***
Позже, в тот же день, когда он везёт команду в Некому на ежегодный летний тренировочный сбор, он прокручивает в уме утренние события. Он понимает беспокойство своей матери, даже если думает, что недельные приступы стрессовой лихорадки, которые он получил в начальной школе, произошли достаточно давно, чтобы они больше не вызывали беспокойства. Но он понимает это, потому что на самом деле он ничего не помнит о той неделе: единственная причина, о которой он знает, - это непрекращающиеся придирки его матери и слегка травмирующая игра в догонялки, в которую ему пришлось играть, когда он наконец вернулся в школу. Кейшин до сих пор любит обвинять ту неделю в том, что она навсегда разрушила его академический потенциал, к большому огорчению его матери. В любом случае, эти стрессоры — неминуемая разлука его родителей и перспектива переезда в незнакомое и страшное место — теперь остались в прошлом. Он уже давно обработал эти события и разработал необходимые механизмы преодоления; в последующие восемнадцать лет это не повторилось. По крайней мере, до сих пор. К счастью, на этот раз нет опасных для жизни лихорадок (Кейшин всё еще испытывает фантомные приступы смущения из-за драматизма своего детского тела), но кошмары определённо новые. Фургон спотыкается о выбоину, которую Кейшин пропустил благодаря своим размышлениям, и он бросается выправлять руль, поглядывая в зеркало заднего вида. Дети либо спят, либо рассеянно листают свои электронные устройства в редкий момент покоя среди ворон Карасуно. Они, казалось, даже не заметили промаха Кейшина. Даже их капитан Ямагучи всё еще пускает слюни на плечо Цукишимы, на что последний смотрит, закатив глаза, прежде чем снова сосредоточиться на своем планшете. Кейшин снова смотрит на дорогу, на его лице появляется хмурое выражение. В то утро у него не было возможности поговорить о содержании своих снов с матерью, напряжение и все такое, но теперь, когда он тихо прокручивает их в голове, нежеланное беспокойство начинает подступать к его горлу. По правде говоря, у него было много кошмаров о команде этого года. Недостаточно обвинять его в стрессе из-за организации поездок и общения с тренерами других команд, какой бы занозой в заднице иногда не был Наой. После двух лет сборов и тренировочных игр, Кейшин считает, что в основном всё под контролем. Нет, это его и Иттетсу группа из восемнадцати мальчиков, которые ответственны за его нынешнее состояние. Его тяга к табаку даже вернулась в полном разгаре, несмотря на почти год отсутствия, что только добавило забот к его длинному списку. Объективно, то, что произошло, не имело большого значения. Кейшин был захвачен врасплох во время напряженного матча отборочного турнира против Датэко и после особенно слабого блока от вышедшего на замену первокурсника Сакагути, в решающий момент игры разразился тем, что он считал дисциплинированной, страстной лекцией. Он бы продолжал играть и оставшееся время между сетами, если бы в этот момент Ямагучи не вернулся от медсестры с только что перевязанными пальцами, чтобы самому оттащить Сакагучи в сторону. В тот момент Кейшин не придал этому особого значения, но когда игра продолжилась и Сакагути снова оказался на скамейке запасных, он заметил изгиб позвоночника первокурсника и влажный блеск в его глазах. В последний раз он так огрызался во время весеннего отборочного турнира Interhigh Qualifiers 2012 года, во время их игры против Аобы Дзёсай — как ни странно, сам Ямагучи, прежде чем вмешался Энношита. Сходство обоих событий не ускользнуло ни от Кейшина, ни от его подсознания. Большинство снов метали его между прошлым и настоящим: состояли из того, что он повторял одну и ту же ошибку, пытался убежать от своего прошлого "я" только для того, чтобы застрять в петле той же неудачи: слезящиеся глаза, опущенные плечи, игрок, ускользающий сквозь пальцы, как дым. Он думает о Сакагути во время той игры и о том, каким маленьким он выглядел, сидя на скамейке запасных. О Ямагучи и о том, что он на самом деле так и не извинился. Прошло достаточно времени, чтобы он понял, что Ямагучи, вероятно, даже больше не думает об этом: он занят тем, что должен быть высоким и сильным, как самая крепкая опора Карасуно. Кейшин знает, что он вернулся после этой неудачи более сильным — даже без чьей-либо помощи. Но Сакагути… Сакагути - тихий ребенок: судя по тому, что заметил Кейшин, а также по аналогичным наблюдениям Иттетсу и Ячи, он склонен держаться особняком и изо всех сил старается находиться подальше от внимания. Кейшин может иметь к