С щемящей нежностью

Андрей листает несколько снимков в галерее телефона и звонко смеётся, слегка откидывая голову, подставляя лицо и шею яркому солнцу. Его волосы растрепал ветер, и Саша не удерживается, поправляет, мягко убирая их в сторону. Но Мозалёв не обращает на это внимание. Это уже привычный жест. — Глупо, — Сашка улыбается, разглядывая на фотографиях Андрея в этой дурацкой позе, которую сам придумал. — Нет, просто забавно, — улыбается мальчишка и снова листает, выбирая лучшую из отснятых. Точнее ту, которая больше походить на фотографию Саши. — Заметят же. — Так на это и рассчитано! Саша фыркает и отворачивается слегка, облокачиваясь на железные перила и разглядывая башенки отеля. Андрей под боком хихикает тихо и вдруг мягко прижимается, утыкаясь лбом в плечо, печатая кому-то сообщения. Галлямов чувствует это приятное тепло от родного человека, тянется, чтобы чмокнуть. Но вдруг вздрагивает и оглядывается по сторонам. Они вообще-то в парке. Людей полно, утро же. Но никто на них не смотрит, каждый занят своим делом. Ему всё ещё тяжело свыкнуться с мыслью, что здесь они просто незнакомые люди. Свободные люди. Честно сказать, Саша так и не понял, в какой момент их дружба вдруг стала чем-то большим. Может это случилось на Олимпиаде, когда ему приходилось успокаивать заплаканного Андрея после короткой программы. У него сдали нервы, и оставлять его одного Галлямов не посмел. Так и пришлось ютиться вместе на одной кровати, которая не предназначена для двух взрослых спортсменов. Спал он в ту ночь плохо, но зато Андрюша в его руках больше не дрожал, а лишь мирно сопел, свернувшись под боком. Может быть и на Кубке Первого канала. Разные команды не стали преградой для общения. Там они все позволили себе расслабиться после тяжёлого сезона. Турнир стал местом встречи давних знакомых и друзей, не более. Отсюда такая лёгкость, море шуток и ошибок, которые им простили. Но, несмотря на это, у Саши всё равно дрожали руки каждый раз, когда Андрей выполнял очередной элемент. Руки дрожали и в тот момент, когда он водил ими по красивому телу в их общем номере. А может быть, это началось ещё раньше. Может быть, искра проскользнула между ними ещё в момент знакомства, первого разговора, первой шутки. И Сашке сейчас думать об этом не хочется. Главное, что Андрей с ним. Только с ним. И он до сих пор не может поверить в то, что они сейчас друг с другом, в такой необыкновенном месте и могут спокойно стоять рядом, прижавшись. Хочется навсегда остаться в этом моменте. Вообще, они хотели поехать на юг страны, в забытую всеми богами деревушку возле обрывистого берега моря. Мозалёв часто вспоминал о такой, когда заходил разговор о детстве. Родители возили его с сестрой в похожую летом. Саша хотел сделать приятное, даже нашёл людей, у которых можно было бы арендовать дом. Но Андрей его опередил и просто поставил перед фактом, подарив два билета в Турцию и бронь номера в отеле с огромным парком развлечения. Галлямову хоть и двадцать два года, но радовался он как маленький ребёнок. Решили, что берег моря и домик оставят на следующий год. И эта поездка оказалась сладким-сладким сном. Яркий номер для них, куча аттракционов и активностей. Они спали практически до обеда, купались в море и бассейне, брали яхту на прокат вместе с друзьями и совершенно забыли о том, что можно не бояться касаться друг друга на людях. Саша отрывался по полной программе. Держал за руку, обнимал, целовал каждый раз, когда выпадал случай. Особенно ему нравился тот факт, что в отеле была безупречная звукоизоляция. Он сходил с ума от чужих несдержанных стонов, которые срывались с мягких губ тёмными вечерами. Единственно, что возвращало с неба на землю — это неуловимо бегущее время. Поэтому хотелось запомнить абсолютно всё. — Что будешь на ужин? — тихо спрашивает Андрей, присаживаясь на край кровати и вытирая полотенцем мокрые волосы. После душа под кондиционером особенно хорошо. — М-м, не знаю, — Саша отрывает взгляд от телефона, бросая его в сторону парня. — Закажем карбонару? В ответ летит только слабый смешок и цыканье. — Тебе что её мало было за последние дни? Сегодня за обедом целую тарелку умял. — Ой-ой, — парень фыркает, язык показывает спине. — А сам-то чего хочешь? — Не знаю, — Мозалёв, откинув полотенце на небольшое кресло, подтягивается к Сашке, укладывая голову ему на плечо, тут же чувствуя слабое касание ко лбу. — Что читаешь? — Да это по поводу сборов. Выслали