Если любишь, не дай уйти

Питер может сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз Мэй говорила с ним с такой болезненной серьезностью. В свои семнадцать лет он знал о ней много вещей, и серьезность редко была одной из них. Даже когда они были в отчаянном положении, когда денег было мало, когда им снова нужно было переезжать, Мэй всегда находила способ закончить разговор с оптимизмом и столь необходимым легкомыслием. Когда Мэй смотрит ему в глаза среди обломков атриума и произносит эти слова, тяжелые, как гранит, он понимает, что что-то не так. Гоблин ушел, но паучье чутье все еще кричит, выкрикивая предупреждение. Страх охватывает его, даже когда эти слова впитываются в его сознание. И когда Мэй спотыкается, он чувствует, как его сердце уходит вместе с ней. Мэй умирает. Она умирает, и вся сила его подросткового тела не может остановить это. Его ответственность перед Мэй за ее безопасность ускользает из его кроваво-красных пальцев. Он выкрикивает ее имя, напевая его в голове, в сердце и, может быть, в устах, но он больше не знает. Он не знает, что реально. Последние 24 часа разрушили его чувство правильного и неправильного так же сильно, как и саму реальность. Чутье Питера внезапно обостряется, привлекая его внимание сразу в двух направлениях. Снаружи к зданию приближаются люди с оружием, в форме. В комнате с ним происходит что-то гораздо более странное. Рядом с коридором дальше в здании появляется пятнышко золотого света, размером не больше кулака Питера. Он смотрит на него, пытается сосредоточиться на нем, пытается оценить, свой это или чужой. За долю секунды свет расширяется до нескольких метров в высоту и исчезает, оставляя человека. — Привет, Питер. С невероятной скоростью одно из металлических щупалец доктора Октавиуса выбрасывается, широко растопырив клешню. Между Питером и внешним миром вспыхивает стена слабого желтого света, которая вспыхивает ярче, когда раздается выстрел и снаряд врезается в стену. — Нельзя терять время, мой мальчик, — говорит ему Док Ок, подходя ближе, не выпуская силовое поле. — Время имеет решающее значение, если мы хотим спасти твою тетю. У нее осталось всего несколько минут из-за внутреннего кровотечения. — Спасии? — тупо повторяет Питер. Док Ок мрачно улыбается ему: — Конечно. Знаете, я не разрабатываю пространственные путешествия во времени для кого попало. Теперь у меня есть разрешение стабилизировать и забрать твою тетю? — Да! Пожалуйста! Питер задыхается. В их сторону проносятся новые выстрелы, и он вздрагивает, несмотря на защиту, которую им дает Док. Еще две металлические руки опускаются на Мэй, одна у ее головы, а другая у ее ног. Каждая широко расставляет свои четыре пальца, прежде чем сформировать такое же желтое поле, как и у первой руки. На этот раз, однако, он охватывает Мэй, как светящийся кокон. Октавиус вздыхает с облегчением, когда поле вокруг нее сжимается. — Сейчас она в стазисе, — объясняет он, осторожно поднимая ее. — Однако я не могу питать поле долго. Нам нужно попасть в более безопасное место. Положись на меня.

