***
Стендал вышел на улицу и зябко поёжился. За последние три недели он потерял пять килограммов веса и начал мёрзнуть сильнее обычного. Можно ли как-нибудь справиться с постоянным чувством вины и безысходности? Если да, Алексу бы очень пригодилась консультация по этому вопросу. Самостоятельно он критически не справлялся. Но в наушниках играет «Letting Go», капюшон защищает белоснежные волосы от дождя и ветра, а значит можно продержаться ещё один день. Алекс не строит грандиозных планов, такой цели вполне достаточно. Дождевые капли оставляю после себя приятную свежесть. Листья трепещут, повинуясь воле ветра. Сквозь густые облака пытаются пробиться золотистые лучи солнца. Вокруг не души. Так спокойно. Алекс впервые за долгое время на доли секунд испытывает долгожданные покой и умиротворение. На доли секунд окружающий мир не кажется ему второсортным фильмом в жанре арт-хаус. Но всего лишь на доли секунд. В реальность возвращает толчок от Монтгомери и едкое высказывание, брошенное прямо в лицо. "Как ты можешь жить с самим собой?" – Отъебись от меня, – цедит сквозь зубы Алекс устало и раздражённо, впиваясь ногтями в ладонь и оставляя на ней следы-полумесяцы. Тяжело делать вид, будто слова не попали точно в цель, достигнув гигантской кровоточащей раны прямо в груди. Стендал вообще-то сам неплохо справлялся с самоуничижением, ежедневно расширяя её границы. Кто бы знал, сколько раз он задавал себе этот вопрос. Но ответа никогда не находил. Де ла Круз криво усмехается, вновь задевает его плечом и обгоняет. Алекс закатывает глаза, и раздражение быстро сменяется злостью. Что вообще Монтгомери себе позволяет? Как он может быть чьим-то судьёй? Как надоели эти грëбаные футболисты. Люди без ценностей и жизненных ориентиров. Школьная элита? Да они же просто сборище животных. Тупых качков без мозгов, с одними лишь инстинктами размножения и ввязывания в драки. От них можно ожидать только проблем. Алекс мысленно даёт себе подзатыльник, когда замечает на ступенях школы Зака, который приветливо улыбается ему во все 32 и, как будто смущённо, поправляет воротник спортивной кофты. – Ты как, чувак? – спрашивает, как только Алекс оказывается рядом, вкрадчиво вглядываясь своими карими глазами в голубые напротив. Глаза Стендала похожи на глубокий океан, куда хочется броситься с головой, не раздумывая ни секунды. Даже если у тебя нет спасательного жилета и плаваешь ты посредственно. Особенно, если плаваешь посредственно. Демпси кажется, что он уже давно барахтается где-то там, без малейшей надежды прибиться к берегу или влезть на проплывающую мимо спасательную шлюпку. Это штамп, и звучит слишком банально, но Заку вообще-то плевать. Рядом с Алексом он всегда становится таким. Банальным. Уязвимым. Настоящим. На самом деле Зак переживает. Трудно не заметить, как и без того худой друг превращается в живой скелет. Как темнеет его взгляд, и под глазами образуются круги, размером уже, наверно с вселенную. Как во время обеда он всё чаще оставляет за столиком растерянную Джесс, прихватывает с собой потрёпанное издание «Норвежского леса» и идёт в библиотеку, чтобы посидеть в одиночестве и тишине. С какой болью он смотрит на плакаты в коридорах, вроде «Иногда мы даже не догадываемся, что от наших слов или действий зависят судьбы других людей». Их повесили после его, Алекса, истерики, во время которой он срывал надписи, транслирующие очень простую мысль о том, что самоубийство – не выход. И кричал: «Почему бы вам не повесить лучше плакат, говорящий не быть мудаком по отношению к людям?!». Они это никогда не обсуждали, но Зак знал, что Джессика однажды предложила Алексу обратиться к школьному психологу. Услышав фамилию мистера Портера, Алекс согнулся пополам в приступе истерического смеха. Джесс тогда до крови прокусила губу и выглядела, словно побитый щенок, осознавший свою ошибку. Не то чтобы она нравилась Заку, но он хотел отдать ей должное, ведь она была единственной, кто пытался разговорить Стендала, протягивала ему руку с твёрдой решимостью помочь. И не боялась последствий. В отличие, хотя бы, от Зака. – Я в норме, – отвечает Алекс и даже силится улыбнуться, когда замечает неподдельное волнение в глазах Демпси. Сердце сбивается с привычного ритма, и количество кислорода в крови как будто резко становится недостаточным. Стендал торопится отвести взгляд, пока ещё помнит о необходимости дышать. Зак вечно выводит его из душевного (не)равновесия. Появился однажды из ниоткуда, весь такой идеальный, что голова идëт кругом. Выпрыгнул из угла, точно чëрт из табакерки, протянул руку, улыбнулся совершенно обезоруживающе, и теперь никуда не собирался уходить. Всегда был рядом. Иногда, в особенно плохие дни, Алекс борется с желанием обнять Демпси, уткнуться тому куда-нибудь в шею, дать волю слезам и прошептать: "Помоги мне. Спаси от самого себя". Даже пальцы подрагивают от острого желания прикоснуться. Но это глупо и безответственно. И как будто за гранью их отношений, Стендал это прекрасно понимает. Он не хочет стать ещё большей обузой для друзей в количестве двух человек. Сердце до боли сжимается, когда он видит жалость на их лицах. Алекс ненавидит себя за то, что разрушает чужие жизни.***
