Балбес

Дин смотрит на неё, открыв рот. Его не интересуют ни волшебный пейзаж, ни загадочные тоннели, ни тёмное озеро — он уже насмотрелся на них за эту пару минут. Она сидит в лодке напротив него и смотрит отрешённо в воду, как будто События и в помине не было. Волосы у неё распущены, даже за косу не дёрнуть. А ещё она совсем не обращает внимания на то, что Дин давно наступил ей на туфлю. Смешная. Сложно представить, что Симус почти всю дорогу в поезде молчал, потому что сейчас он непрерывно болтает обо всем и ни о чем одновременно. Дин смеётся над какой-то шуткой и понимает: они подружатся. Пихает нового знакомого в бок и шепчет, наклоняясь ближе к нему: — Я на ней женюсь! Симус тут же деловито спрашивает: — На кальмарихе, про которую тот чел из поезда рассказывал? Ну даёшь, чувак, она же скользкая! Ставлю карточку с Мэтьюзом на то, что ты к ней даже не прикоснёшься, застремаешься! Дин на это только отмахивается — несмотря на все плюсы Симуса, в любви он не смыслит ни-че-го. Ещё бы, у него нет ни братьев, ни сестёр, и некому Симусу поведать о таком прекрасном чувстве. (Правда, у Дина тоже братьев нет, но зато у него есть одна старшая и три младших сестры, а ещё две кузины и четыре кошки — и они тоже все девочки!) А Дин о любви знает всё, да-да! Он знает, что волшебный Поцелуй Любви спасёт от заклятия, что заклинания рассеиваются в полночь, что девочки любят джентльменов, а ещё то, что именно ему предстоит быть принцем для той, кто окажется его Единственной. Вот только эта девчонка совершенно неправильная! Она не похожа ни на одну из его знакомых, совсем ни с кем не разговаривает, и если бы не Ницыдент… Ицыдент… Событие, то Дин вскоре бы подумал, что она инопланетянка, которая не умеет говорить на человеческом. А ещё она всю дорогу почти не моргает. Впрочем, карточка с Мэтьюзом — хороший вклад на будущее… — Прикоснусь, не сомневайся! Готовь весь альбом, лузер! * * * Дин вспоминает о своей влюблённости через неделю, когда Симус впервые ругается с девчонкой с их факультета. Их — девчонок — всего пятеро, но они все до чёртиков одинаковые, кроме блондинки, к тому же постоянно ходят все вместе, и Дин решает не особо запоминать их имена, собираясь выучить их когда-нибудь потом. Но эту мамзель Дину запомнить нужно обязательно, чтобы не допустить роковой встречи — Симус твёрдо решил довести её до слёз. Девочку зовут Фэй, выясняет Дин опытным путём, подслушивая их разговоры. Фэй любит кокер-спаниелей, трансфигурацию и хочет дружить с Парвати, которая уже подружилась с Лавандой. Осталось узнать, кто из четырёх оставшихся — Парвати. Вычислить потенциальную подругу Фэй не составляет труда. В этом Дину внезапно помогает МакГонагалл, уж очень любящая проводить перекличку в начале урока. Имя Парвати находится ровно посередине списка, до Гарри и Дина, и её рука лениво поднимается в ответ на строгое «Парвати Патил». Дин видит только её спину, но замечает, что её волосы самые тёмные среди его однокурсниц, и на обеде Дин пристально высматривает её за столом Гриффиндора. Находит: она сидит рядом со старостой, повернувшись лицом к девочкам. Они обсуждают что-то несомненно важное, потому что визгливый голос Фэй доносится до Дина через половину стола, но ни слова разобрать невозможно. Но вот Парвати поворачивается, чтобы взять напиток, и Дин роняет вилку — это она! Это та девчонка из лодки! Его будущая жена! И как он мог про неё забыть? * * * Дни бегут со скоростью света, и Дин просто не успевает писать эссе, учить таблицы совместимости ингредиентов, запоминать очередную формулу расчёта траектории кометы и тренировать новые заклинания, а ведь надо ещё найти время, чтобы погонять в мяч, поиграть в плюй-камни, научить Блейза делать боевых оригами-лягушек и отдохнуть хотя бы час от этого