***
Из сна меня выдернула гулко ударившаяся об стену оконная рама. Видимо, щеколда на створке не выдержала натиска ворвавшегося в комнату ветра и сорвалась с кольца. Зловещее завывание вьюги стряхнуло с меня последние остатки сна и я вдруг осознал все, что со мной произошло. Резко меня охватила такая всепоглощающая печаль, что я чуть не заплакал. Сидя на заправленной кровати, я закрыл лицо руками и наклонился вперед. Меня трясло от пережитого, от воспоминаний, от слабости, и от жалости к себе. Я ведь знал, что она уйдет. Всегда знал, и все равно не могу смириться до сих пор. С каждым таким сном я все больше теряю рассудок, не в силах принять реальность. Сколько же раз я просыпался, заново ощущая эту потерю, будто впервые? Сколько раз напрасно испытывал болезненную надежду? Этот последний сон показался мне особенно мучительным. Будто в этот раз я действительно отчетливо слышал ее голос и ощущал ее теплую кожу под своими пальцами. Погруженный в печаль, я не сразу заметил, что был одет в свою привычную форму. Верно, я ведь не прекращал работать с тех пор, как путешественница оставила меня, и я пытался заглушить тоску нескончаемыми миссиями. Все настолько плачевно, что я даже не менял одежду, засыпая прям так на несколько часов, а затем вновь шел работать. Но это не помогало мне заполнить брешь в душе. Последние клетки мозга видимо окончательно истощились, и я отчего-то стал шарить по карманам одежды. Сердце пропустило удар, когда в одном из них я что-то нащупал. Вытащив руку, я посмотрел на ладонь, сжимающую…Цветок. Белый цветок, по-мертвому твердый и совсем ничем не пахнущий, покоился в моей руке, от чего мне вновь стало мучительно больно. Я боялся представить, как он там оказался. Ее любимый интейват станет моим хроническим бременем и напоминанием об утраченном счастье.I
3 июня 2022 г. в 09:41
Волны методично подкрадывались к берегу и растворялись в грязно-белой пене прибоя, оставляя влажные следы на песчаной гальке. Я провожал эти волны глазами, отмечая про себя, что с каждым разом они подбирались все ближе ко мне. Ветер постепенно усиливался, заставляя волосы на моей голове вставать дыбом, а кожу покрываться мурашками. Подняв взгляд на небо, я увидел плывущие по нему темные тучи. Они были далеко, но, как мне показалось, уже давили на землю своим весом.
Погода была откровенно паршивой, но я не мог покинуть этот берег. Мне нужно было дождаться ее.
Даже не могу с точностью оценить, сколько я здесь находился, но, думаю, довольно долго, потому что по ощущениям мне давно уже надоели сырость и холод. И все же, с каждой секундой чувство ее приближения становилось все сильнее и сильнее.
Туман над берегом делал весь пейзаж зыбким, призрачным и одновременно унылым. Дышать становилось труднее, а холод в моей душе ощущался невыносимо остро. Поежившись от страха, я принялся считать удары своего сердца. Через какое-то время я заметил, что уже досчитываю до трехсот, и тут же сбился, не в силах побороть нервного напряжения.
Не знаю, что вообще на меня нашло, но состояние было ужасным. Казалось, еще немного, и я сойду с ума от тоски. Силы были на исходе, но вдруг, сквозь пелену уныния стало пробиваться робкое, очень далекое эхо ее голоса.
– Аякс!
Мое имя из уст путешественницы прозвучало будто заклинание, и вся гнетущая атмосфера вокруг мгновенно испарилась. Словно из мглы, рядом со мной вынырнули ее ладони, протягивающие звездные ракушки разных форм и размеров.
– Принесла еще раковин, для твоей коллекции. Я вернулась бы раньше, вот только увидела эту красавицу, – Люмин кивнула на вершину своей охапки, где, словно вишенка на торте, покоилась большая перламутровая ракушка. – Она приросла к высокой скале, и мне пришлось сперва лезть вверх, а затем кое-как отдирать ее от проклятого камня. Но это ведь стоило того?
Она посмотрела на меня своими ясными и спокойными глазами, словно бы говоря: «Ну как, ты ведь рад?». Я улыбнулся, тронутый ее тоном, и утвердительно кивнул головой.
