Благородный (жеребец) архитектор

      Наверное, это было слишком для Робин. Иной причины, почему она стала смеяться во весь голос, не сыскать ни в ближайшем будущем, ни в грядущей перспективе.       Ал-Ан, кажется, смотрел на неё с явным осуждением на лице, хотя для постороннего оно могло быть принято за монотонно-равнодушное, что на самом деле было иллюзией, ведь световые линии любили менять цвет, имея большое разнообразие палитры. Пришелец не был бездушной машиной, а был вполне себе живым существом из плоти и крови, кроме быстротекущей энергии по узлам, что было характерно только его расе. — Прекрати смеяться, это совершенно не смешно. — Инопланетянин подкрался поближе, когда своим самым сдержанным тоном приказал Робин то, что она была уже не в силах выполнить. — Ну уж нет, Алан, — женщина перелегла на бок с широкой улыбкой, заняв практически всю поверхность их сверхбольшой кровати.       Она подложила кисть под голову, задумчиво оттянув верхнюю губу, когда сжала тёмные лепестки вместе, приковав к ним взор предтеча. — То есть, мой логичный и самый умный пришелец — принц? — на последнем слове её голос сорвался и ксенобиолог подавила сардонический смешок. — Нет. Будучи не с первичным «кодом семени», я не смею быть Высшим, — отринул учёный-муж предположение своей напарницы. — Однако я принадлежу к старинной ветви, что когда-то отделилась от изначальной. — Ох, так ты аристократ? — Если это твоя интерпретация, то да. — Благосклонно кивнул он. — Интересно. По этой причине твой тайник отличался от всех, что люди встречали на этой планете? — Директива заботится о сохранности ценных исследователей в равной степени, как и о чистоте первичного кода нашей расы. — Как я понимаю, ты относишься к тому и другому… — …В равном значении, верно.       Робин притихла, отбив незамысловатый ритм на матрасе, невидящим взором уставившись, казалось, мимо Ал-Ана. — А если… вашу иерархию переводить в нашу ранговую систему? Ты кем будешь? — Это невозможно. Наша система значительно отличается, как от текущего ранжирования, так и от исторически существовавших когда-то у вас. — И все же, Алан! — Ты не прекратишь, пока не успокоишься? — Ни за что в жизни! В кое-то веке я узнала о твоей расе что-то новое, а ты лишаешь меня удовольствия утолить свое любопытство. — Проще утолить твои физические потребности, чем интеллектуальные. — Подметил архитектор с невозмутимой миной. Робин слегка покраснела, состроив нейтральное выражение лица, но глаза сдали её с потрохами, предательски заблестев. — Возможно… это так и есть.       Ал-Ан вальяжно подошёл ближе под хитрым прищуром своей подруги, взобрался на кровать и склонился к женщине, что уже успела ловко сесть на кровати, оказавшись в опасной близости от его носителя. Они встречно прильнули друг к другу, и их лица встретились в приветственном поцелуе, что быстро наполнился дразнящимися покалываниями на сенсорах и рецепторах. — Роб-ан. — Что? — переспросила дайвер со временем. — Ничего. — Мигнул красными энергоузлами предтеча, резко отвернув голову, постыдившись своего порыва. Потом вернул назад, склонил её на бок, глухо добавив: — Твоё имя… Искажённое под наши реалии. Оно… могло бы быть. — Алан, — перебила она возлюбленного, тюкнувшись губами туда, где у людей должен быть расположен рот. — это так мило. — Дайвер улыбнулась, решившись на маленькую шалость собственного производства. Она встала на колени, матрас прогнулся под её весом, а она провела руками по его торсу. — Хм… Робин Айю, — она задумчиво посмаковала своё имя, состроила хитрую мину и томно прошептала, коснувшись его скулы губами: чрезвычайная гладкость его ткани и сухость её губ рождали самые приятные впечатления. — Или Роб-ин Айю? — риторически она вопросила практически глухо. Женщина склонилась чуть ниже — к его шеи, где её рот творил с пришельцем что-то невообразимое.       Архитектор испустил переливчатую трель, она отозвалась глубоко внутри учёной внеземной дрожью и сладкой истомой. Ксенобиолог выгнулась всем телом, будучи вплотную к возлюбленному, с усилием просто выдохнула, подавив собственный стон, — и этот звук был краше всех возможных слов. Её мягкие губы неспешно проложили путь ниже, со знанием дела касаясь именно чувствительных участков инопланетной ткани. Энергоузлы неравномерно мерцали, оставляли отблески живого света на дайверском костюме его подруги. Робин остановилась на его груди: средоточие жизни, сокрытое за слоями крепкой ткани, сбивчиво трепетало под её ладонью — прямо в такт её влюблённому сердцу. Последний поцелуй она подарила в узорное изображение сердца, крепко прикрыв глаза, чтобы не ослепнуть сияния пришельца. — Ох, нет-нет, я знаю, — после того, как она отстранилась, Айю открыла глаза и театрально вздохнула, словно на неё снизошло неожиданное озарение. — Определённо лучше Роб-ан Айю, что скажешь, Ал-Ан? — Ты самый невыносимый человек, существовавший на моём веку. — Обречённо молвил пришелец, с энтузиазмом приникая к её макушке лицом и приобнимая большими клешнями её корпус. Волосы на её голове знакомо зашевелились, и Робин счастливо хихикнула. Между ними царило благодушное напряжение как в прямом, так и переносном смысле этого слова. — Я тоже тебя люблю. — Шепотом отозвалась женщина.       Ксенобиолог довольно прижмурилась на милую ласку возлюбленного инопланетянина, что слишком знакомо прихватил клешнёй её небольшую шею в доминирующем намерении.       Электричество ещё долгое время покалывало на её губах и теле, даруя очаровательную бодрость на весь оставшийся день, как и небольшой радостный подъем среди их необычной пары.