всего! Поэтому Дин не особо удивлён, когда Перси Уизли предлагает ему перестать заниматься чепухой и уделить время Чарам, которые даются Томасу хуже всего. По тону старосты понятно, что тот настроен абсолютно серьёзно и предложение следует воспринимать как настойчивую рекомендацию. Дин вздыхает и записывает себя в список на дополнительные занятия. До него в списке уже записаны сам Перси, четверо второкурсников, какая-то незнакомая девочка и подружка Перси. Возможно, эта незнакомая девочка с другого факультета? Своих он знает почти всех — случай с Фэй заставил Дина хотя бы заочно познакомиться с учениками Гриффиндора — мало ли что. Он вглядывается в список почти минуту, пока его не отвлекает Симус: он зовёт присоединиться к спору. На этот раз он шуточно сцепился с Роном и, кажется, доказывает, что маггловские фейерверки лучше магических. Они оба знают, что это не так, но доказать свою правоту нужно в любом случае. Дин встаёт на сторону друга, но аргументы стремительно заканчиваются. Зато в голову приходит факт, против которого этим потомственным магам нечего сказать: — А у магглов танки есть, вот! Спор действительно затихает. * * * Суббота начинается с жареной курицы и тыквенной каши. Дин любит всё оранжевое, поэтому считает это за хороший знак. Перси сказал в десять быть у старого кабинета Истории магии, поэтому в девять сорок четыре Дин в оранжевой водолазке уже стоит у двери и пинает от нечего делать выступающий из кладки камень. Из стены появляется голова Пивза и недовольно ворчит что-то вроде «по голове себе постучи» на староанглийском, но в перепалку не вступает и исчезает так же, просто втянувшись в стену. Интересно, а разве призраки спят? Очень вовремя подходит староста с ключом, и Дин задаёт ему этот животрепещущий вопрос. Перси неопределённо жмёт сначала плечами, но потом ударяется в пространные рассуждения о природе эктоплазмы. Дин думает, что Билл Мюррей просто бы испепелил Пивза, даже не дав тому рассказать напоследок одну из его любимых шуток про лупу. Чаша весов морали перевешивает в сторону старосты — тот хоть и зануда, но не убийца паранормальных существ. Занятия у них проходят спокойно, Дин даже удивляется, что на уроках может не стоять галдёж. Второкурсники отрабатывают какие-то пассы палочкой, чтобы трансфигурировать металлический куб в деревянную пирамиду, Перси тихо объясняет Кормаку, где он ошибается при пересадке мандрагоры. Дин сидит на парте, болтая ногами, и не понимает, зачем он здесь. Книгу по Чарам он может читать и в библиотеке. Пользы так же будет ноль. Дин оборачивается на скрип двери и тут же решает, что польза от этого дня всё-таки будет. В кабинет входит Она. Парвати выглядит растерянной, поэтому Дин машет ей рукой, приглашая на самое крутое место в этом довольно старом классе — на парту, почти оранжевую от миллионов слоя лака. Лицо Парвати озаряется улыбкой, и она сразу из загадочной Снежной Королевы становится самой обычной девчонкой. Дин роется в сумке и наконец выуживает оттуда горсть рябиновых ягод, протягивает однокурснице. Она выглядит удивлённой и берёт только одну ягодку. — Ну и зря, — закидывает рябину в рот Дин, — это вкушно! Ты пошему пришла? Шары? Парвати ещё больше кажется сбитой с толку. — Воздушные? А нас разве такому учат на первом курсе? У неё ещё и чувство юмора есть! Дин определённо на ней женится! Он проглатывает ягоды и повторяет то же самое. Парвати забавно наклоняет голову, почти как тигр в Манчестерском зоопарке, обдумывая сказанное, и качает головой. На громкий голос Дина уже оборачиваются и шипят второкурсники, поэтому девочка показывает руками какие-то жесты. Томас ничего не понимает. Он пытается ответить ей так же, путается в пальцах и бросает эту затею. Под звонкий хохот Парвати он достаёт пергамент и выводит