Счастья тебе, неприякаянная

"Смешная ты, рыжая", - прошелестели губы чужие, шершавые в бледно-грустной усмешке, когда она, тонкая, не менее бледная, шурша белизной венчального платья, шла под венец с человеком, которого даже не знала. И глаза ее с испугом дикой лани искрятся чёрным огнём от паршивых мыслей и терпкого саке, что растеклось лужей в ее алой пиале; пока человек напротив не рассмотрел черты лица ее поближе, со скепсисом старого художника : волосы с ржавыми бликами в утомительных волнах и впадины вместо зрачком, где чёрный утопает в чёрном, - болезненная красота едва распустившегося цветка. "Хорошая ты, рыжая", - слышит она, пахнущая горечью степной полыни, все по-прежнему худощавая и даже немного острая телом; ее дом пропитался неизменным уютом молодого тепла и журчащего камина среди просторной гостиной - все завалено книгами. Мужчина - не муж - смотрел теперь, как молодой поэт в поисках морской глазури в ловушке бесконечного золота песка, и находил что-то неуловимо грустное в отражении этих бездонных глаз. "Добрая ты, рыжая", - скажет он спустя год, истекая кровью прямо у ее порога, пока бинты с ее костлявых рук не лягут ровными полосами на его рваные раны; он шипит от гаснущей боли, она дрожит не то от зимнего холода, не то от волнения, переполнившего ее молодую душу. Она одинока, пока супруг исчезает на работе, она безразлична к жизни, похожа на сгоревшую спичку. Горела ли она - вопрос продолжал кровоточить в стальной клетке взломанных рёбер. "Красивая ты, рыжая", - шёпот прямо в губы, пока ее тонкое тело с самобытной грацией извивалось под напором чужого тепла; она тихо смеялась о том, что бездарно порочна, в то время, как человек находил в ней что-то отдаленное с ангелом; пока излишний холод просачивался внутрь утонувшей в сумерках комнаты. "Счастья тебе, неприкаянная", - подумал мужчина, умирая, пока его кровавые сгустки ползут из зияющей дыры в груди; в то время она оставалась дома, под крылом тяжелой грубой крыши, защищённая и одновременно открытая перед простой человеческой болью. Похожая на розу и ядовитый плющ она смотрела на своё отражение и тихо ненавидела свои ржавые локоны, которые так страстно любил он. Как и ее саму.