этому отношение. Он такой же, по большей части. Но у него также начало складываться ощущение, что на этом их сходство заканчивается. Кейшин, будучи творением своего отца и деда, в детстве получал так много нагоняев, что они быстро начали терять силу, отскакивая от него, как с гуся вода. И Ямагучи, хотя и был неуверен в себе в первый год, добился того, чего хотел, с пылкой, импульсивной уверенностью, которой Кейшин всегда завидовал. Капитан Карасуно с гордостью носит свои шрамы. Сакагути, размышляет Кейшин, ведет себя по-другому. Кейшин больше не тренирует только для того, чтобы насытить соперничество в старшей школе. Он заботится об этих детях больше, чем просто как о волейболистах. То, что однажды всё получилось хорошо, еще не значит, что ему так повезёт снова. И он не хочет полагаться на удачу или решительность своих собственных игроков. Он больше не тот человек, который стоит за кассовым аппаратом в Саканошите и изо дня в день делает одно и то же. Он хочет быть другим. Он тоже хочет быть способным к переменам. Кейшин бросает ещё один взгляд в зеркало заднего вида и вздрагивает, когда встречается взглядом с самим Сакагути, сидящим всего на один ряд впереди Ямагучи и Цукишимы. Кейшин решительно избегает любого дальнейшего взаимодействия с мальчиком, сосредоточившись на совершенно пустой дороге перед ним, затем съеживается и мысленно проклинает себя. Он на десять лет старше этого парня. Он взрослый человек. Он лучше всего этого. Его ладони начинают потеть. Он наезжает на очередную выбоину, стискивает зубы и делает вид, что ничего не замечает.***
К своему раздражению, Кейшин не может контролировать это: его беспокойство за своих игроков наряду с тревожными снами убедили его тело, что сна следует бояться и избегать. После того, как он целый час ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть, он наконец встаёт, чтобы сходить в туалет. Из-за строительства и устаревшего оборудования, в этом году ученики и учителя будут пользоваться общими школьными ванными комнатами. Кейшин не возражает, но, зная это, он удивлен, увидев свет, проникающий через закрытую дверь так поздно ночью. Поколебавшись всего секунду, он проходит через дверной проём и дважды смотрит на человека, стоящего перед одним из зеркал над раковиной. Он чуть не ущипнул себя, чтобы проверить, действительно ли он не заснул и это не просто очередной кошмар. Ямагучи, настолько сосредоточенный на своей задаче, даже не замечает, как входит его тренер. Все еще наполовину уверенный, что он спит, Кейшин с ужасом наблюдает, как Ямагучи проталкивает тонкий заострённый предмет сквозь плоть мочки его уха, заставляя небольшую струйку крови вытекать из разорванной кожи. —Ямагучи? — Кейшин кричит, его глаза практически вылезают из орбит. Визг Ямагучи эхом отражается от плитки, убеждая его в том, что кошмар перед ним очень реален. —Т-тренер! — издаёт писк Ямагучи, поднимая руку, чтобы прикрыть ухо. Но Кейшин смотрит не на руки Ямагучи: он смотрит на тонкую струйку крови, стекающую по его шее. Примерно через пять минут панического жестикулирования руками и криков слабым шепотом «Ты что, сошел с ума, чёрт возьми!?» и «Мне жаль, тренер, я не знаю, о чем я думал, но я в безопасности, клянусь!», Ямагучи позволяет Кейшину порыться в своей аптечке в поисках спирта и ватного тампона. Как только Кейшин достаёт всё необходимое, он начинает чистить область вокруг английской булавки, застрявшей в ухе его ученика (у него не хватило духу сказать Ямагучи, чтобы он вынул её). После того, как на нём нет крови, Кейшин бросает всё в маленький пластиковый пакет и выбрасывает его в мусорное ведро, мельком замечая их отражения в зеркале. Щеки Ямагучи всё еще красные, как свекла, его ранее решительное выражение лица искажено смущением из-за того, что Кейшину пришлось ухаживать за его плохо проработанным пирсингом в ухе. Кейшин бы рассмеялся, если бы его все еще не трясло от адреналина, когда он увидел, как один из его учеников чуть не истёк кровью в общественном туалете. Пока они ждут, когда пирсинг перестанет болеть, Кейшин читает Ямагучи ещё несколько лекций о надлежащей гигиене пирсинга и опасностях самодельных модификаций тела (конечно, основываясь на личном опыте, не то чтобы Ямагучи нужно было это слышать). Английская булавка была заменена маленьким золотым колечком сомнительного происхождения — Кейшин не хочет спрашивать о нём. Сейчас Ямагучи немного выше его, но когда они вот так стоят бок о бок, отражения его и Кэйшина выглядят почти как двойная картинка: одно золотое, другое