вопросительный знак. Переписываться с Парвати здорово, она знает хинди, любит волейбол и разбирается в языке цветов. И Чары обсуждать с ней понятно. У Дина в принципе туго со всем, что не имеет объяснения, и Парвати объясняет ему почти на пальцах, как работает перенаправление магического желания на палочку, и как из странных закорючек получается заклинание. У неё же проблема совсем другая — Лаванда говорит, что Парвати совершенно не умеет сосредотачиваться. — Оно и видно, — фыркает Дин и получает от неё подзатыльник. Впрочем, позаниматься им всё-таки удаётся, они засиживаются над таблицей по совместимости неорганических ингредиентов почти до ужина, пока Перси их чуть ли не силой выталкивает из класса, чтобы они наконец поели. По пути в Большой Зал Дин и Парвати успевают обсудить, какая ветка метро Лондона самая крутая и почему Хогвартс-экспрессом управляет машинист, а не магическая магия. Тема поездов очень подходит для того, чтобы спросить у Парвати насчёт Инцидента (Дин недавно наконец нашёл это слово в словаре), но идущий позади них Перси убивает всю атмосферу. Дин пытается найти правильные слова. Получается скверно: — А как тебе сама поездка до Хогвартса? Было что-то, что запомнилось больше всего? Что-то необычное? Парвати равнодушно пожимает плечами. Они идут в молчании до следующей лестницы, и девочка наконец отвечает: — Я видела шоколадную лягушку оранжевого цвета. И в соседнем купе очень громко смеялись семикурсники. Остальное так же, как если бы ты ехал на электричке до Шеффилда — душно, скучно и очень укачивает. Дин кивает, и они опять молчат. — А после поезда? Парвати оживляется: — А-а-а, ты про это? Я ехала в лодке с тем огромным лесничим! И у нас чуть не выпал парень из лодки, представляешь? А он его как хвать, а тот как заорет, а он как цыкнет ему, так тот и заткнулся, сидел потом молча до самого замка, а потом этот парень на распределении как выкинет… Дин вздыхает несколько разочарованно. Он ждал определённо чего-то более конкретного. Про Инцидент она даже не заикнулась, будто и не было его никогда. Смешная. * * * Дина нельзя назвать наблюдательным, но даже он понимает, что с его новой подругой творится что-то неладное. Он видит её в совершенно разных местах, будто Парвати умеет телепортироваться со скоростью света. Он видит, как её настроение меняется со скоростью света: то она хохочет над шутками Рона и шушукается с Лавандой, то проходит мимо них, будто знать их не хочет. Он видит, как она тараторит вечерами в гостиной, умудряясь в одно предложение поместить больше информации, чем Тони, когда он полчаса говорит о своём любимом квиддиче, и как медленно и вдумчиво она отвечает на какой-то дурацкий вопрос Дина, случайно встретившего её у теплиц. Дополнительные занятия по субботам незаметно входят в привычку. Первое время все, конечно, ноют, что у них отнимают законный выходной, но их как-то быстро осаживает подружка Перси, напоминая, что если баллы заработают не они, то слизеринцы, и в конце года победит Слизерин. Опять. Дин не видит в этом ничего странного — Блейз, единственный его друг из слизеринской тусовки, который не стремается водиться с гриффиндорцами, как-то упоминал, что с отстающими у них строго — гонят в Запретный Лес к кентаврам, чтобы те обучали тормознутых, окунают головой в Большое Озеро или даже оставляют на крыше Астрономической башни на целую ночь. Сейчас звучит сомнительно, но в тот вечер всё это было достаточно пугающе, да и не верить Блейзу причин не было. Одну субботу дополнительных занятий Дин честно прогуливает — вот ещё не хватало в день рождения учиться! — и тут же получает Тролля по Зельеварению. М-да. Чисто из чувства противоречия хочется доказать Снейпу, что он не прав, пускай это совершенно невозможно в этой жизни, поэтому в следующую