Puesta de sol

Поле раскинуло свои широты вдоль всего горизонта; на небе господствуют багряно-красные краски, провожая в прошлое летний день; ветер слегка колышет растительность. Их пряди волос развеваются по воздуху. Пахнет свободой - окрыляет не хуже алкоголя - окутывает безграничным счастьем и разливается в груди тёплом. Дилюк держит его за руку и бежит в даль, где нет ни проблем, ни сожалений. Туда, где они навсегда останутся вдвоём, позабыв обо всём, ведь сейчас это неважно. Кэйа притягивает его к себе, обвивая руками талию, целует нежно, почти невесомо. На губах остаётся сладкий привкус чужих губ. Сердце пропускает несколько ударов. — Я же говорил, что тебя здесь понравится, - шёпотом тянет Альберих, взяв того за обе руки. — Знаешь, с тобой мне понравилось бы где угодно. И неважно где, неважно когда, только смотри на меня, только не переставай улыбаться такой мягкой улыбкой, которой улыбаешься одному лишь мне. Просто будь рядом. — И все же, если в моих силах показать тебе самые красивые закаты и рассветы, то я покажу тебе их столько, сколько захочешь. — Разве будет смысл в этом, если тебя со мной не будет? — Дилюк смотрит на Кэйю с таким трепетом в глазах, с таким доверием и верностью, с каким никогда больше ни на кого не сможет. Он пытается оставить в памяти такие родные черты лица. — Эй, когда это я говорил, что меня не будет рядом? Я буду с тобой до тех пор, пока ты хочешь этого, - буркнул рыцарь, аккуратно поглаживая Рагвиндра по щеке От этой близости, кажется, сердце и вовсе замерло. По телу пробежали мурашки, затягивая в сладкое, безбожное упоение. — А если я назову срок в вечность? Ты будешь со мной? — он чувствует ласковые руки. Будь на то воля Дилюка, он предпочёл бы, чтобы этот момент никогда не заканчивался — Разве вечность большой срок? — Кэйа срывает цветок - красный мак. Усевшись на молодую траву, он укладывает возлюбленного на свои колени, вплетая растение в его волосы, убирая прядь за ухо, — такой же прекрасный, как твои глаза. А Рагвиндр растворяется в его касаниях, забывается в нотах его льющегося голоса. Впрочем, сейчас ничего не могло разрушить эту идиллию. Все это так по-мальчишески, но согревает душу и сердце. Так спокойно и непринуждённо, но от этого не менее значимо для них обоих. Дилюк навсегда запомнил этот вечер. — Проводишь этот закат со мной?

