Преддипломная гонка

      За последний час она не написала ни слова — более того, когда она в очередной раз протерла глаза, пытаясь сбросить наваждение сна, ей начало казаться, что уже родившиеся строчки начали стекать с экрана и заполнять все пространство небольшой комнаты вокруг. Буквы, слоги, слова и целые предложения пропадали с экрана старенького ноутбука и скапливались каплями в щелях между плинтусами, оседали мелкой моросью на обоях и делали воздух влажным. Она снова потерла глаза пальцами — так, что под веками заплясали разноцветные змейки и мушки — слова вернулись в исходную позицию ровно в том же количестве, что и шестьдесят минут назад.       Гермиона Грейнджер категорически не успевала написать диплом. Она начала работать над своей темой раньше, чем все ее однокурсники с факультета колдомедицины — еще в сентябре отобрала подходящие книги, чтобы позже взять их в библиотеке, и даже получила разрешение декана на посещение секции с особо древними экземплярами, в которых авторы были ближе к алхимии, чем к зельеварению и привычным методикам лечения. Она выбила себе лучшего научного руководителя, который много лет проводил исследования по ее теме — магические способы лечения психических заболеваний. На кафедре он был кем-то вроде местного чудика — волшебники редко задумывались о существовании депрессии, посттравматического синдрома или биполярного расстройства. Они буквально умели убивать деревянным прутиком и лечить настоями из трав, а сумасшествие считали чем-то вроде побочного эффекта.       Но Гермиона была магглорожденной и могла трезво оценивать ситуацию — а ситуация была настоящим раем для практикующего специалиста в области психиатрии. И именно она собиралась стать первым.       Она собрала эмпирическую базу (наверно, некрасиво называть анамнез болезни родителей Невилла Лонгботтома просто эмпирической базой, но чего не сделаешь для науки) и провела ряд экспериментов, добившись первых результатов: Гермиона тонко соединила окклюменцию, легилименцию и целительскую магию, что позволило частично упорядочить содержимое голов Фрэнка и Алисы и немного прояснить их разум. И пусть с восстановлением речи все было не столь радужно, это уже был огромный прогресс — по крайней мере, практическая часть диплома Гермионы Грейнджер хотя бы была по-настоящему практической, в отличие от работ ее будущих коллег.       Но первая глава… она искала компромисс между маггловской и магической научной литературой, и если найти первую не составило никакого труда — хвала человечеству за изобретение интернета и открытых баз данных, то маги хранили свои секреты куда более ревностно. Многие труды и вовсе были в единственном экземпляре — и эти экземпляры, очевидно, были не у нее.       Она никогда не думала, что помешать ей написать отличный диплом сможет Драко чертов Малфой. Но уже в школе он был далеко не дураком — и теперь наступал на пятки ее замечательному исследованию. Возможно, Малфой тоже заприметил золотую жилу, маячившую на горизонте, возможно, просто хотел насолить ей, выбрав практически идентичную тему, но с уклоном в зельеваренье, и того же научного руководителя. Как бы то ни было, он всегда был на шаг впереди нее — уводил ценнейшие рукописи из особой секции за минуту до ее прихода (Гермиона была уверена — он нагло флиртовал с библиотекаршей и, скорее всего, не имел даже разрешения на проход в особую секцию), нравился научнику больше нее (Драко никогда не опаздывал на встречи и никогда не забывал правил хорошего тона) и был скрупулезен в оформлении (она ненавидела все эти ссылки на исследования и нумерацию страниц). У него не было только одного — практического опыта.       Пока Гермиона батрачила в Мунго и имела доступ к непосредственной практике (не без разрешения Невилла, конечно, — врачи давно потеряли интерес к его родителям и любезно согласились дать ей простор для эксперимента, если Гермиона возьмет на себя полную ответственность в случае врачебной ошибки, а Невилл не будет иметь никаких претензий к целителям), богатенькому аристократу попросту неоткуда было взять достаточное количество эмпирики. Его практическая часть сводилась к описанию применения веселящих зелий при депрессии и их неэффективности — несмотря на название, они оказались сильнейшими депрессантами и только ухудшили ситуацию его пациента (Блейз Забини до сих пор не мог отойти от расставания с любовью всей своей жизни во многом благодаря вмешательству Драко). В целом, у них был один потрясающий, актуальный, блещущий своей новизной диплом — правда, на двоих. И никто не собирался уступать.       Гермиона раздраженно захлопнула крышку ноутбука и вылетела на балкон. Пару раз чиркнула зажигалкой, пытаясь поджечь тонкую сигарету — она ненавидела свою единственную вредную привычку, но никак не могла избавиться от нее — вдохнула табачный дым и выдохнула в прохладную апрельскую ночь тонкой струйкой. В комнате что-то упало.       Она даже не стала проверять, что случилось. О, она знала, она точно знала, что или кто ее ждет. — Малфой, какая неожиданная встреча, — кисло протянула она, захлопывая балконную дверь, — пришел похвастаться своим невероятным прогрессом? Слышала, что Блейз…       Малфой скривился. — Что Блейз? — Не может перестать плакать по ночам, — она загибала пальцы, подсчитывая, что услышала, — мешает спать всему мужскому общежитию… — Это ложь. — Это правда. Я видела Гарри на той неделе, и у него были ужасающие синяки под глазами из-за недосыпа… — она не останавливалась. — Поттер ужасен сам по себе, синяки не могут быть чем-то особенно ужасным в контексте его целого лица. —… Тео всерьез думает выставить тебе счет за причиненный моральный ущерб… — С каких пор ты общаешься с моими друзьями?       