субботу Дин собирается на эти импровизированные уроки, как на экзамены. Учебники, перо и чернила, любимая водолазка, подходящий настрой… … который развевается в тот же миг, когда Парвати проходит мимо их лакированной парты куда-то за задние столы, даже не здороваясь, и начинает строчить что-то на пергаменте, почти задевая носом кончик пера. Обиделась, что ли? Жизнь с миллионом сестёр и кузин научила Дина извиняться первым, даже если он был прав, поэтому он закрывает учебник по Чарам и решительно идёт к подруге. Парвати не обращает на него внимания и Дин стучит легонько по столу. Девочка вскидывает голову: — Чего тебе? Недружелюбно. — Как твои дела? Что пишешь? Как дела с Чарами? — если закидать её вопросами, она забудет, что обижается. С мамахен получается, по крайней мере. — А откуда у тебя такое классное перо? А ты видела, как вчера Вуд влетел в доспехи? Ха-ха, «влетел» — оценила? Будто на метле не рассчитал поворот, ха-ха. Она закрывает глаза и шумно выдыхает. Дин знает такой приём: она наверняка считает до трёх. После этого мамахен обычно начинает кричать, чтобы он ей не мешался под ногами. Пора сматываться. Дин мчится обратно к себе за безопасную оранжевую парту, но не может удержаться и оборачивается. Парвати сидит так же с закрытыми глазами, но вдруг открывает глаза и смотрит на Дина в упор. Это пугает. — Ты можешь мне помочь? И неуверенно добавляет: — Дин? Ещё спрашивает! Он тут же подсаживается к однокурснице и опять заваливает её вопросами. Зачем, почему, как, что, когда, кто? Теперь в другой последовательности… Обязательно нужно уточнить, когда, кто, кого, и не забыть главный вопрос «почему?» Она хочет что-то сказать, но Дин не даёт ей и слова вставить, сам не зная почему, будто хочется задразнить, как Симус дразнил Фэй. Девочка хлопает рукой по столу: — Медленнее, мурх! Мур? Это она так шутит? К кошкам темы последних уроков вообще не имели отношения! Дин осторожно переспрашивает: — Мур? — Мурх! Могу продублировать на английском для болтливых: ме-длен-не-е! Что непонятного? Ме-е-е-е-длен-не-е! И вдруг она прикрывает рот рукой и шепчет испуганно: — Вот шайтан, я совсем забыла, что не все знают хинди… Прости меня пожалуйста, прости-прости-прости! Теперь Дин точно ничего не понимает. За что простить? Что она такого сказала? Почему так испугалась? Он хочет задать ей все эти вопросы, но девочка сама на них отвечает: — Мурх означает на английском что-то типа вашего «балбес». Сорвалось с языка, я честное слово не специально, ты просто так запутал меня своим обилием слов… Смешная. Раньше ей болтовня никогда не мешала. Зато теперь Дина смущал «шайтан», так же вырвавшийся из Парвати раньше, чем она успела подумать. Обычно она не ругалась. Ну, кроме того Инцидента, про который она не знает или делает вид, что не знает. Но теперь-то она не отвертится от ответа! — Как тебе поездка в Хогвартс-экспрессе? Весьма экспрессивная, правда? Парвати почти одновременно бледнеет и краснеет. Дин не совсем понимает, как это возможно. — Ой, так это был ты! Как же неловко вышло, блин, блин, черт возьми, я, пожалуй, пойду, спасибо за компанию! Позже с Чарами разберёмся, до скорого! Парвати спешно собирается и вылетает из класса, шепча проклятия на французском, даже раньше, чем в голове Дина возникает глупое сравнение его подруги с Золушкой. Только вместо туфельки на лестнице она забывает на столе своё эссе. Смешная. Он определённо на ней женится. * * * Может, она притворяется? Или Парвати как Ева из того древнего фильма? Только у Евы было, кажется, три личности, а у подруги всего две. Кузина рассказывала, что перепады настроения у девушек — это нормально, но не настолько же часто! А ещё Дину просто необходимо отдать ей эссе. Он поднимается по последней лестнице, ведущей к башне