Поле стихло, окончен бой: Победитель ушёл домой, Проигравший обрёл покой - Собирается вороньё. Все убиты - им пировать. Продолжаю в крови стоять; Сколько будет ещё страдать Сердце раненое моё? Из меня плохой генерал: Я ни разу не воевал. Сколько тысяч я потерял? Пораженья одни за мной. Только битва - не вся война. Я еще откуплюсь сполна, Знай, решимость моя сильна: Недруг, Ты Ещё будешь Мой. (Маленькая Черепашка «Генерал»)
***
Небо над Вайтраном было затянуто белыми облаками, которые периодически разрывались, обнажая неприветливое скайримское солнце. Я сонно всматривалась вдаль, придя к выводу, что к вечеру будет дождь. Степи Вайтрана были огромными, тихими, неподвижными, от чего меня уже несколько дней как клонило в сон, но по ночам из ниоткуда вылезала гадкая бессонница. Откуда она только взялась? Цицерон выделялся в монотонности и безмятежности степи, словно яркое пятно: его потрепанный красный шутовской наряд слишком привлекал внимание, да и говорил он, как всегда, громко, так, что я вздрагивала от каждого его возгласа. Нет, так не охотятся. Что он за ассасин, если не может быть тихим? - Посмотри, Слышащая, там начинаются горы, - прищурившись в сторону запада, произнес он. - Может, там уже Предел? Кажется, мы отошли достаточно далеко от Вайтрана. Я задумалась и осмотрелась. Видимо, Цицерон был прав, и близко от нас уже начинались горы Предела. Это было нехорошо. Мне стало тревожно. - Наверное, - протянула я неуверенно. Цицерон сразу стал заинтересованным. - О, моя маленькая Слышащая, пойдем в Предел! - Его глаза сверкнули знакомым мне огоньком, который спустя столько лет знакомства с Хранителем все еще казался мне очень жутким. - Цицерон столько слышал о Пределе, но никогда там не был! Это правда, что там прячутся изгои в каждом овраге, в каждой расщелине? Ух, Слышащая! Давай поохотимся на изгоев! Его нарочито высокий истерический голос эхом отразился вокруг, и за дальним холмом что-то шевельнулось. Напрягшись, я подняла руки, и из них полилось слабое свечение, заструилось, приобрело форму предмета - и вот в моих руках появился прозрачный, словно стекло, лук. Я потянулась за стрелой из лежавшего рядом колчана. Это был олень с раскидистыми, ветвистыми рогами. - Тише, Цицерон, - прошептала я. - Спугнешь нашу добычу. Хранитель подобрался ближе ко мне, чтобы понаблюдать за процессом. Его лицо оказалось так близко, что у меня внутри все сладостно заныло, но, быстро собравшись и пытаясь не показать ничего лишнего, я достала из своей сумки прозрачный маленький камешек. Он засветился в моей руке, державшей лук. Другой рукой я натянула зачарованную тетиву, отпустила - и стрела, рассекая со свистом воздух, полетела вперед. Мгновение - и олень упал замертво. Стрела попала ему прямо промеж глаз. Цицерон захлопал в ладоши. - Ой, как чудесно, моя Слышащая! Можно и мне попробовать пострелять из твоего волшебного лука? Вдруг упавший олень засиял, и бесформенная светлая субстанция, похожая на сверкающий туман, стремительно преодолела расстояние до нас с Цицероном и заполнила камень душ, все еще светившийся в моих руках. Цицерон сел на землю у моих ног. - А ты можешь вот так вот захватить душу человека? - спросил он оживленно. - Могу, - ответила я. - Но для этого нужен специальный камень душ, черный. - У тебя такие есть? Я опустилась на землю около него, и мой лук рассыпался в руках, точно лед. Крохотные осколочки упали на невысокую пожухлую траву, растворившись в воздухе. - Есть, - ответила я неохотно. Мне не хотелось об этом говорить. Сейчас он снова начнет проситься в Предел: я знаю его слишком хорошо. Цицерону хочется убивать не оленей. Он снова подвинулся ближе ко мне, и от этого мое сердце екнуло. Почему это происходило всякий раз, когда он оказывался рядом? Почему он? Выражение его лица стало томно-мечтательным. - Насколько Цицерону известно, раньше ты охотилась и путешествовала вместе с тем молодым магом, - медленно растягивая слова, сказал Хранитель. - Он