиение. Оттого было у них чувство какой-то неясного стремления. Возвышенности, странной лёгкости, что совершенно не сочеталась с совсем мелко подрагивающим от длительного нахождения в одном положении рукам, и ещё не столь яркой боли в ногах. Ещё несколько ритмичных шагов, сопровождаемых характерными стуками их каблуков, как Романов чувствует, как ладонь, что находилась всё это время на его спине, начинает чуть сильнее надавливать на него. Ему дважды повторять не надо, как и разжевывать — всё схватывает на лету. Наклоняется послушно, голову назад запрокидывает, оголяя чуть светлую шею. Их грудные клетки соприкасаются. Принц пользуется этим мгновением, словно спасательным кругом — втягивает в лёгкие побольше воздуха, давая себе словно вторую жизнь. Он вновь выпрямляется, становясь чуть-ли не по струнке. Оставаться на месте удаётся не долго. Вновь шаги. Они едва ли касаются носочками туфель пола. Раз, два, три. Поворот. Он мельком замечает, как кудряшки партнёра в какой-то степени мило "подпрыгнули". Голова чуть кружится от множества движений. Четыре, пять, шесть. Они отстраняются друг от друга словно синхронно, будто чувствуя. Кирилл, будучи ведомым руками Владимира, проворачивается грациозно, на мгновение останавливаясь к нему спиной. И уже в следующее он вновь поворачивается. Встречается с ним взглядами. Разглядывать его глаза получается недолго. С каждым их движением Кирилл Петрович всё больше начинает терять связь с реальностью, погружаясь с головой лишь в процесс. Никогда ранее у него не получалось настолько проникнуться, как сейчас. Было спокойно так, что даже хотелось просто прикрыть глаза. Остаться здесь. В этом мрачном, тёмном коридоре. Просто продолжать этот танец. Чтобы это мгновение не заканчивалось никогда. То, что его целуют, Романов осознает далеко не сразу. Они уже давно остановились, но продолжают так глупо стоять, никуда не дев руки. Владимир целует его трепетно, осторожно. Невесомо почти. Но так нежно и правильно, как не смогла бы ни одна девушка, - Кирилл уверен. Он застывает, покрытый мурашками и холодом. Не получается сделать хоть что-то, ни ответить, ни оттолкнуть наглеца подальше. Он просто замирает. Стоит, кажется, даже не дыша. — Спасибо за танец, — Произносит в самые губы, чуть отстранившись. Казалось, что этот поцелуй длился целую вечность, хотя на деле, Романов уверен, что это были считанные секунды, — Увидимся в мае, Куромаку. Романов вспыхивает, брови поднимаются чуть-ли не к потолку. Он внезапно вздрагивает, делая мелкий шаг назад. Владимира уже нет. Словно след простыл. Он оглядывается ещё несколько раз, прислушивается. Тишина. Ничего более. Щёки вспыхивают ярко-алым от осознания всего произошедшего. Куромаку. От куда Владимир вообще... Романов аккуратно кладёт ладонь на свои же губы, моргая пару раз. Всё это слишком странно. — Увидимся в мае, Вару... — Произносит на выдохе как-то томно, прикрывая глаза. До этого дня Куромаку не любил балы. Что ж, у него теперь есть время пересмотреть свою позицию. Кажется, он будет ждать бал в мае больше, чем реформ.