Первыми в расписании стоят равноправные коммуникации, предмет одинаково ненавистный и для Алекса, и для Зака. Так что каждый из них в тайне радовался, что проходит через эти минуты кошмара не один. Миссис Бредли как обычно улыбается и пытается заразить своим неугасаемым энтузиазмом всех в кабинете. Подходит к коробке с прорезью на крышке, куда студенты анонимно опускают листочки с предложенными темами для обсуждения, открывает её и извлекает смятую вчетверо бумажку жёлтого цвета. Привычным движением руки разворачивает её, пробегается глазами по криво написанным буквам и неожиданно меняется в лице. Раздумывает над чем-то несколько мгновений и вновь натягивает на лицо беззаботное выражение. На этом занятии нет запретных тем, словно напоминает себе она, делает вдох и пытается начать обсуждение: – В записке кто-то интересуется временем, в которое обычно люди накладывают на себя руки. Если кого-то волнует данный вопрос, то давайте лучше поговорим о самоубийстве в общем. – Миссис Бредли обвела глазами класс и в задумчивости поджала выкрашенные алым губы. После недолгого молчания добавила: – Возможно, говори мы об этом чаще, случившаяся трагедия не произошла бы. Демпси в нерешительности дотронулся до спины впереди сидящего Стендала, но тот только покачал головой. Всё в порядке. – Наибольшее количество случаев суицида приходится на возраст от 15 до 24 лет. Самоубийства совершаются молодыми парнями чуть ли не в четыре раза чаще, чем девушками. Кто-то в этот самый момент несчастен и думает покончить с собой. Пока мы увлечены собственной жизнью, кто-то обрывает свою. Кто-то думает об этом прямо сейчас. Самое страшное: по статистике, четыре из пяти подростков-самоубийц подавали ясные сигналы, что их посещает желание умереть, но никто их не заметил, пока не стало слишком поздно**. Миссис Бредли размашистым подчерком оставила на доске номер телефона доверия и ещё долго говорила о важности своевременного обращения за помощью и различных способах самоубийства, красочно описывая их недостатки и весь ужас данных процедур. Алекс усмехнулся, когда осознал, что учительница специально или невольно не упомянула огнестрельное оружие, явно недооценивая современных подростков. – И в завершение беседы вернёмся всё-таки к вопросу, с которого всё началось. По статистике большинство самоубийств совершаются в промежутке между тремя и пятью утра.***
– Постой секунду, – просит Алекс, когда они уже практически подошли к его дому, щурясь от ярких солнечных лучей, и залезает рукой в рюкзак, решительно настроенный найти что-то определённое в царящем внутри хаосе. Наконец вытаскивает роман Харуки Мураками и с большой осторожностью передаёт Заку. Демпси благодарно улыбается, трепетно проводит рукой по обложке с надписью «Норвежский лес» и удивлённо устремляет взгляд на друга: – В чём причина твоей небывалой щедрости? Сколько раз я просил прочесть книгу, которая заменила тебе обед в самой лучшей на свете компании, ты только рассерженно сопел и отмахивался от меня. А теперь вдруг сам предложил? Эй, меня так легко не провести, верните мне старого доброго Алекса! – Зак улыбался всё шире, оглядываясь по сторонам, словно искал спрятанную поблизости скрытую камеру. – Ой, перестань, я ведь могу и передумать, – закатил глаза Стендал. А в следующее мгновение он развернулся всем корпусом к Заку и сделал шаг вперёд, быстро и решительно, не давая себя возможности передумать. Демпси вздрагивает от неожиданности, когда чувствует чужие холодные ладони на своей шее, но сразу же притягивает Алекса ближе, словно боится, что тот вот-вот отстранится. Закрывает глаза и вдыхает запах колючих блондинистых волос. От Алекса пахнет лавандой. Спокойствием, чистотой и вечностью. – Мы с Мэй собрались съездить в парк аттракционов на выходных, не хочешь, ну, – начинает Демпси, но Алекс не даёт ему закончить предложение. – Пожалуйста, давай просто постоим так ещё немного. Когда Стендал слегка толкает его в грудь и отступает назад, Зак изо всех сил пытается скрыть разочарование и поймать чужой взгляд. Но его упорно игнорируют. Демпси невесомо кладёт руку на плечо Алекса, будто надави сильнее и тот разобьётся на мириады осколков, и вновь пытается задать вопрос: – Всё точно хорошо? Алекс пожимает плечами и кивает, всё ещё избегая зрительного контакта. А Демпси снова боится разрушить умиротворение настоящей секунды, поэтому просто соглашается и позволяет Стендалу считать, будто Зак ему верит. Они ведь могут обсудить это в другой раз, верно?***
Алекс поднимается наверх к себе в комнату и оседает на пол, чувствуя, как подгибаются ноги. Он ненавидит статистику. Она звучит как приговор и заставляет нервничать, отбирая у тебя право быть господином своей судьбы. Диктует правила. Поэтому Алекс привык отвоёвывать у жизни какие-то мелочи, лишь бы продолжать чувствовать землю под ногами. Так однажды во время ужина папин коллега высказался, что парням не подобает красить волосы, с осуждением поглядывая в сторону Алекса. На следующий день он проколол нос. Стендал дотянулся до чистого листа бумаги и взял в руки карандаш. Долго думая над текстом, в итоге оставил лишь короткую фразу из пяти слов***. Аккуратно застелил постель и положил записку сверху. Страха не осталось, лишь холодная решимость. За все поступки нужно отвечать. Жизнь за жизнь? Это честно. Каждый чёртов день приходилось говорить себе «это пройдёт», хотя ничего не проходило. Лучше не становилось. Завтра уже не нужно будет принуждать себя встать и прожить ещё один день. Силы давно закончились. Алекс достаёт отцовский пистолет и запирается в ванной. Смотрит на время и не может сдержать усмешку. 18:02. Он уже проиграл многим статистикам, но хоть у одной одержит вверх.