тоже умеет делать все эти волшебные штуки, верно? Цицерон смотрел на меня очень внимательно, будто изучая, но я не отвела взгляда. - Маркурио, - ответила я. - Да, умеет. А что? Цицерон поморщился. Что это? Неужели ревность? - Маркурио, - недовольно хмыкнув, повторил Хранитель. - Почему ты тогда не путешествуешь с ним больше? Раз у вас столько общего, моя Слышащая! Почему позвала с собой скромного, ничего не смыслящего в магии Цицерона? Мне вспомнилось постоянное нытье Маркурио обо всем на свете, и мое настроение омрачилось. Хотя, возможно, я слишком придираюсь, и он был не таким уж плохим компаньоном. Я отвела глаза от пристального взгляда Цицерона. Разве можно рассказать ему об истинной причине? Мне даже себе было трудно признаться в этом безумии. Я подняла на него взгляд с вызовом и усмехнулась. - А ты что, ревнуешь? - спросила я игриво, и мое сердце застучало быстрее. Цицерон хихикнул. - А что, если и так, моя Слышащая? - весело ответил он. В такие мгновения было невозможно определить, говорит он искренне или шутит, но меня все равно удовлетворил его ответ. Все эти взгляды и намеки будоражили меня с каждым днем все больше, хотя мне всегда казалось, что больше уже некуда. - Он мне просто не нравится, - сказала я, и Цицерон рассмеялся. - А Цицерон нравится? - лукаво спросил он. - А что, если и так? - произнесла я. Хранитель захихикал. Странно вспоминать, как раньше мы с ним постоянно ругались. До того, как я стала Слышащей. Сразу с этого момента его отношение ко мне изменилось настолько, что Хранитель не отходил от меня ни на шаг. Сначала это раздражало, но потом... Что вообще такого произошло, что заставило меня взглянуть на него по-другому? Все без Цицерона было каким-то пресным и скучным, и ни Маркурио, ни кто-либо еще не мог это исправить. Продолжая игру, я хитро добавила: - А помнишь, как раньше ты называл меня слабой? Хранитель улыбнулся. - Я и сейчас считаю тебя слабой, моя дорогая маленькая Слышащая. Все эти магические штучки не помогут тебе, если враг окажется рядом, лицом к лицу с тобой! Поэтому верный Цицерон и будет тебя защищать. Это было обидно. Он видел, как я призываю оружие из воздуха, как метко стреляю и рождаю пламя из рук, и он все еще считает меня слабой? - А вот и неправда, - ответила я, пытаясь скрыть досаду. - Да, я не воин, но использовать ум и магию может быть не менее опасным, чем силу. Цицерон снова рассмеялся. - Но это все равно не делает тебя сильной, моя Слышащая. Ты вот раньше называла меня чокнутым и говорила, что мои шутки дурацкие и несмешные. - Не говорила, - несмело возразила я. - Говорила, говорила! - с жаром выпалил Цицерон. - Еще ты мне однажды сказала... Мне стало неловко, и я перебила его: - Если я и говорила такое, то только в порыве злости и в ответ на твои придирки. Я так не думаю. Цицерон снова посмотрел на меня внимательно. - Тебе нравятся мои шутки, дорогая Слышащая? Правда? Я скорее привыкла к ним. Изначально меня очень напрягал откровенный садизм в его странных шуточках, но теперь меня это уже никак не смущало. За последние недели, что мы провели вместе, его шутки постепенно начали переходить в какое-то пошлое русло, и мне это даже нравилось. Я лукаво ухмыльнулась. - Я ведь уже сказала, что ты мне в целом нравишься, - ответила я. Цицерон недоверчиво прищурился. Пусть тоже гадает, говорю ли я правду. - Но ты все равно слабая, моя дорогая Слышащая, и меня очень это беспокоит, - сказал Цицерон. - Любой разбойник может причинить тебе вред. Я отмахнулась. - Глупости, - произнесла я. - Я могу за себя постоять. Даже тебя могу одолеть. Цицерон приподнялся, и его лицо оживилось: он улыбнулся так, как делал это перед тем, как убить кого-то, предвкушая что-то для него приятное, и от этого по моей коже пробежали мурашки. - А давай проверим, Слышащая, - протянул он. - Хочешь поохотиться на своего верного Цицерона? Поохотимся друг на друга! Ух, как же это будет забавно! Обещаю, что не раню тебя, моя слабенькая