О, он был невыносим. Малфой не принял ничего из сказанного ею на свой счет. Он просто сидел в комнате Гермионы Грейнджер, на диване Гермионы Грейнджер и держал в своих мерзких ручонках любимую подушку Гермионы Грейнджер. Ему было наплевать на страдания Забини и свою непосредственную вину, а также на то, что вся 105 комната общежития аврората целый месяц мучилась от хронической бессонницы. Возможно, у Малфоя просто отсутствовало чувство стыда как данность. И ему, кажется, было наплевать на отсутствие половины диплома.       В его руках блеснул золотой корешок с вдавленными черными рунами. Гермиона задохнулась от возмущения. — Это! Это же «Показания и противопоказания применения ментальной магии при работе с поврежденным рассудком»! Я искала ее… — Два месяца. — И ее не было в библиотеке, и я… — Оставила заявку, чтобы они выписали экземпляр из Дартмутского колдомедицинского. — Но оказалось… — Что все их экземпляры потерялись при последней инвентаризации? Какая жалость, что единственная уцелевшая книга все это время хранилась в библиотеке поместья Малфоев и мой отец любезно выслал ее мне. Это действительно уникальный научный трактат — чего стоит глава о работе с нарушениями речи в результате магического воздействия на разум.       Она знала, что он специально дразнит ее. За этот год их перебранки стали чем-то настолько обыденным, что Гермиона даже перестала пугаться, когда Малфой внезапно появлялся в ее комнате с очередной подколкой. Они же вечно соревновались — за лучшую оценку, за победу на конференции, за любовь преподавателей, так почему их дипломная работа не должна была стать итоговым соревнованием всех этих лет? Но сегодня у нее не было настроения подкидываться на эту игру — попытки систематизировать те жалкие крохи теоретических источников, которые были ей доступны, по-настоящему вывели Грейнджер из себя.       Пока Малфой лениво поглаживал корешок столь ценной книги, ожидая, как она парирует на этот раз, Гермиона медленно, словно охотясь, приближалась к своей цели номер один. Возможно, в этот момент все рациональное начало в ней полностью отключилось, но вид заветного трактата полностью затуманил разум. Это был ее шанс победить. Это было недостающей деталью ее паззла.       Когда Драко только открыл рот, чтобы выдать очередную глупость, она с яростным криком бросилась вперед, пытаясь выхватить из его рук книгу. Малфой, не ожидая такого подлого нападения, неудачно увернулся, надавив локтем в место соединения половинок дивана-книжки. И это было ошибкой.       Старый предмет мебели жалобно застонал, высоко скрипнул и сложился, придавив горе исследователей: коленка Грейнджер вписалась прямо в пах Малфою, отчего он застонал не менее жалобно, а его острый подбородок уперся в плечо девушки. Около минуты они пытались хоть как-то поменять положение, но диван был категорически против. — Я давно говорил, что тебе нужно выкинуть эту рухлядь! — Я давно говорила тебе, что мой диван не твое дело! — Еще скажи, что тебе нравится спать на старом твердом чудище! — Твердые матрасы полезны для здоровья! И это все из-за тебя — если бы ты хоть раз уступил мне книгу, мы бы не оказались в таком положении! — Если бы ты хоть раз попросила, — они орали друг на друга, находясь на расстоянии меньше ладони, но не видя глаз — поза не позволяла взглянуть на лица, делая этот диалог еще абсурднее. Тяжелое дыхание двоих ясно давало понять, сколько неудобств причиняло это положение, но никто не собирался признавать свою неправоту.       Грейнджер попробовала пошевелить ногой, но отказалась от этой затеи, услышав шипение Малфоя. — Мой член! Осторожней, ты, злобная, мерзкая… — Да кому нужен твой член, несчастный! — Мне нужен, тупица!       Внезапно диван вернулся в нормальное положение, высвобождая их из импровизированного плена. Через секунду Гермиона и Драко увидели лицо Блейза Забини, заходящегося в немом хохоте. — Драко, когда ты сказал, что собираешься в сотый раз попробовать позвать Грейнджер на свидание, я не думал, что этот раз будет настолько отличаться, — едва пробормотал Блейз, хватаясь за живот, — чувак, ты утащил мою зарядку, но я уже ухожу и не собираюсь вам больше мешать.       Дверь за Забини захлопнулась, и комната погрузилась в долгую тишину. Грейнджер буравила взглядом затылок Малфоя, внезапно заинтересовавшегося абсолютно пустой стеной. Она кашлянула, пытаясь обратить на себя внимание, но Драко только сильнее вжал голову в шею. О, она наверно могла превратиться в профессора Снейпа или запеть партию из оперы, но он бы не повернулся. — Что значит «в сотый раз», Малфой? — практически прошипела Гермиона. Но он все еще молчал, и девушка начинала думать, что Драко полностью лишился речи. С другой стороны, это был бы такой исключительный случай для ее диплома! — Если бы, — он неловко прокашлялся, — если бы ты была чуть более проницательной, ты бы поняла все в прошлые девяносто девять. — Ты буквально изводил меня весь год! — Скажи спасибо, что не дергал за косички, — буркнул Драко.       В его руке все еще была нужная Гермионе книга. И он выглядел жалко и забавно, как будто его впервые поймали на чем-то неприличном. Или как будто котенка облили ведром воды. Грейнджер хмыкнула, протянув ему руку. — Книгу, Малфой. И я, так уж и быть, свожу тебя на свидание в Мунго для твоей практической главы. И еще, с тебя новый диван.       Наверно, ей действительно не нужно было знать, сколько денег заплатил Дартмутскому колдомедицинскому Драко, чтобы они наврали об этой несчастной книге.