***

Поскольку здание окружено правоохранительными органами, их единственный путь к свободе лежит под землей, в туннелях обслуживания здания и всего Манхэттена. Запертые двери не являются преградой для сверхмощного дуэта, и они быстро перемещаются по грязным коридорам. Питер отчаянно пытается задать вопросы Доку, но знает, что позже у него будет больше времени для таких вещей. Сейчас он держит свои мысли при себе и старательно следует за Октавиусом через извилистое подземелье. В конце концов, они достигают места, ничем не отличающегося от любого другого, за исключением панели на потолке, к которой, как подсказывает паучье чутье Питера, было бы глупо прикасаться. С помощью иглы, высунутой из шупальца, Док нажимает скрытый переключатель, который деактивирует ловушку и позволяет панели открыться. — Не медли, мой мальчик, — говорит ему Док, плавно вылезая через люк, как его однофамилец. Бросив последний беглый взгляд на подземелье, Питер вскакивает за ним. Он оказывается в помещении, которое, кажется, является высокотехнологичной лабораторией. Металлические столы и обесточенные машины стоят вдоль каждой стены, а полки с гаджетами и мелочью образуют перегородки между разными зонами. На один из столов Док кладет Мэй. — Мы должны действовать быстро, — говорит он, не отрывая взгляда от раненой женщины. — Я сделаю работу, но ты должен передавать мне вещи, когда я их попрошу. Ты готов, Питер? Питер кивает, и они оба приступают к работе. Требуется всего минута, чтобы собрать материалы со всей лаборатории. Как только это происходит, они быстро двигаются. Отрезание ткани, стерилизация инструментов, заправка устройств. Питер понятия не имеет, что Док собирается сделать, чтобы спасти его тетю, пока он не загружает канистру с пояса в одну из рук и не опускает злобно выглядящую иглу к ее груди. — Воу, воу, что это за хрень? — Спокойно, — отчитывает Док. — Это аппликатор для нанитовой пены, вдохновленный твоим нанокостюмом. Он проникнет в ее грудную полость и закроет раны, которые в противном случае позволили бы ей истечь кровью до смерти. Теперь я могу продолжить? Питер тяжело сглатывает. Несмотря на то, что он уже зашел так далеко с Доком, ему все еще трудно доверять. От одного взгляда на иглу ему хочется блевать. Но если Мэй все равно умрет… Он качает головой, отказываясь позволить этой мысли продолжаться. — Сделайте это, — говорит он Доку, глядя ему в глаза. Он не отводит взгляда, когда игла вонзается в грудь Мэй. Он наблюдает, держа ее за руку, как опустошается картридж. Он сжимает стол достаточно крепко, чтобы оставить на нем вмятину, когда дыхание Мэй, которое становилось все более поверхностным, затихает и стабилизируется. Док напряженно вздыхает, его плечи опускаются, и Питер понимает, что он так же нервничал из-за этого. — Зачем ты это сделала? — спрашивает Питер, убирая волосы Мэй с глаз. — Я… я никогда не смогу сказать тебе, как много это значит для меня, — шепчет он со слезами на глазах, — но почему? Док улыбается и делает шаг вокруг стола к Питеру. Слабое освещение в лаборатории действует на него по-другому, обнажая костюм и эстетику, которые не совсем соответствуют костюму человека, которого Питер починил всего час назад. Этот Док одет в зеленый комбинезон с желтой вертикальной полосой, идущей по рукам и ногам. Его роботизированные руки более гладкие, через них пульсирует желтая энергия, что приводит к хитрому приспособлению на его спине. Судя по тому, что Питер видел, пока они шли к своему нынешнему местоположению, металлический рюкзак содержит какой-то источник энергии, вращающийся шар, похожий на миниатюрное солнце. — Ответ на этот вопрос немного сложнее. Но пойми это. Мэй Паркер воспитала умного, заботливого юношу. И этот юноша спас мне жизнь. — Итак, вы выплачиваете долг. — Нет, — Док кладет дрожащую руку на плечо Питера. — Я выражаю свою признательность. Кстати говоря, твоё путешествие еще не окончено. Мои перемещенные друзья все еще там, устраивают беспорядок. Встретимся здесь, когда все будет сказано и сделано. А пока я буду присматривать за твоей тетей. Питер смотрит на Мэй и берет ее за руку. Ее прощальные слова отдаются эхом в его сознании, кристаллизуя и проясняя его мысли. У него есть сила изменить ситуацию к лучшему и ответственность за это, но более того, ему была дана возможность все исправить раз и навсегда. Но сначала ему нужны его друзья.