Слышащая! Победит тот, кто уложит соперника на лопатки! Я всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, есть ли скрытый смысл в его словах. На мгновение я понадеялась, что он есть, и почувствовала предательский жар внутри. Я решила принять эту игру. - Пойдет, - сказала я уверенно. - Но не радуйся раньше времени, со мной будет не так легко. - О, Цицерон на это надеется! – воскликнул он, и его глаза засияли безумным огоньком. – Давай сделаем так, как в игре в прятки: Цицерон будет прятаться, а ты досчитаешь до ста! А потом мы пойдем искать друг друга! Он снова приблизился ко мне почти вплотную. Я собирала все эти волнующие мгновения в своей памяти, как драгоценные камешки, и потом они возвращались ко мне ночью – может, поэтому я не могла нормально спать? Этот голод мучил меня уже несколько месяцев. - Тогда прячься, - сказала я, ухмыльнувшись. Притаившись за холмом и считая до ста, я не сомневалась, что Цицерон не нарушит правил: он хотел не победы, а самой игры. Охоты. Мое сердце затрепетало, как у влюбленной маленькой девочки. Давно я не испытывала таких странных ощущений, с остальными мужчинами все было очень просто. Но Цицерон отличался от остальных. Я судорожно обдумывала, как мне спрятаться от него в этой открытой степи. Тут было достаточно холмов и расщелин, ведь уже начинался гористый Предел, но все же заметить добычу было не так тяжело. Куда он побежал прятаться? Не в горы ли? Восемьдесят три, восемьдесят четыре… Я нетерпеливо заерзала. Он сейчас может быть где угодно. И знает, где я. Нужно тоже сменить позицию, но куда? Конечно, лучший обзор был наверху, на холме. Не этого ли он от меня ждет? Девяносто девять, сто. Я вскочила на холм. Степи открывались передо мной, как на ладони, но нигде не было видно ни малейшего шороха. Если он появится, его будет легко заметить в этом красном костюме. Я осмотрелась по сторонам от своего холма. Вдруг он и не убегал никуда и остался здесь? Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. На западе начинались каменистые ущелья, и, вероятнее всего, он был там. Прямо от меня на юге был еще один холм, за которым оставался лежать недавно застреленный олень, чуть восточнее вниз струился ручей, частично скрытый в низенькой каменной гряде. Стоять на холме было слишком неразумно. Я применила заклинание невидимости и стремительно побежала вниз к ручью. Удерживать заклинание долго я не смогу. Мое сердце екнуло – за каменной грядой я увидела его. Цицерон медленно подкрадывался к холму, но как только я исчезла, замер. Нужно успеть повалить его, пока заклинание невидимости действует! Я поспешила к нему, чувствуя смесь веселья и возбуждения, но Цицерон вдруг отпрянул в сторону и заулыбался. - Ты здесь, моя Слышащая, - утвердительно негромко проговорил он. – Я тебя чувствую! Чем я могла себя выдать? Может, я двигалась слишком быстро, и он ощутил движение рядом? Может, я шумно выдохнула? Не зверь же он, в конце концов, чтобы чувствовать мой запах! Я поняла, что силы на сдерживание невидимости вот-вот закончатся и запрыгнула за большой валун у ручья. Взглянув на свои руки, я увидела, как к ним возвращаются очертания, становясь от прозрачных все более видимыми. Я быстро призвала лук, засиявший в руках, выхватила стрелу из колчана и натянула тетиву. - Я тебя найду! – раздался распевный голос Цицерона неподалеку. По моей коже пробежали мурашки. Осторожно выглянув из-за валуна, я увидела его, повернутого ко мне в профиль, и быстро вернулась обратно. Мои руки начали дрожать, будто от этого действительно зависела моя жизнь. Шагов Цицерона не было слышно, не было слышно вообще ничего. Мне хотелось выстрелить рядом с ним, чтобы он понял, что я рядом и вижу его. Но так он найдет меня еще быстрее. Однако не это ли покажет ему, что я могу его убить? Бесшумно приподнявшись на цыпочки и заглянув за камень, я обнаружила, что Цицерона там больше нет. Меня охватил ужас. Где он может быть? Нельзя терять его из вида! Голова