информацию по тренировкам, — длинные пальцы скользят по экрану, переключая вкладку мессенджера на приложение с объявлениями о квартирах. — И квартиры ещё смотрю. Понравилось несколько вариантов. Ты же съездишь со мной их глянуть? Андрею кажется, что сердце начинает биться медленнее. Он бегает глазами по отмеченным вариантам, не находя слов. Понимает, что Саша ждёт ответа, но губы как будто онемели. Они ведь об этом не говорили, почему вдруг? Их отношения получаются довольно сумбурными. Любовь между ними щемящая, от которой перехватывает дух. До сих пор иногда пробирает от прикосновений, как будто это для них всё впервые. Любовь между ними горячая, со страстью, без тайн и упрёков. Никогда не стеснялись выговаривать друг другу правду, даже если она болезненная. Потому что так легче, правильнее. Только вот сейчас ему становится не по себе. Не хочет обидеть, но как реагировать не знает. Сашка же, заметив чужое смятение, не двигается, но выключает телефон, слегка поворачивает голову. Андрей не смотрит на него, моргает часто. Он кажется ещё меньше с поджатыми ногами и сложенными на груди руками в этом огромной банном халате. Его такого хочется затискать, зацеловать. Но не сейчас. Сейчас парень лишь ласково проводит рукой по чужим мягким волосам, убирая часть из них набок. Длинные пальцы скользят ниже, по затылку и напряжённой шее. Давят, но не сильно. Так, чтобы снять напряжение. — Мышонок, — тихо зовёт Саша, чтобы не напугать. Мозалёв слабо улыбается. Он так его зовет, когда волнуется. — Всё нормально? Андрей же уходит от чужого прикосновения, разворачивается, чтобы видеть лицо Саши. Дёргает конец халата, выдыхает шумно. — Мы же говорим по-настоящему? Теперь усмехается Галлямов. Его всегда удивляет то, что Андрей произносит вместо "честно" милое "по-настоящему". Пытался узнать, почему вдруг такой оборот слов, но это так и осталось тайной, что покрыта пылью прошлого. Но такие особенности делают его мальчика ещё милее, со своей собственной историей, которую остаётся только принять. Ведь так поступают люди, которые любят. — Конечно, — кивает Саша, делая жест руками, мол, я готов слушать. — Ты зовёшь меня с собой глядеть квартиры, потому что... у тебя есть планы? — Андрей запинается, поджимает губы, хлопает глазами. Саше приходится себя отдёргивать и не засматривать на него такого нежного, с трепещущими ресницами. — Ну, планы съехаться? Или тебе нужен просто совет? Я... я не знаю как... — Эй, — Галлямов мягко перехватывает чужую ладонь, переплетает пальцы и гладит тыльную сторону. — Выдохни, пожалуйста. Его это немного забавляет. И умиляет. Потому что для Андрея это всё по-настоящему. Каждое слово воспринимает всерьёз, везде ищет свой смысл. И от этого Сашка чувствует укол совести. Ему нужно учиться подбирать слова, чтобы потом не чувствовать себя глупо и виновато. Надо просто научиться разговаривать. — Знаешь, в этом предложение не было никакого такого смысла, — серьёзно отвечает Саша, пододвигаясь ближе. — Просто мне важно твоё мнение. Даже в этом глупом квартирном вопросе. И да... Может быть, это мой особый взгляд на будущее. Вдруг ты когда-нибудь тоже будешь там жить. Поэтому я хочу, чтобы тебе было комфортно. — То есть... мы не торопимся? — Мы наслаждаемся, — довольно мурчит Галлямов и, наклонившись, ласково целует. Ох уж этот момент поцелуя. У Андрея каждый раз сжимается всё в груди от щемящего наслаждения и любви. А потом тянет где-то под пупком от того, как целует Саша. С лёгким напором, влажно, тягуче. Руки его крупные к себе прижимают, не оставляют и шанса на отступление. И Мозалёв буквально плавится, ощущая, как от переизбытка эмоций начинают гореть щёки, как у юнца, который только-только впервые поцеловался. — Красивый какой, — не сдерживается Саша от комментария, когда отстраняется и гладит по лицу. А после подхватывает с лёгкостью и тянет на себя, усаживая на коленки. Андрей ответить не успевает, горячие губы касаются за ухом, а потом уже шеи. Халат слегка развязался и сейчас разлёт выступающих ключиц у Саши буквально под носом. Это так манит, в голове сумбур. — Кажется, что кто-то, — мальчишка выдыхает, с губ слетает слабый стон, когда руки скользят под подол халата, окончательно его развязывая и сжимая бедра. — Кто-то хотел заказать карбонару... — Сначала ты, потом еда. — Вот это приоритеты. Они оба смеются тихо. А последнее о чём думает Андрей — это то, насколько будет прилично заказать ужин в номер к часам трём ночи.