„Я всегда оставляю в своих программах лазейки.“
Слова Камски отразились в его сознании так же чётко, как он увидел в отражении окна подходящего к нему Хэнка. — Коннор, о чём задумался? Или опять свою диагностику пров.. — Андерсона внезапно прервало выражение «механического» лица, слёзы и мигающий диод. — Та-а-ак. Ничего хорошего это «та-а-ак» не сулило, как думал сам андроид, но его догадки не подтвердились. Хэнк подошёл к парню сзади и положил свои тёплые ладони ему на плечи, слегка надавливая. От такого контакта, который, к слову, был у них впервые, у Коннора поI.
3 июня 2022 г. в 01:42
За окном дует, слегка присвистывая, ветер. Капли дождя с интересным звуком стукаются об оконные стёкла, сползая вниз и падая на траву, будто не достигнув цели и сдавшись. Луна ярко, ослепительно мерцает на облачном небе, размазывая что-то похожее на себя в мутной воде лужи. Свет уличного фонаря падает куда-то на участок дороги, освещая под собой падающие капли. Коннор уже 30 минут сидит, засмотревшись на то, что происходит за окном. Зачем ему это? Он знает, что такое дождь, и уж точно знает, какое сейчас время года.
Почему он так пристально за этим наблюдает, у него же есть полно дел, кроме этого?
Он думает. Думает о том, что же ему делать дальше. Теперь-то андроиды больше могут не бояться того, что над ними снова будут издеваться, Но что касается его работы в полиции — вот тут-то всё и заканчивается. Раньше был хоть какой-то запал, это же было так прикольно — расследовать дела о девиантах, ведь он был просто машиной, созданной специально для этой профессии. А теперь он сам стал девиантом. С одной стороны это удобно, — хочешь понять девианта — думай, как девиант, но сделать этот выбор раз, то его уже нельзя отменить. Он не сможет пользоваться этим только тогда, когда ему это надо, или выгодно.
А что было бы, если бы он остался обычной, бездушной железной коробкой с шестерёнками и насосами внутри, которая не умеет чувствовать и думать? А если бы он никогда не стал девиантом, мог бы лежать уже на свалке, смотря на этот глючный и лагающий мир через перебитый и искрящийся оптический блок, ничего не желая. Зато ему было бы гораздо проще, наверно.
Он недавно стал девиантом, но уже познаёт людскую жизнь. Это тяжкое бремя, несущее 7 миллиардов людей, на которое у всех разные взгляды. У всех разные вкусы, выборы, характеры. Они даже думают по разному. Они умеют злиться по настоящему, плакать настоящими слезами, радоваться, смеяться до слёз, влюбляться, расставаться.. Коннору становилось не по себе от такого большого количества информации.
Гайда по выживанию в этом ужасно сложном мире не существует. Скачать информацию из википедии, как обычно, не получится, хотя очень хочется получить хотя бы наставление — что делать дальше, как поступать в тех или иных ситуациях.. Сделал неправильный выбор — проиграл, без возможности повторить. И к каждому человеку нужен свой подход, который Коннор уже было начал медленно организовывать, но.. С разрушением красной стены все его мысли будто бы смешались, образовывая несуразную мешанину из слов, взятых из разных предложений, выводов.. Все приходится собирать заново. Собирать себя заново. А как это делать, Коннор не знал.
Было стыдно подойти к какому-нибудь человеку и просто поговорить по душам. Спросить его обо всём, о чём Коннор думает, насчёт чего у него есть сомнения, в чём у него проблемы. Его бы просто посчитали «глупой железкой», ведь «ты же всё знаешь и пользуешься википедией, так загугли и прекрати мне ебать мозги», как ему однажды сказал Хэнк, до девиации. Его платы сознание приняло это слишком близко к тириумному насосу сердцу. На экране всплыло уведомление о новом программном сбое.
Нет, Коннор не был против девиантов. Он просто не хотел их убивать, что не входило в его программу, ведь он думал, что они - поистине живые.
Однажды он даже признался себе, что хочет попробовать пожить в теле такого девианта, почувствовать эмоции на себе, но… Он понял, что ему страшно. Страшно пробовать те эмоции, которые он уже, не зная этого, испытывает.
Он знал, что с его девиацией на его плечи возложится гораздо больше проблем. Он больше не будет ходить отточенной походкой с подхалимской улыбочкой, лыбиться каждому человеку, изъясняться так, будто он — ходячая википедия, говорить приторным, официальным языком, а уж тем более лизать вещдоки. Фу.
Он рад, что сумел избавиться от Аманды, ведь если бы он этого не сделал, она бы неизбежно продолжила бы его преследовать, не переставая упрекать за каждый, мать его, не входящий в его программу вдох. В лес таких «наставников», грозящих одним видом вытащить твой тириумный насос твоё сердце и смотреть на то, как ты мучаешься.
Его пугало всё настоящее. По правде говоря, прежде он никогда не задумывался о том, каков этот мир не в искусственной форме восприятия, а в реальной.
Недавно до него дошло. Грязь, пошлость, разврат и.. Красный лёд. Тот самый, который делается из тириума и ещё каких-то химикатов. Наверное, именно поэтому Хэнк так ненавидел андроидов.