совсем не думала. Я развернулась, не зная, куда мне бежать, как вдруг прямо из-за валуна, за которым я пряталась, выскочил Цицерон. Все произошло молниеносно: мой лук упал и рассыпался на сотни прозрачных осколков, я потеряла равновесие и упала навзничь, а Хранитель, сбивший меня с ног, оказался сверху, с силой держа меня за плечи. - Я победил! – воскликнул он так громко, что, казалось, его голос эхом отразился по всей бескрайней степи. Цицерон смеялся и выглядел диким. Его колпак сполз набекрень, что еще больше придавало ему вид сумасшедшего. Меня охватило страстное, животное желание, смешанное с волнением и страхом, и Хранитель, который продолжал держать меня и чье лицо опять приняло жуткое томно-мечтательное выражение, вдруг ринулся ближе ко мне. Я задрожала и обомлела. Он прислонился к моему лицу, потерся о него, и, как мне показалось в тот миг, вдохнул запах моих волос. Я так долго боролась сама с собой вдали от него, но ничего так и не помогло: мне хотелось его, о Азура, как же мне его хотелось! Каждый миг в мою голову лезли навязчивые мысли и желания, которые, словно щупальца, зудили, ныли, болели, не давали мне жить спокойно. И почему я вдруг стала такой несмелой? Что мне мешало сейчас просто… Поцеловать его? Эта мысль ударила мне в голову так стремительно, что у меня застучало в ушах. Не успела я ничего решить, как Цицерон отпустил меня и поднялся на ноги, смеясь. Я растерянно приподнялась. - Что с тобой, моя Слышащая? – произнес он, подняв меня, словно куклу. – Расстроилась из-за того, что Цицерон победил тебя? Можем поиграть еще раз! Я попыталась улыбнуться. - Все хорошо, - ответила я. – Что ж, ты был прав, магией не решишь всех проблем. – Я осмотрелась, чтобы отвлечься. – Нам нужно найти укрытие. Скоро пойдет дождь.***
Дождь начался вечером. Он был тихим и неспешным, однако, поскольку тучи затянули все небо, обещал идти всю ночь. Мы с Цицероном успели найти неплохое убежище под каменным утесом, который закрывал нас, словно навес. Мы разожгли костер, на который не попадали капли дождя, и это было весьма кстати, потому что вечера и ночи в эту пору года в Скайриме были очень холодными. - Не злись на меня, моя Слышащая, - сказал Цицерон, устраивая нам спальные места из добытых шкур рядом с костром. – Твой верный Цицерон не хотел тебя обидеть. Это же просто маленькая игра. - С чего ты взял, что я на тебя злюсь? – удивленно произнесла я. - Ну, ты весь вечер молчишь, - проговорил он. – Я вижу, что у тебя испортилось настроение. Я села на теплую медвежью шкуру. - Это из-за дождя, - ответила я. Цицерон широко заулыбался. - Это хорошо, моя дорогая Слышащая, - сказал он, сев рядом. – Когда-нибудь нам предстоит провести вместе целую вечность в Пустоте, и было бы неловко, если бы ты обижалась на бедного Цицерона из-за каких-нибудь мелочей. Хранитель говорил это так радостно, что меня покоробило. С чего бы он вообще завел эту тему? Я усмехнулась, решив поиздеваться над ним. - Ну, там, в Пустоте, будет еще и Астрид, - сказала я лукаво. Цицерон сразу же поморщился. - Ой, зачем ты вспоминаешь об этом, моя Слышащая, - недовольно фыркнув, произнес он. – Я надеюсь, что Отец Ужаса не позволит этой самозванке служить ему после всех ее прегрешений. Это меня позабавило. - Она ответила за свои ошибки, - сказала я. – А ты, Цицерон? У тебя разве нет никаких прегрешений? И никаких догм ты не нарушал? На лице Хранителя мелькнула злость, но он быстро смягчился. - Все, что делал бедный преданный Цицерон, он делал ради Темного Братства, - серьезно ответил он. – Тебе не удастся заставить меня сомневаться в этом, моя дорогая Слышащая. Я хмыкнула. - Ну понятно, - произнесла я с улыбкой. – Цицерон уверен в непогрешимости Цицерона. Он ничего не ответил, что было даже странно. Мне хотелось его разозлить, сама не знаю, почему. Но мне это не удалось. Жаль. Интересно, что бы он делал, разозлившись на меня? Какое-то время мы сидели молча. Я прислушивалась к мерному потрескиванию