Nyas

На улице моросил дождь, но пока он ходил по магазинам, дождь прекратился. На обратном пути — небо усеяно свернувшимися серыми облаками, но влаги нет. У Хиры как раз достаточно времени, чтобы его свитер немного высох и стал лишь слегка влажным. Дверь все ещё широко открыта, как и тогда, когда он уходил, дневной свет проникает в гостиную. Хира как можно тише снимает обувь, потому что не хочет будить своего котёнка. Киёи свернулся калачиком на полу. Он завернут в одеяло и, сжимая подушку Хиры, прижимается к ней щекой, опустив густые ресницы и приоткрыв мягкие губы. Несколько выбившихся прядей его каштановых волос упали ему на лицо, треугольные уши расслабленно лежат на макушке во сне. Его длинный хвост устроился между ног. Фильм заканчивается, Хира пробирается мимо него, и Киёи дёргает одним ухом, — Хира ставит пакеты с продуктами на стол так медленно, как только может. Миска Киёи стоит там, пустая. В холодильнике есть молоко, и оно предназначено для большинства кошек, но не для драгоценного котёнка Хиры — он покупает только самое лучшее для Киёи, только то, что нравится Киёи. Он открывает свежую бутылку имбирного эля и наливает ее — Киёи тут же шевелится, задирая голову, смотрит в сторону кухни. Он непонимающе хмурится, глядя на Хиру, закрывает глаза и громко зевает, обнажая маленькие клыки по обеим сторонам рта. Его руки вытянуты вперёд, зад поднимается вверх, а хвост поднимается в воздухе, когда он вытягивается всем телом. Его рубашка едва двигается на груди при движении, потому что она слишком велика, как и вся его одежда, но он выглядит так очаровательно в больших вещах. Он всегда выглядит очаровательно. Он выпрямляется и расправляет плечи, протирая заспанные глаза сжатым кулаком, и Хира снова поражен тем, насколько он совершенен. Он такой красивый. Очень красивый. Хира почти переливает имбирный эль и расплескивает по всему столу, но вовремя останавливается. Хира никогда не будет невосприимчив к красоте Киёи, но он, по крайней мере, учится справляться с ней. Все ещё стоя на четвереньках, Киёи подползает ближе. Он не здоровается с Хирой, просто отталкивает того в сторону, кружа вокруг низкого столика. Затем он наклоняется над ним, чтобы выпить газировку — он высовывает свой маленький розовый язычок и начинает лакать. Хира словно загипнотизирован. Он всегда такой. Киёи делает несколько глотков, затем останавливается, чтобы посмотреть в сторону — Хира знает, что он смотрит. Киёи фыркает: — Ужасно, — и напиток немного проливается на стол. Он энергично лакает его, прекрасно понимая, что Хира пожирает его глазами. Имбирный эль — то, что любит Киёи, а Киёи — тот, кого любит Хира. Он позволяет Киёи проглотить приличное количество газировки, прежде чем осторожно протягивает руку. Ухо Киёи настороженно дёргается, но он не отстраняется. Хире позволили опустить руку, растопырив пальцы и запустив ладонь в мягкие волосы Киёи. Ему разрешено гладить Киёи по затылку, нежно чесать его за ушами. Хира гладит Киёи покорно, обожающе, ценя каждую секунду, и Киёи позволяет ему такую вольность. Было время, когда Киёи был уверен, что Хира ни в коем случае не позволит себе дотронуться до своего котёнка. Он играет с волосами и мехом Киёи и восхищается: все его мечты сбылись. В конце концов, он должен остановиться. Он не хочет, но в пакете есть мороженое и другие продукты, которые нуждаются хотя бы в том, чтобы оставить их в холодильнике. Они лежат там, тают и ожидают момента, когда их уберут в холод. Хира убирает руку и вскакивает на ноги, надеясь быстро разобрать пакеты, но как только он вытаскивает ладонь из спутанных волос кота, Киёи шипит. Он разворачивается, чтобы многозначно уткнуться носом в ногу Хиры, потираясь об его колено, бедро, глядя на него снизу вверх, требуя его внимания. Не устояв, Хира опускается обратно и окружает своего котёнка любовью.