***

Я найду тебя. Обещаю. Я найду тебя и все объясню. Эти слова эхом отдаются в голове Питера, пока он летит по городу. Над горизонтом встает день, освещая стекло и металл сверкающим золотом. Несмотря на свои травмы и боль от того, что его забыли, он не может сдержать улыбку, расцветающую на его лице, когда он видит здание, в котором оставил Дока и Мэй. Он поскользнулся так же, как вышел, и выпал из вентиляционного канала. приземлившись рядом с тетей. Под нее подстелен коврик, а сверху она накрыта тонким одеялом, изолирующим ее от холодного воздуха комнаты. Питер берет ее за руку и стягивает маску, радуясь тому, что ее щекам вернулся румянец. — Я так понимаю, все прошло хорошо? Питер пожимает плечами. — Никто не умер, так что… — Рад это слышать, — кивает Док, поворачиваясь, чтобы снова надеть рюкзак. — Ты объяснишь подробности позже, особенно почему я не могу вспомнить, кто ты, хотя я знаю, что мы долго говорили ранее. — О, да, это заклинание забвения. Доктор Стрэндж должен был заставить всех в каждой вселенной забыть, что я — Питер Паркер. Док делает паузу, и одна из его роботизированных рук смотрит на него. — Как любопытно. Несколько мгновений уютной тишины повисают в комнате. Питер позволяет себе вздохнуть теперь, когда все улажено. Мэй в безопасности, мультивселенная не рушится, перемещенные злодеи вернулись домой. Ну, почти. — Итак, чего мы ждем? — спрашивает он Дока. — Как долго ты тут проторчишь? — Мы ждем кое-кого, кто поможет вам двоим двигаться дальше по жизни после этого катастрофического вечера. — Серия щебетаний исходит от панели рядом с главной дверью в лабораторию, прежде чем свет над ней становится зеленым. — Ах, вот и она. Питер наблюдает, как в дверь входит высокая женщина с копной каштановых вьющихся волос и в больших очках. Ее лабораторный халат и блокнот указывают на то, что она принадлежит здесь больше, чем они, в то время как на ее бейджике написано— — Питер, пожалуйста, познакомься с моим двойником в твоем мире. Доктор Оливия Октавиус. Услышав его голос, женщина вздрагивает и смотрит вверх, замирая. Ее глаза сканируют сцену, замечая Мэй на столе, костюм Питера и щупальца Дока. Питер напрягается, когда она втягивает воздух. — Какого черта?