костра. Мне вспомнился тот тревожный день, когда Цицерон напал на Астрид, а также следующий – когда я пришла в Данстарское убежище, чтобы убить его. Тогда еще я не чувствовала к Хранителю ничего, кроме раздражения. Но все равно ослушалась приказа Астрид, все равно не смогла поднять руку на своего раненого брата. А смогла бы я вообще причинить ему вред, даже и раненому? Все-таки он был прав, и я была слабой. - Цицерон, - негромко позвала я. – Скажи, а вот тогда, впервые в Данстарском убежище, когда Астрид приказала мне тебя убить, ты бы смог… убить меня? Цицерон поднял на меня удивленный взгляд. - Ты спрашиваешь, мог ли я сделать это вообще теоретически или стал бы я это делать? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Если рассуждать о возможном, то да, вряд ли ты смогла бы одолеть Цицерона. К тому же, - Цицерон хихикнул, - я немного обманул тебя тогда, и ручной песик Астрид меня только чуть-чуть поцарапал. Я не был ранен, моя дорогая Слышащая. Это меня очень удивило. Неужели он тогда пытался вызвать у меня жалость? - Ах ты манипулятор! – улыбнувшись, произнесла я. Цицерон пожал плечами. - Что поделать, моя Слышащая, что поделать! Что еще оставалось бедному опальному Цицерону, когда вся семья ополчилась против меня? Но если ты спрашиваешь, стал бы я тебя убивать, то ответ может быть только один – нет. Нет, моя дорогая Слышащая. Я так долго искал Слышащего не для того, чтобы убить. Конечно, я планировал защищаться… но тебя бы не тронул. Это было приятно слышать. Хорошо, что все закончилось именно так и я не послушала Астрид. В итоге Цицерон оказался прав на счет нее. Хранитель подвинулся ближе и серьезно посмотрел на меня. - Я твой, моя Слышащая, - сказал он, и по моей коже вмиг пробежали мурашки. – Я буду служить тебе и Братству до конца своей жизни. Вскоре Цицерон заснул, а я, как и все предыдущие ночи, лежала без сна. Голова была полна мыслей, в которых мне изначально было стыдно признаваться даже самой себе. За эти пару недель я превратилась в соглядатая, я высматривала любой намек в каждом его взгляде и слове и, как мне казалось, находила их – но не происходило ничего. Как Цицерон на самом деле относился ко мне? Это была просто преданность или что-то еще? Дождь спокойно шуршал по пожухлой траве за пределами нашего маленького утеса. Наверно, мне все просто кажется, и я выдаю желаемое за действительное. Если бы он тоже этого хотел, то у него был миллион шансов сделать первый шаг. Даже сегодня. Но Цицерон ничего не делал. Ему нравилось играть со мной? Интересно, было ли заметно со стороны мое желание? Когда со мной только начали происходить эти странные вещи, когда я только-только почувствовала, как растет жар внутри меня в новом убежище, еще не понимая причин этому, я пыталась утолить свой голод с помощью других мужчин. Любопытно, а Цицерон вообще знал женщин? Иногда мне казалось, что это вообще его не интересовало, но ведь он тоже был когда-то… нормальным? Может, поэтому он и не проявляет инициативу – потому что не умеет? Эта мысль меня позабавила. Я представила, как учу его… делать мне приятно. Эти мысли были слишком горячими. Наверное, так было бы даже проще. Не так страшно. И чего я вообще боюсь? Того, что он меня отвергнет? Но он мой. Цицерон выполнит любой мой приказ и каприз. Проблема в том, что мне хотелось бы, чтобы он тоже этого желал. Иначе какой в этом смысл? Поэтому я столько жду, оттягиваю этот момент, не могу решиться сделать первый шаг. Я хочу быть уверена, что мои чувства взаимны, и он не пытается просто мне угодить и подыграть. Я легла на спину и зажмурилась. Может, с закрытыми глазами я наконец смогу уснуть? Эта бессонница была невыносимой. Закрыв глаза, вскоре я осознала, что все равно представляю перед собой Цицерона. Увидеть бы его без этого дурацкого шутовского наряда. Желательно без ничего. В отличие от меня он был сильным. Даже очень сильным. Увидеть бы его тело. Моя фантазия рисовала все так красочно и жарко, что