***

Тиканье настенных часов напомнило Рагвиндру о том, что время давным-давно перевалило за восемь часов вечера. Кэйа задерживался. Дилюк прекрасно помнил о том, что он обещал отпроситься сегодня пораньше с работы, чтобы провести совместный ужин. Это настораживало. Может, забыл? На улице ещё ведь и погода не из приятных: дождь льёт как из ведра. Хотя, летом обычно он хоть и был тёплым, от этого как-то легче не становилось. Винодел беспокоился, но понимал: Альберих не маленький мальчик, если задерживается, значит много работы. Тем-более, у него не было резона оставаться в Ордо Фавониус по ещё каким-то причинам. А это значит, что скоро он придёт и будет долго извиняться, обнимать Дилюка и говорить о том, что безумно скучал. Кэйа так и не пришел. Рагвиндр помнил всё, что тогда произошло очень смутно, потому что сознание отторгало такой вариант развития событий. Это ведь не могло быть правдой? Только не с ними. Все ведь было хорошо. Это же сон, да? Полученное письмо, написанное явно наспех действующим магистром, ввело в ужас, от которого кровь стынет в жилах. Дилюк, прошу прощения за то, что не сообщила тебе раньше, весь день на нервах, совершенно из головы вылетело. Если сразу к делу, то Кэйа был ранен в ходе выполнения задания и сейчас находится в соборе Барбатоса. Травм не особо много, однако он без сознания. Если только сможешь, то, пожалуйста, приезжай. Уверена, как только он очнётся, обязательно захочет видеть тебя. Барбара постарается сделать все возможное Джинн Ни минуты не думая, он бросил все свои дела и поехал к нему. Две ночи подряд просидел рядом с Кэйей. Смотреть на него было больно. Все эмоции отходили на второй план, вытесненные тревогой. Некогда любимые смуглые руки украшало изобилие синяков и бинты. Основной удар пришёлся по голове, поэтому все остальное пострадало не так сильно. — Кэйа, ты ведь обещал мне, что будешь со мной.. Помнишь? — Дилюк слабо сжимает его руку, прислоняя к губам, стоя на коленях возле кровати. Судьба сжалилась над ними, и Альберих открыл глаза — Кэйа.. — Рагвиндр тут же обнимает его - плачет. Он не верит, что не спит. Сухой кашель встретил рыцаря очень некстати: голос был хриплым и слабым - Я прошу прощения, но мы разве знакомы? - Спрашивает тот, приподнимаясь с кровати на локти Точно в цель, в сердце, ранило. — Кэйа, это же я? Ты не узнаешь меня? — Обескураженно смотрит тот. Не может быть. Нет-нет-нет.. Он не помнит его? Альберих молчит. Вот сейчас.. Сейчас вспомнит и обнимет в ответ. Скажет, что все в порядке, будет успокаивать. Это же он, Дилюк, его Дилюк — Извините, я не знаю вас. Раздробило душу в дребезги. Разбило его окончательно. Убило. Дилюк помнит, как Кэйа заходил в теперь незнакомое для него поместье. А ведь раньше он просыпался тут каждый день, впутывая пальцы в алую копну волос. Сонным голосом всегда молвил о том, насколько же красив винодел в лучах яркого солнца, которые из окна сочились на белоснежную постель и на его лицо. — Ты голоден? Может чай? — интересуется тот. Он окружил Альбериха заботой и всем самым необходимым. Был с ним мягок и учтив, рассказал о том, чем Кэйа занимался раньше, помогая воссоздать в голове общую картину. Надеялся на то, что все-таки вспомнит. Всё будет как раньше. Это ведь Кэйа, тот самый Кэйа, которого Рагвиндр любит до одури, до безумия, до безрассудства. — Благодарю, но не нужно, я не голоден, - после этого последовала неловкая тишина. — мне хотелось бы отдохнуть, тут есть моя комната? — говорит рыцарь, осматриваясь. Было не по себе рядом с Дилюком. Раньше они и, вроде как, были друг другу далеко не чужими, по словам того, но сейчас, по сути, это совершенно незнакомый человек, как бы странно оно не звучало. Больно. Они всегда спали вместе. — Наверху. Вторая дверь по коридору справа, — отрезает Рагвиндр. Ощущение такое, что его лишили чего-то очень важного. Будто бы выскребли ржавым ножом что-то внутри, оставив лишь пустоту.

***

— Ты в порядке? — Кэйа видит перед собой Дилюка, который выглядел подавленно? — Задумался о чём-то —спрашивает Альберих, смотря на уходящее солнце. Дилюк привел его сюда, на луговое поле. Сказал, что Кэйе понравится. — Задумался? Да, возможно, — винодел срывает красный мак и молчит, крутит цветок в руках. — Тебе нравятся маки? Я не знал, —проговаривает рыцарь, наблюдая за действиями того. Дилюк никогда не говорил о том, что ему нравятся цветы. Красноволосый берет того за руку и смотрит прямо в глаза. — Кэйа, пожалуйста, скажи, что ты помнишь, — с какой-то невероятной скорбью произносит он. Кэйа лишь отрицательно машет головой. Тогда Дилюк осознаёт одну очень горькую правду: он любит образ человека из прошлого. Он любит того самого Кэйю, которого больше нет. Больше для них обоих это не имеет смысла. — Послушай, если ты хочешь, то давай закончим с этим. Тебя ведь тяготят эти отношения, давай не будем больше мучить друг друга, — и Дилюк смотрит на то, как снисходительно улыбается Альберих. — Спасибо, Дилюк, я очень сильно ценю все то, что ты сделал для меня, но сейчас ты прав, я не чувствую ничего к тебе. Мне жаль, что не признался раньше, извини. Я же видел, как тебе было тяжело. Просто боялся, что отказ как-то отразится на тебе.. И винодел отпускает руку. Теперь его Кэйа остался лишь в воспоминаниях. Перед ним сейчас вовсе не тот человек, которого он знал. И Дилюк смотрит на небо, И Дилюк хочет рыдать, И Дилюк захлёбывается своими чувствами, Дилюк навсегда запомнил тот вечер. — Кэйа, у меня будет к тебе последняя просьба. Проводишь этот закат со мной?