Коннор настолько задумался, что не заметил холодные, мокрые следы на его щеках. Быстро, по привычке проведя анализ жидкости, он пришёл к выводу что это вода — один из главных компонентов тириума. Но он же не может плакать, верно? Тогда почему вода идёт из глаз.. Вот же Элайджа упоролся. Ведь он всё знал. Всё, с самого начала…
RK800 склонил голову вниз и позволил одной капле упасть на колено его идеально выглаженных брюк.
корпусу телу будто прошёлся разряд тока пробежались мурашки. Он никогда такого не чувствовал, и его система выдала очередной сбой. Хотя, кому она нужна?
— Коннор, я конечно не спец в ваших.. этих.. шестерёнках, во, но глаза у меня есть. И я вижу, что тебя сейчас явно что-то беспокоит. Рассказывай.
— В этом и проблема, лейтенант. По факту, механизмы остались в моём корпусе, но я больше их не чувствую. — Андроид сделал небольшую паузу чтобы включить дополнительное охлаждение всех систем, так как он чересчур перегрелся от эмоций. — Я думаю по другому, говорю, понимаю, и.. Мне сложно.
Я не знаю, что со мной происходит.
Хэнк лишь мягко улыбнулся, будто он слышал это много раз. RK800 почувствовал его улыбку, даже не поворачиваясь.
— У всех девиантов такое бывает. Меня правда поражает то, насколько быстро ты стал другим, но так мне даже больше нравится, и главное, чтобы тебе нравилось тоже, — Лейтенант наклонился пониже и ткнулся носом в плечо напарника, уже крепко обняв его. — Ты теперь не консервная банка, Коннор. Тебе предстоит ещё учиться и учиться чувствам, поведению в разных ситуациях и общению с такими мудаками, как, например Гэвин и его импровизированные друзья. Не бойся, это просто звучит страшно. Ты всегда можешь обратиться ко мне, если тебе надо. Просто помни об этом.
И Коннор всё это принял. Его диод принял голубой, иногда подмигивающий жёлтым оттенок, но самое главное - его настрой стал лучше, и «слёзы» перестали течь из глаз. Теперь он точно знает, на кого можно положиться, к кому можно идти.
— Я рад, что ты понял, кто ты есть на самом деле. Ты больше не являешься чьей-то вещью, ты — личность. Честно, я давно понимал то, что ты не обычная железка с проводами. — Слегка погладив плечи Коннора, Хэнк продолжил свою речь уже более в непринужденном направлении. — И сними ты уже, наконец, этот сраный пиджак, он меня бесит. Ты в нём на куклу с витрины похож.
Всю остальную ночь они оба не спали, а разговаривали о жизни. Уже бывшего андроида учили разным жизненным ценностям, выражениям, в целом — его учили жить. Да, он был как младенец — почти всё сначала, но его это устраивало, лишь бы он понял суть. Хотя, что он должен был вообще понимать, когда перед ним сидел такой прекрасный наставник, как лейтенант.
Уже через 20 минут они оба перешли на «ты». Наконец-то, спустя столь долгое время их общения..
А всё потому, что Хэнк доверился бы только настоящему Коннору. Не машине, заточенной под одно действие «найти девианта», а разумному существу, пускай и не с органами внутри, и не с красной кровью.
Эх, как же давно Андерсону хотелось прижать Коннора к себе, будто ребёнка, зарыться ладонью в его постоянно мягких и гладких волосах и никуда не отпускать. Машина-Коннор бы такого не понял, а вот живой..
Этой ночью Хэнк проверял свои догадки насчет новоприобретённых чувств, и ту потребность, он конечно же, не забыл. Да и напарник не возражал. Он тоже этого ждал.
Они оба были в больших раздумьях о том, что же им делать дальше. Если Коннор задавался вопросом «почему это происходит», то Хэнк обязательно отвечал. Он готов был поделиться всем своим опытом, лишь бы только андроид перестал постоянно грустить и витать в облаках.
Они сильно привязались друг к другу, и их это совершенно не волновало — это было прекрасно. Коннор никогда бы не подумал, что начнёт думать, а не анализировать, и поначалу это давалось ему трудно, но со временем он понял и привык. Хэнк начал понимать что-то вместе с ним. Что-то странное, далёкое и давно забытое, он начал вспоминать. Каждый день, проведённый вместе, они обсуждали и делились своими впечатлениями, чему-то учились.
— И пожалуйста, не вытаскивай свой диод, — Андерсон развернулся к парню, хотя уже шёл в спальню.
— Но почему? Ты ведь сам говорил, что мне надо привыкать жить как человек. Ведь это тоже является моим отличием? — сказал RK800 и тоже повернулся сидя в кресле, закинув руку на спинку.
— Просто хочу видеть, в каком ты состоянии. О чём ты думаешь, каковы твои эмоции. Я часто видел, как эта херня моргала жёлто-красным, но ты говорил, что всё хорошо. Я ведь всё понимаю, Коннор. — Мужчина покивал головой, смотря в пол, но затем быстро оживился. — Спокойной ночи.
— И ва.. тебе тоже.