я шумно выдохнула и снова открыла глаза. Почему никакой другой мужчина не давал мне этих ощущений? Почему безумие, кровожадность и рабская преданность Цицерона так возбуждала и влекла меня? Может, я и сама сумасшедшая? Разве такие, как он, нравятся нормальным женщинам? Я проникла рукой в свои брюки, безошибочно нашла место, которое могло избавить меня от этого напряжения. Аккуратно коснувшись, я начала нежно его массировать, тереть, теребить – это воспламеняло меня еще больше, но не приносило желанного удовлетворения. Я тяжело задышала, выгнулась, раздвинула ноги, представляя, что он не спит, а слышит все, что я делаю. Это было бы так… хорошо. Какая же я гадкая. Нет, это не то. Все не то. Мне нужно кое-что другое. Вздохнув, я свела ноги вместе, и в тот же миг услышала сонный голос Цицерона: - Слышащая, почему ты не спишь? Я одернула руку и неожиданно почувствовала, как кровь прилила к щекам. Я осторожно приподнялась: он смотрел на меня. Что он видел? Цицерон хитро прищурился. - Мне не спится, - ответила я, не отводя от него пристального взгляда. Хранитель захихикал. - О, я вижу, - загадочно протянул он. Мое сердце екнуло. Он видел. Меня охватило такое волнение, что я, по всей видимости, не смогла это скрыть. Цицерон продолжал смотреть на меня смеющимся взглядом. Значит, ему все-таки нравилось смущать меня. Что ж, это ему удалось. Я покраснела впервые за много лет. Это меня разозлило. Быстро перевернувшись на живот, я подползла ближе к Цицерону. Наши лица оказались очень близко. Он не переставал посмеиваться. - И что же ты видишь? – ядовито прошептала я, скривив лицо. Цицерон повернулся ко мне. - Цицерон не будет говорить, - ехидно произнес он. Отступать было некуда. Чувствуя, как бешено колотится мое сердце, я вскочила и забралась на него сверху, так же, как он сделал это днем, повалив меня на траву. Я наклонилась к нему. - Скажи, - тяжело выдохнула я, понимая, что мое дыхание сбилось от вожделения. Цицерон смотрел на меня прямо, с вызовом и хищной улыбкой, даже не пытаясь сопротивляться. - Слышащая испытывает терпение бедного Цицерона, - медленно выговаривая слова, произнес он. Я засмеялась, не обратив внимания на ту жуткую интонацию, с которой он это сказал. - И что ты сделаешь? Ты – мой. Я сильнее прижалась своими бедрами к его, поерзала, сгорая от желания и нетерпения. Эта страсть переполнила во мне все остальное, я не могла больше рассуждать здраво, думать, анализировать – все вокруг меркло по сравнению с огнем, съедающим меня изнутри. Вдруг Цицерон обхватил мои плечи и быстрым движением повалил меня на шкуру, оказавшись сверху. Это так меня удивило, что я затаила дыхание. Шутовской колпак упал возле меня, и его яркие волосы растрепались. Цицерон оскалился, словно зверь. Вид у него был такой дикий, что я онемела от неожиданности и страха. - Цицерон видел, что ты делала своими хорошенькими ручками, моя Слышащая, - с возбуждением произнес он. – Цицерон предупреждает тебя в последний раз. Лучше не испытывай меня, моя маленькая Слышащая. – Его лицо было серьезным, как никогда. – Ты такая слабенькая, Цицерон может случайно… причинить тебе вред. Между ног у меня стало так влажно и жарко, что на секунду мне показалось, что это станет заметно даже через брюки. Я обомлела в его руках, мне хотелось, чтобы этот сладкий момент никогда не заканчивался. Пытаясь преодолеть волнение, я потянулась дрожащими руками к его поясу и расстегнула его. Пальцы не хотели меня слушаться, и я снова ощутила себя юной и неопытной девочкой. Проклятая одежда, как же мне хотелось быть сейчас без нее! Цицерон не сводил с меня сосредоточенного взгляда. - Ты не причинишь мне вред, - негромко проговорила я, ухмыльнувшись. – Я же не ребенок и не… Цицерон не дал мне договорить. - Возможно, ты просто недооцениваешь своего скромного Цицерона, - медленно произнес он, вжимая меня в медвежью шкуру все сильнее. Это меня позабавило и наполнило сладостным предвкушением. Я знала, каким