серебряное. «Заметьте разницу», - весело шутит он. Похоже, Ямагучи думает о чём-то подобном, если судить по его взглядам на мочку уха Кейшина и по тому, как он не может скрыть довольную ухмылку. Недосыпающий тренер даже не может найти в себе сил настолько разозлиться на всю эту ситуацию: это определённо то, что он сделал бы сам в возрасте Ямагучи. Кейшин говорит ему об этом с широкой улыбкой и сердечным похлопыванием по спине. Румянец Ямагучи краснеет сильнее, что напоминает Кейшину о его недавней травме головы, поэтому они выходят на улицу, чтобы сесть на скамейку прямо перед ванной комнатой. На улице прохладнее, долгожданная передышка от ранее установившейся рекордной жары. Неподвижный воздух прерывается только трелями насекомых, громкими и настойчивыми даже посреди ночи. — Итак, Ямагучи, — начинает Кейшин. — Что, чёрт возьми, заставило тебя проколоть собственное ухо английской булавкой посреди ночи в туалете другой школы Обязанности капитана не были для тебя достаточно захватывающими? Ямагучи слегка смеётся, но отвечает не сразу, несколько нервно почёсывая шею. В его глазах есть отстранённость, которая, по мнению Кейшина, указывает на то, что он проходит через что-то, что беспокоит тренера, потому что он не чувствует себя достаточно «квалифицированным», чтобы давать какие-либо жизненные советы. Подростковая драма Кейшина заключалась в том, чтобы восстать против ожиданий своей семьи и найти студента колледжа, который купил бы ему пачку сигарет, но он знает, что это не в стиле Ямагучи. Не желая портить момент, он поднимает взгляд к звёздам, ожидая ответа своего ученика. — Ну,— Ямагучи колеблется, неопределенно жестикулируя рукой. — Я не знаю. Есть так много причин, что трудно свести их к одной. — он вздыхает, прежде чем продолжить. — Просто в моей жизни так много всего происходит. Мне нужно готовиться к вступительным экзаменам, вести команду на национальные соревнования, построить карьеру, которой я хочу заниматься, а также проводить всё свое свободное время, работая в Shimada Mart. И я должен найти время для своих друзей. И... Ямагучи нерешительно смотрит на Кейшина (Кейшин не уверен, стёр ли он с лица раздражение, которое он почувствовал, услышав, что Shimada Mart успешно работает, или нет), прежде чем пробормотать что-то о Цукки и что-то, что звучит глупо или, может быть, жалко. Кейшин очень надеется, что это первое. — Просто мой третий год проходит так быстро, и занятость беспокойством о команде не помогает, и я просто.. пытаюсь не дать своей жизни развалиться по швам. Я чувствую, что все эти обязанности мешают мне понять, кто я на самом деле. Иногда я даже не чувствую себя самим собой, понимаете? — ещё один вздох. — Я просто хотел сделать то, что хотел. Я терял себя, и это было то, что я мог сделать, чтобы вернуть себя. Теперь они оба смотрят в небо, а Ямагучи откидывается на спинку скамейки. Кейшин прокручивает в голове слова Ямагучи. Он не чувствует себя таким удивленным, каким мог бы быть другой учитель или младшеклассник. Многие люди видят Ямагучи только на самом поверхностном уровне: ученик продвинутого класса и капитан волейбольной команды с постоянной подработкой. Тот, кто попал в заголовки местных газет, оставляя за собой след: «О, ты тот самый Ямагучи-кун!» куда бы он ни пошел. Кейшин провел с ним бесчисленное количество дней и ночей, обсуждая логистику команды, стратегии и режимы тренировок: он не понаслышке знает, как сложно совмещать столько обязанностей одновременно, вдобавок к волейболу. Что Ямагучи-кун значит что-то другое, что-то большее для самых близких ему людей — по крайней мере, это Кейшин знает. — Я знаю, каково это - иметь так много забот, что у тебя даже нет времени подумать о себе. — отвечает он. — Я чувствовал то же самое почти каждую секунду вашего первого года, когда я работал не покладая рук, пытаясь тренировать вас всех и одновременно присматривать за магазином. Ямагучи теперь смотрит на него с любопытством, его рот растягивается в легкой усмешке. Правда, не симпатичной, но той, которая иногда появляется во время сплетничества с Цукишимой. Кейшин даже не успевает собраться с силами, прежде чем вновь ответить. —Вы понятия не имели, что делали, тренер. Помните, как ты чуть не схватили меня перед всеми этими людьми на том отборочном турнире? У Кейшина против его воли отвисает челюсть. «Этот самодовольный маленький засранец», - ворчит он, - «Как, чёрт возьми, он узнал, о чём я думаю?». — Возвращаясь к тому, что я говорил, - многозначительно продолжает Кейшин. — Я действительно не думал о