Гриффиндора, но натыкается на Симуса. Он жаждет узнать, может ли Левиосой поднять целый доспех, и этот вопрос внезапно увлекает Дина гораздо больше, чем какое-то эссе. Потом они вспоминают, что рядом с картиной, где нарисованы тигры, есть картина, где на лужайке резвятся зайцы, и им становится интересно, дружат ли животные, или всё же тигры иногда съедают зайцев, но поблизости нет ни одного портрета, который мог бы им ответить, и мальчики отправляются в башню. В гостиной Оливер слишком громко обсуждает с командой стратегию на будущий матч с Хаффлпаффом, и Симус с Дином стучатся в спальню к парням с третьего курса: у них точно были шашки. Об эссе Дин вспоминает только в понедельник с утра, когда до урока остаётся чуть больше десяти минут. А оно у неё не дописано! Дин мчится за эссе в спальню, потом обратно до кабинета, отдаёт его Парвати, заранее готовясь и к благодарностям («Ах, милый Дин, ты так учтив, ты почти как принц!»), и к проклятиям («Дин, ты совершеннейший мурх, почему ты не мог его отдать в воскресенье?»), но она лишь хмурится: — Спасибо, конечно, но что это? Может, у неё провалы в памяти? А что, подходит! Дин удовлетворяется таким объяснением, сам себе кивает и садится на своё место. После обеда Парвати опять двоится у него в глазах: она есть и в Астрономической башне, и в гостиной у камина. Вот только Дин всё это расстояние пробежал и сильно запыхался, а она сидит, как ни в чём ни бывало. Ну почему она такая странная? Хочется спросить у неё напрямую, но девчонки не любят прямоты, но и вихлять около темы у Дина не получается, совсем недавно выяснил это. Гостиная совсем не в тему мыслям мальчика взрывается хохотом — близнецы Уизли опять рассказывают что-то дико смешное. Дин даже не поворачивается в их сторону, уже запомнил, что один из них, более спокойный, всегда только начинает фразы, а второй, который выше и менее серьёзный (если вообще к ним можно отнести это слово) фразы всегда заканчивает. Какая-то мысль крутится на кончике его… но это слово Дин тоже вдруг забывает. Его осеняет посреди Зельеварения, и он чуть не подскакивает на месте от радостного возбуждения, всё повторяя такое важное слово: — Язык, Финниган, язык! Симус долго кивает Дину в ответ, как умалишённому. Вот мурх. Ну конечно, как он мог не догадаться! Их же двое, вот и всё! Но… кто из них кто? У Дина кружится голова от таких умозаключений, но он твёрдо намерен выяснить всю правду сегодня. Это точка. Если Парвати — это та, с которой он дружит, то кто из них Вторая? И как её вообще зовут, не могут же они обе быть с одинаковым именем? Спрашивать об этом одну из Парвати стремно, а списки учащихся ему никто не даст. Не караулить же Вторую везде! Да и как, если их уроки никогда не пересекаются? Умная мысль приходит на ужине вместе с Перси Уизли — он староста, он точно знает, как её зовут! Дин подсаживается к нему поближе и в удобный момент задаёт мучающий вопрос. — Знаю. Падма. — и Перси опять направляет всё своё внимание на учебник. Так просто? Можно было сразу у него спросить? Падма права: Дин действительно мурх. * * * Дин начинает различать сестёр по галстукам — до него с лёгким опозданием доходит тот факт, что Падма учится не на Гриффиндоре. В выходные это сложнее — ему до сих пор кажется, что Парвати и Падма выглядят абсолютно одинаково, к тому же он ни разу не видел их вместе, но Дин старается найти даже малейшие различия. Он знает, что Парвати обожает дурацкие шутки, зелёный горошек, гадания на Таро и рассказы про Эркюля Пуаро. Он знает, что Падма любит ругаться, латинский язык в заклинаниях («Он же совершенно исковеркан, Томас, это полнейший восторг!»), книги о хоббитах и печенье с предсказаниями. Он определённо женится на Патил. На какой из сестёр — он пока не знает, но он совершенно точно влюблён.