выносливым был Цицерон. Но и у меня тоже были разные мужчины. Все еще дрожавшими пальцами я проникла под полы его длинной шутовской рубашки, забралась в брюки, нашла то, что мне так хотелось. - Ты меня тоже, - выдохнула я. Цицерон яростно впился в мои губы. Его язык был настойчивым, он двигался резко и быстро, так, что я не успевала ответить на его поцелуй. Руки Цицерона, все еще державшие меня за плечи, вцепились в мою кожу сильнее даже через ткань куртки, и в тот миг я поняла, что Хранитель будет грубым – просто потому, что он такой сам по себе. Я задвигалась, попыталась высвободиться из его хватки, приподняла руки, чтобы расстегнуть свою куртку. Цицерон не обратил на это никакого внимания, он продолжал целовать меня, проникая в мой рот все грубее; я приноровилась к его поцелуям, широко размыкая губы, будто пытаясь проглотить Цицерона целиком, ловя его язык. Это было так мокро и так развязно, что по моему телу начала пробегать мелкая, приятная дрожь. В моей груди что-то ныло. Мне было мало его поцелуев, я хотела его внутри себя намного больше и прямо сейчас. Кое-как непослушными дрожащими пальцами я расстегнула несколько ремешков на своей куртке, и Цицерон, вероятно, почувствовав мои движения, оторвался от моих губ и увидел, что я делаю. Приподнявшись, он с силой распахнул мою куртку и задрал сорочку. Это так меня возбудило, что я невольно раздвинула ноги, и Цицерон, проигнорировав мое оголившееся тело, скользнул рукой в мои брюки. Я шумно выдохнула. Его прикосновение воспламенило меня намного сильнее, чем свое собственное. Пальцы Хранителя быстро отыскали мои «врата», влажные и горячие от желания, вошли внутрь. Я задвигалась, начала извиваться, коснулась своих разгоряченных грудей. Цицерон взглянул на меня пристально, и в его глазах было столько огня и кровожадности, что по моей коже пробежали мурашки. - Цицерон не знал, что маленькая Слышащая такая… Он остановился, не договорив. Его пальцы проникли в меня глубже. Я непроизвольно дернулась, пытаясь вырваться, но не отвела от него глаз. - … порочная, - прорычал он мне в лицо. Быстро вывернувшись, я принялась стаскивать свои брюки. Я больше не ощущала ночной прохлады и сырости от дождя, внутри меня все так горело, что было жарко. Цицерон стянул с меня куртку и сорочку, и, когда я осталась обнаженной, то сразу запустила быстрые руки под его рубашку. Расстегнутый мною пояс упал, звякнув пряжкой. Я не чувствовала смущения. Цицерон сбросил с себя свою длинную рубашку. Мой взгляд сам упал на его тело, и я замерла на месте, решив дождаться, пока он разденется полностью. Я поймала себя на мысли, что он еще красивее, чем я себе представляла в фантазиях, и, не вытерпев этой минуты, обхватила его руками, прижалась к нему своей оголенной грудью и влажно впилась губами в его шею. Цицерон засмеялся, и я почувствовала его руки на своих бедрах. - Распутная, нетерпеливая Слышащая! – проговорил он и поцеловал меня снова. Его руки поднялись выше, я ощутила, как его пальцы с силой сдавили мне грудь. Я негромко застонала, и он отпрянул. Когда Цицерон наконец снял свои остроносые сапоги и брюки, я обхватила его твердый член, нежно провела по нему пальцами. Как долго мне этого хотелось! Хранитель прижал меня к себе так, что я ощутила его горячую кожу своей, почувствовала его член у внутренней части моих бедер. Я поерзала, раздразнивая его, но Цицерон, кажется, не торопился. Одной рукой он обхватил мою шею и внимательно посмотрел мне в глаза. - Я думал, маленькая Слышащая будет робкой и несмелой, - с улыбкой сказал он, и я не смогла понять, доволен он или разочарован. Я усмехнулась. - Могу быть робкой, если хочешь, - прошептала я. Он сдавил мое горло сильнее и хищно ухмыльнулся. - Не надо, моя Слышащая, - ответил Цицерон и ослабил руки. Не теряя времени, я опустилась на колени и коснулась его члена языком. Наконец я могла сделать это не только в своих ночных мечтах. Я обхватила его член ртом, взяла его глубже и