Коллега

Анкэль медленно выплыл из-за угла коридора. Расхлябанная походка и потрёпанный вид говорили далеко не об одном часе, проведённом за бумажной работой. Беззаботно покачивая портфелем в ритм ходьбы, он думал о грядущем конце рабочего дня и крепком сне, ожидавшим его на подушке уже целые два дня. Внезапно его остановила с грохотом открывшаяся дверь, которая, практически вылетев из петель, чуть не сбила юношу с ног. Ошарашенный Анкэль в растерянности замер и попытался понять, что только что произошло. Из дверного прохода вышел высокий золотоволосый оберштурмфюрер. Его голубые глаза блестели от ярости. Пару раз оглянувшись по сторонам, Феликс остановил свой хищный взгляд на стажёре. - Ну надо же, - проурчал он и схватил парня за рукав, - я не думал, что всё будет настолько просто. - О чём вы го..- не успел договорить Шварц, как его силой затащили в кабинет и усадили на стул. Он оказался в плохо освещённом помещении с гнетущей атмосферой. Неприметный интерьер представлял собой лишь стеллажи с документами и большой рабочий стол. Остальная часть комнаты никак не освещалась, поэтому чтобы разглядеть в ней хоть что-нибудь нужно было изрядно напрячься. Но Шварц и так был на взводе, и всё, что могли делать его глаза – это растерянно метаться из угла в угол. Феликс нырнул следом за ним и незаметно закрыл дверь на ключ. - Может объясните мне, что происходит?! – Анкэль попытался показаться неуязвимым в глазах хищника и поёрзал на стуле. Мужчина подошёл к своему рабочему столу и с видом осознания своего достоинства достал из ящика большую чёрную папку с выгравированном на ней орлом. - Это - компромат на тебя, мой маленький друг, - объявил он и, радостно хлопнув в ладоши, заговорщически потёр их друг об друга. Феликс, аристократично оттопырив мизинец, выдернул из папки небольшой помятый лист. Потом он скользнул в половину комнаты, спрятанной в тени. Напряжённое молчание прервал треск включившейся лампы, которая осветила увешанную множеством фотографий и заметок стену. Остерман одним резким движением прибил к стене тот самый листок каким-то внезапно оказавшимся в его руке трофейным ножом. Он коварно блеснул глазами и подошёл к Анкэлю так, чтобы тот смог лицезреть плод многодневных стараний. Шварц всё это время недоверчиво косился на коллегу, сжимая подлокотники стула от нарастающего волнения. Феликс, встретившись с недоумённым взглядом стажёра, недовольно поморщился и, взяв парня за подбородок, повернул его лицом к стене со множеством зацепок по делу местной оппозиции. Прищурившись, юноша понял, что это был плакат, с написанным его рукой оппозиционным стихотворением. Кадык Анкэля дёрнулся, а ладони схватились за подлокотники ещё сильнее. Практически незаметные нервные жесты Шварца не ускользнули от цепкого взгляда гестаповца. Он расплылся в хищной улыбке и с упоением пару раз пришлёпнул того по лицу. Анкэля охватил озноб, и мерзкое покалывание тревоги в груди заставило его ссутулиться. Оберштурмфюрер нагнулся на уровень его уха и оскалился, готовясь изливать очередную назидательную речь. - Ты понял, что я имею в виду, - довольно заключил он и, элегантно обогнув стул, потрепал того по голове, - всё то время, пока ты писал свои дурацкие стишки и безнаказанно причинял ущерб Великому Рейху, я, как один из лучших сотрудников гестапо этого отдела, конечно же заметил что-то неладное и применил соответствующие меры. Феликс ухмыльнулся, убедившись в обезоруживающем действии своих слов. - Именно это я напишу в доносе, - он пренебрежительно махнул в сторону папки, - с приложением доказательств. Анкэль Шварц, вы обвиняетесь в антигосударственной деятельности. Юноша окончательно побледнел. Тело окаменело, язык перестал слушаться, и лишь глаза с сузившимися от страха зрачками бегали по комнате. Все самые страшные сценарии, выдуманные им ещё перед началом стажировки в гестапо, внезапно ожили и стали беспорядочно роиться в голове. Алиби, которое он продумал до мелочей на подобный случай и вовсе оказалось бесполезным. Неужели он был недостаточно аккуратен? Неужели это гадкий тип всё-таки получит своё? Феликсу безумно нравилось наблюдать за реакцией обвиняемого. Ему нравилось чувствовать вкус победы, дышать ею и ощущать её всей своей грешной душой. Особенно учитывая то, что компромата как такового практически не было. Этого мальчика так просто обдурить! Стоит только напугать и внушить пару глупостей. У Анкэля было множество болевых точек, нажав на которые, можно было превратить его в пешку. - Но есть альтернатива, - Феликс положил руку на плечо собеседника и крепко сжал, - ты можешь заплатить мне всего лишь 700 марок, и вопрос будет решён. Время для Анкэля остановилось. Мышцы обмякли, приклеив тело к стулу. Пребывая в состоянии прострации, он слышал голос оберштурмфюрера еле-разборчивым дальним эхом. Холод и безразличие полностью поглотили сознание юноши, затмив собой даже безумную панику. - Но у меня нет таких денег, - попытался возразить он, вяло повернувшись к Остерману, на что тот лишь нахмурил светлые брови и постучал по стулу. - Это уже не мои проблемы. Феликс взял Анкэля под локоть, когда тот соизволил подняться. - Думаю, ты смекаешь, что с тобой будет, если не достанешь эту сумму. В любом случае, я знаю, что ты далеко не из бедной семьи. В крайнем случае, твоя сообразительна голова обязательно придумает что-нибудь. И не забывай, что перед расстрелом с тобой поговорит наш начальник. Я, кстати, тоже приду посмотреть на вашу милую беседу, - буквально пропел инспектор и вытолкнул стажёра из кабинета, - у тебя есть неделя. Закончив тираду, он осторожно оглянулся по сторонам и захлопнул дверь прямо у Анкэля перед носом.