***

Мэй требуется около трех дней, чтобы восстановиться настолько, чтобы проснуться самостоятельно. Ожидание — кошмар для Питера. Он большую часть времени проводит у ее постели, просматривая свой телефон и делая все возможное, чтобы предотвратить пессимизм, который угрожает утопить его. Врачи Октавиус помогают, чем могут, принося ему газеты и книги для чтения. Они оба приятно удивлены, что он интересуется медицинскими и инженерными текстами, которые заполняют книжную полку в кабинете лаборатории. Питер несколько раз в день извиняется перед Доком из своего мира — Лив, как она попросила его называть её, — за то, что он занял ее лабораторию и отвлек ее от работы. Она снова и снова говорит ему, что не возражает. Все для старого друга. Потому что оказывается, что Лив и Мэй знают друг друга. Старые друзья из колледжа, до Мэй она даже встречались с Беном. Отто был удивлен, узнав об этом. Одно из многих бесчисленных различий между этим миром и его собственным. Когда Питер спросил этом, он сказал, что выбрал своего двойника просто потому, что знал, что может доверять кому-то, кроме себя. Это Питер прекрасно понимает. Когда Мэй наконец открывает глаза, Питер не знает, что с собой делать. Он так много хочет сказать, но ничего из этого не выходит. Тот простой факт, что она здесь, смотрит на него с больничной койки, живая, ошеломляет его. Мэй осторожно оглядывает комнату, прежде чем снова взглянуть на Питера. — Кто ты? Где я? Слезы, навернувшиеся от облегчения, текут по щекам Питера реками горя. Заклинание. Как он мог забыть о заклинании? Он подавляет рыдание, изо всех сил пытаясь ответить ей. Рука тяжело лежит на его правом плече, когда Док подходит к нему, а затем легкое прикосновение к левому, когда Лив дежурит там. — Док? Лив? В чем дело? — слабо спрашивает Мэй, пытаясь сесть. Она вздрагивает и подчиняется, когда Лив мягко толкает ее обратно на кровать. — На тебя напал злодей. Зеленый Гоблин, — отвечает Док. — Ты помнишь это? — Возможно. Это немного нечетко. Лив кивает и поднимает блокнот. — Ты потеряла много крови из-за внутреннего кровоизлияния. Вероятно, это повлияло на твои воспоминания непосредственно перед получением травмы. Но мне сказали, что есть объединяющий фактор. Она смотрит на Питера, перекладывая разговор на него. Он прочищает горло, всхлипывает и вытирает глаза, пытаясь выглядеть хоть немного более презентабельно. — Ты, э… Тебе стерли память. Из-за заклинания. Ну, у всех стерли память, но ты потеряла больше, чем другие. — Почему? — спрашивает Мэй, выглядя смущенной и обеспокоенной. Питер мельком бросает взгляд на Дока, который уверенно кивает и сжимает его плечо. — Заклинание заставило всех забыть меня. Мы должны были сделать это, чтобы спасти вселенную. Мультивселенную, даже. А ты… — он запинается и снова прочищает горло. — Ты моя тетя. Я Питер Паркер. Сын Ричарда и Мэри Паркер. Племянник Бена Паркера. Ты растила меня с пяти лет. — Его плечи начинают трястись, когда он безуспешно пытается подавить рыдания. — А теперь… и теперь ты забыла меня. Как и все. С усилием и небольшой помощью Лив Мэй садится достаточно, чтобы обнять Питера. Она гладит его волосы так же, как всегда, и царапает ногтями его спину так, как он любит, и Питер больше не может сдерживать слезы. Он цепляется за Мэй, как за скалу во время шторма. — Питер, — шепчет она, словно пробуя имя. — После того как Мэри и Ричард ушли из жизни, Бен боялся, что со временем забудет о них. Я сказала ему, что разум может забыть, но сердце никогда не забудет. Мне не обязательно знать тебя, чтобы знать, что я люблю тебя, Питер. Она отстраняется достаточно далеко, чтобы посмотреть ему в глаза, и большими пальцами вытирает слезы с его щек. — Мы нашли друг друга, ясно? Мы справимся. Вместе. Лив переминается с ноги на ногу, улыбаясь нежной сцене. — Я знаю, что прошло несколько лет с тех пор, как мы в последний раз разговаривали, Мэй, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Мэй кивает ей в знак благодарности, прежде чем посмотреть на Дока. Он улыбается ей и вздыхает, опустив взгляд. — Как бы я ни хотел остаться, я принадлежу своему собственному миру, — грустно говорит он им. — Моя миссия, причина моего прихода сюда выполнена. Ты хороший парень, Питер. Твоя тетя хорошо тебя воспитала. — Ты можешь вернуться в гости? Док Ок полностью поворачивается лицом к Питеру и какое-то время молчит. Эмоции мелькают на его лице слишком быстро, чтобы их можно было различить, пока он не останавливается на мягкой улыбке, которую Питер назвал бы гордой. — Я не буду лгать тебе, мой мальчик. Я понятия не имел, что это сработает в первый раз. И все же я знал, что должен попытаться. Возможно, мы еще увидимся. Хлопнув и встряхнув Питера за плечо, Док поворачивается к своему коллеге. Они обнимаются, даже металлические руки свободно обвивают ее, прежде чем отстраниться достаточно далеко, чтобы схватить друг друга за предплечья. — Позаботься о них, Оливия. Питер моего мира достаточно пострадал. Не позволяй моим ошибкам стать твоими. — Ты же знаешь, что я не могу обещать этого, Отто, — дразнит Лив с ухмылкой. — Но я сделаю все возможное. Я обязана этим как минимум Мэй. После этого последнего прощания больше ничего не мешает Доку Оку уйти. Он подходит к свободному месту в комнате, как можно дальше от повреждаемой электроники, и надевает очки на глаза. Металлические щупальца выстраиваются над ним квадратом и начинают светиться тем же желтым светом, который несколько дней назад привел его на помощь Паркеру. Он неловко машет Питеру и Мэй, прежде чем свечение и сопровождающий его вой становятся невыносимыми, и всем приходится отвернуться. В мгновение ока Док Ок исчез. В его отсутствие на несколько секунд повисает тишина, пока все обдумывают события последнего часа или около того. Первой прерывает его Лив, прочищая горло и поворачиваясь к Паркерам. — Это было нечто, да? Я чувствую, что нам нужно многое наверстать. Кто хочет суши?