От моего жеста Люмин засияла еще больше, и на ее румяных щеках выступили очаровательные ямочки. Казалось, она обернулась лучиком света, и на ее фоне серость окружения стала еще более выразительной. Ее красота была почти мистической – как яркий свет, внезапно проникший в темный подвал, или как торжественная музыка, вдруг заигравшая в давно опустевшем зале.
Люмин стояла рядом, продолжая протягивать груду ракушек, как бы хвастаясь, какое богатство она насобирала. Для меня. И я поймал себя на том, что гляжу на нее, как завороженный. И кажется, ей в эту минуту нравилось мое внимание.
Внезапный порыв ветра с моря застал нас врасплох, и несколько ракушек из горстки Люмин разлетелись по пляжу. Я почему-то вдруг испугался, что она непременно расстроится, но вместо этого она рассмеялась и резво побежала собирать потери, от усердия даже высунув язычок. Мне захотелось ее догнать.
Она поймала мой взгляд и просияла, как лунная дорожка, а затем вдруг отбежала дальше, при этом не прекращая смотреть на меня. Похоже, Люмин затеяла игру, в которой я был не прочь поучаствовать, и я с усердием стал бежать за ней вдоль берега, окликая ее и поднимая ракушки, которые все падали у нее из рук. Кажется, это ее очень веселило.
Некоторое время мы бежали и не переставали смеяться, пока, в конце концов, ноги не стали путаться и спотыкаться об то и дело встречающиеся булыжники. Не смотря на усталость, я чувствовал себя на вершине блаженства. Постепенно Люмин расслабилась и замедлила бег, а потом совсем остановилась. Тогда я ее и настиг.
Мне вдруг захотелось совершить какую-нибудь несусветную глупость, чтобы порадовать ее, и я бережно притянул девушку к себе, а затем неуклюже чмокнул в макушку. Путешественница прижалась лицом к моей груди и тихонько захихикала, давая понять, что она не собиралась противиться моим действиям. Мягкие волосы щекотали мне нос, и я уткнулся в них лицом, вдыхая сладкий запах, параллельно поглаживая прохладные плечи Люмин.
Я обнимал ее долго и крепко, боясь отпустить, будто бы, если она отстранится, я мог потерять ее навсегда. При этом, стоило мне чуть ослабить объятия, как я немедленно ощущал, что ее руки на моей спине напрягались и сами заставляли прижаться сильнее.
Грудью я чувствовал, как бьются наши сердца, слышал тихое прерывистое дыхание путешественницы и совершенно не думал о том, чтобы разрывать эту трепетную связь.
Однако, Люмин все же сделала это первая, и как бы мне не хотелось, я не мог протестовать. Затем она выцепила белый цветок, из пары тех, что неизменно украшали ее волосы, протянула мне и сказала:
– Оставь его себе. Как память. И пожалуйста, прости меня.
Я не понимал, о чем она. За что ей извиняться? Разве могла она быть в чем-то виновата передо мной?
Но, все же, я послушно взял протянутый цветок и бережно спрятал его во внутренний карман мундира. Затем провел ладонью по щеке девушки, от ушка до кончиков волос, и почувствовал на своей ладони влажные горячие капли.
Люмин плакала, и я сам готов был заплакать, не понимая, почему. Я чувствовал, что что-то не так. Меня снова наполняла странная, отвратительная и какая-то липкая апатия.
– Прости меня, – все повторяла она, не успевая вытирать скатывающиеся слезы и практически задыхаясь от избытка чувств. – Я всего лишь воспоминание, вызванное твоим истощенным сознанием. Пустота, которую ты видишь вокруг – это то, что ты чувствуешь. И я больше не могу ее заполнять, как бы тебе этого не хотелось.
Все вдруг резко стало каким-то ненастоящим. Окружающий пейзаж медленно расплывался, начиная от горизонта и постепенно приближаясь к нам. Но я видел только ее испуганные глаза, дрожащие губы и растрепавшиеся от ледяного ветра волосы. Ее отчаяние отражалось в моем собственном лице, а разум просто отказывался принять катастрофу, которая вот-вот меня постигнет.
– Прощай, мой навеки любимый Аякс.
Она бесследно растворилась в воздухе, отнимая у меня последнюю надежду.