своих собственных потребностях или целях в том году, или даже в следующем. Я всегда думал обо всех вас, и об Иттетсу-сенсее, и о магазине моей семьи. Я никогда не задумывался о том, как я меняюсь или кем бы я хотел стать. Я был Кейшином только по имени. Я вообще не знал, кто я такой. Он тщательно обдумывает события прошедшей недели, прежде чем продолжить. — Но на днях я думал о том, как я накричал на Сакагути во время матча с Датэко. Это заставило меня вспомнить, как я точно также отреагировал два года назад, во время матча с Аоба Дзёсай. На тебя, Ямагучи. — он делает паузу, проводя рукой по волосам, распущенным без обычной повязки. — Это напугало меня, понимаешь? Внезапно я так испугался, что совсем не изменился к лучшему, несмотря на то, что у меня были для этого годы. Кейшин пренебрежительно машет рукой в ответ на протестующий возглас Ямагучи. — Это правда, по крайней мере частично. Но это не то, что я хотел сказать. Я хочу сказать, что то, что мы делаем, меняет нас, даже если мы этого не осознаем.Такая самоотверженная мысль даже не пришла бы мне в голову много лет назад, но на той неделе она пришла. Потому что всё то время, которое я провел, тренируясь и беспокоясь о вас, детях, изменило меня изнутри. Без моего особого участия в этом. Ямагучи напевает, задумчиво глядя на звезды. — Вообще-то, я делаю это довольно часто, — смеётся он. — Я имею в виду, сравниваю себя с тем, кем я был тогда. В последнее время я чувствую себя потерянным первокурсником, как будто я всё ещё тот ребенок, который гоняется за тем, чего у меня никогда не будет. Будто я просто убегаю от того, кем я был раньше, понимаете? Кейшин хмыкает. — Ямагучи, прими это от того, кто наблюдал за тобой с твоего первого года. Ты изменился, стал таким сильным. Это показывает, что каждый день, когда ты выходишь на улицу и учишься, или работаешь, или играешь в волейбол — ты осваиваешься и растёшь на основе этого опыта. Наступает долгая пауза, прежде чем Кейшин заговаривает снова. — Ямагучи, эти вещи делают тебя счастливым? Волейбол, работа и твои друзья? Ямагучи поворачивается к Кейшину, его рот приоткрывается в замешательстве. — Они делают меня счастливым? — неуверенно повторяет он. Кейшин ободряюще кивает. Ямагучи снова поворачивается к небу. Краем глаза Кейшин видит, как уголки его рта медленно приподнимаются в улыбке. — Да. Да, они делают меня счастливым. — отвечает он. Кейшин сейчас тоже смотрит на звёзды. «Хорошо, если тебе это нравится, значит, это часть того, кто ты есть. Всё, что ты сейчас делаешь, всё, что тебя волнует, просто приближает тебя к самому себе» — произносит он. Кейшин даже не знает, откуда могла взяться эта реплика, но по тому, как смягчается лицо Ямагучи, он думает, что сказал что-то полезное. — Кстати, я так и не поблагодарил тебя за то, что ты заступился за Сакагути, - добавляет Кейшин. — Я извинюсь перед ним за это. Я думал, что ему нужен кто-то, кто вбил бы в него немного здравого смысла, но я ошибался. Кейшин чувствует себя так, словно с его плеч свалился груз. Каким-то образом, произнося это вслух, он чувствует себя менее виноватым; как будто он делится своим бременем с миром, а не держит его взаперти внутри. — Но на самом деле, я думаю, что это было хорошо с твоей стороны. Ты хороший капитан, Ямагучи, - заканчивает он. При этом Ямагучи проводит рукой по лицу, и Кейшин едва сдерживается, чтобы не придраться к нему за то, что он испортил его новый пирсинг. Внезапно почувствовать усталость, он думает, что скоро вернётся в свою комнату. Прежде чем Кейшин успевает сказать младшему, чтобы тот тоже возвращался в постель, Ямагучи заговаривает. Его голос всё ещё немного дрожащий. — Не подавайте себя слишком низко, тренер! Команда никогда бы не продвинулась так далеко без вас. К смущению Кейшина, его неловкое выражение лица не останавливает речь Ямагучи. — Все совершают ошибки, но вы исправляете их, просто находясь рядом с нами. Так что от имени всей команды спасибо вам! — он встаёт и резко кланяется, оставляя Кейшина с небольшой душевной травмой. Он поворачивается, чтобы уйти, пожелав спокойной ночи, поэтому Кейшин тоже встает. Однако, прежде чем он успевает уйти далеко, Ямагучи поворачивается назад, шепотом крича на расстоянии: — Между прочим, с Сакагути всё в порядке! Спокойной ночи, тренер! Кейшин, потеряв дар речи, наблюдает, как он уходит практически вприпрыжку: его шаги легки, как воздух. «Этот засранец», — снова думает Кейшин, с нежностью. Он поднимает лицо к луне и тихо смеётся, гармонично звуча на фоне трепещущих летних цикад.