почувствовала, как сильная рука Цицерона схватила меня за волосы, не давая моей голове двигаться. Я захрипела. Только тогда Цицерон ослабил руку, и я высвободилась, вопросительно на него посмотрев. Лицо Хранителя смеялось. Видимо, ему нравилось издеваться надо мной. Я сделала то же самое еще раз, начала двигаться вперед-назад, обсасывая и облизывая его член и воспламеняясь от этого еще сильнее. Рука Цицерона продолжала держать меня за голову, иногда направляя ее, двигая, удерживая меня на месте, чтобы я снова захрипела или закашлялась – в какой-то из таких моментов из моих глаз выступили слезы, и он рассмеялся. Я остановилась и посмотрела на него с укором. Раньше мне никогда не нравилось, чтобы мужчина обращался со мной вот так, словно с вещью – что же изменилось сейчас? Цицерон, все еще смеясь и держа меня за волосы, поднял меня, притянул к себе и грубо коснулся моих мокрых разгоряченных «врат». Я закрыла глаза и позволила делать ему все, что он хочет. В конце концов, я должна была понимать, на что иду, отдаваясь психу. Так же грубо он повалил меня на шкуру. Я покорно раздвинула ноги, и он ввел свой член внутрь меня. Я тяжело выдохнула. Цицерон начал двигаться быстрее, входя в меня все яростнее, с жадностью и жестокостью, обхватив мои ноги и смеясь. В какое-то мгновение мне стало страшно и тревожно от одного его вида. А ведь он предупреждал, что может сделать мне больно. Еще толчок, еще и еще. На его лице показались капельки пота. В какой-то миг наклонившись, Цицерон остановился во мне и медленно провел языком по моему лицу, прикоснулся рукой к моим полуоткрытым губам, спустился пальцами ниже, к шее, к ключицам, к груди. По моей коже пробежала холодная дрожь. - Ты все-таки не такая уж смелая, моя маленькая развратная Слышащая, - проговорил он. – Я вижу твой страх. Я попыталась придать себе как можно более уверенное выражение и взглянула на него с вызовом. - Я не боюсь тебя, - сказала я. – Ты мой. Я хочу больше. Цицерон приподнял меня, перевернул на живот, с силой завел назад мои руки и резко вошел сзади. Я громко застонала. Он действительно вел себя со мной, как с вещью, игрушкой, не давая мне ничего делать – к такому я не привыкла. Мне нравилось принимать активное участие в процессе, двигаться, касаться. Я попыталась вырваться из его цепких рук, попыталась привстать на колени, но Цицерон прижал меня к медвежьей шкуре, навалившись на меня и входя в меня все быстрее. - Нет, моя дорогая Слышащая, - проговорил он мне на ухо, тяжело дыша. – Это ты сейчас полностью моя. Его сбивчивое дыхание и сила, с которой он держал мои руки, сводили меня с ума. Спустя какое-то время он приподнял меня, прижав меня спиной к себе, вспотевшему и горячему, снова начал входить в меня толчок за толчком. Я выгнулась назад, и его рука, наконец ослабив хватку, скользнула по моей груди, задержалась на одном соске, с силой оттянула его. Я поморщилась и застонала. Это продолжалось, по всей видимости, несколько часов. Когда Цицерон усадил меня сверху на себя, у меня уже не было сил двигаться, и я, вся мокрая от пота, упершись руками в его грудь, медленно ерзала вперед-назад. Все мое тело болело, особенно между ног. Цицерон, раскрасневшийся и уставший, вдруг прижал мои бедра к себе, ускорился – от его движений я начала подскакивать, словно при быстрой езде на лошади. Вдруг мышцы на его теле напряглись, он внезапно остановился, и я ощутила, как что-то теплое наполнило меня изнутри. Соскользнув с его члена, я устало легла на шкуру около Цицерона. Семя стекало по моей внутренней части бедер, по ногам, но у меня не было сил даже чтобы подумать об этом. Заглянув за пределы нашего утеса, я заметила, что дождь прекратился. Я закрыла глаза. Наконец это напряжение во мне угасло. Может быть, временно, но все же. - Все хорошо, моя Слышащая? – спросил Цицерон, приподнявшись. – Цицерон не сильно тебя замучил? Я кивнула, ничего не ответив. Все было хорошо. Я проваливалась в сон. Наконец я смогла уснуть.