***
Жаркий день не предвещал ничего хорошего, по крайней мере так думал Крис Бэдхэнд, разгуливая под палящим солнцем Калькутты. С мужчины буквально стекал водопад пота, нереальная жара просто сводила с ума. -- И что за черт привел меня в эту гребанную недострану? – бубнил он себе под нос. Поездка в Индию была не то чтобы запланирована, просто… воспринимать бывшую колонию за отдельное полноценное государство было очень тяжело. Крис вытащил уже насквозь мокрый от пота носовой платок, чтобы протереть свое лицо. -- Мужчина, - вдруг кто-то позвал его тихим, но очень неприятным и скрипучим голосом. Конечно же это явно кто-то из этих ублюдков, которые жаждут наживы, а работать даже не думают. -- Чего тебе, попрошайка? – Крис повернулся для того, чтобы отвесить тому подзатыльник, но в итоге он сам стал жертвой нападения. Внезапно кто-то накинул мешок на его голову, больно ударил по животу, а после Крис ощутил, что руку уколола игла, а содержимое шприца, к которому она была, очевидно, приделана, наполняет его вены. Бэдхэнд провалился в небытие. Спустя сто тридцать четыре часа бездыханное тело мужчины было обнаружено на одной из улиц Калькутты.***
1965 год. Калькутта. Перелет из Лондона в Калькутту с ребенком на руках выдался крайне тяжелым. Абхилаша Кхан не привыкла так далеко и так надолго путешествовать с дочерью. И, хотя девочке уже было десять, мать старалась ни на шаг не отпускать своего ребенка. Неусидчивость девочки крайне раздражала Абхилашу, хотя она безумно любила свою дочь. Часто их общение строилось следующим образом. Если Амала переходила, по меркам матери, грани разумного, то общение было отчужденным, резким и холодным. Когда же Абхилаша сама была в хорошем расположении духа, то могла сама присоединиться к проказам дочери. Но такой живой и веселой ее видели только мать и ребенок. Чужих людей в свою жизнь молодая женщина больше не пускала. -- Амала, тебе придется укротить свой строптивый нрав, слышишь меня? – ледяным тоном спросила у дочери Абхилаша. -- Да, мамочка. А мы купим сувениры? – ребенок крутился в кресле словно веретено. -- Может быть, я здесь не на курорте, а на работе. Поэтому тебе придется поубавить свое любопытство. К тому же в Индии есть свои порядки, отличные от тех, что господствуют в Британии. -- Ну ма-а-а-ам, – протянула капризным тоном девочка, - как же без сувениров? Думаю, мы могли бы что-то приобрести бабуле. -- Посмотрим, я же сказала, – Абхилаша ответила дочери тоном, который показал той, что разговор продолжать дальше крайне опасно: можно нарваться на серьезные неприятности. Амала росла очень любопытной девочкой, которой везде было необходимо сунуть свой носик. Ну как же: какое-то событие прошло мимо нее. Это безумно раздражало Абхилашу. Ее покойный супруг тоже был таким. Это же его и сгубило. Плюс холодной, безучастной (как могло показаться), спокойной и сдержанной госпоже Кхан очень не нравились строптивые, активные и чересчур дерзкие люди. А в поведении дочери она видела проявление всех раздражающих ее черт. Когда же самолет приземлился, а Абхилаша с багажом и дочерью оказалась в аэропорте, ее встретил молодой человек, который был одет в костюм-тройку, что очень удивило женщину, ведь при такой жаре носить костюмы было очень непрактично. -- Эммет Роуз, – учтиво представился тот, поправив сползшие на середину носа очки. – Я Ваш сопровождающий. – Тут он заметил Амалу. – Вы прибыли с ребенком? -- Все верно, руководство в курсе. Мне не с кем оставить дочь, поэтому я привезла ее сюда. -- Понял, инструкций насчет ребенка я не получал, потому обязательно уточню об условиях для Вашей дочери, мисс Кхан. Что ж, давайте выдвигаться. Роуз помог Абхилаше донести багаж до снятых специально для мисс Кхан апартаментов, а потом отправился с ней и с Амалой до британского посольства. -- Почему Вы идете с нами? – поинтересовалась Амала. -- Дело в том, что женщинам опасно перемещаться по районам Индии без сопровождения кого-то из мужчин, – ответил Роуз. -- И почему же? – в глазах ребенка зажегся неподдельный интерес. Абхилаша уже знала, какую игру завела девочка, поэтому решила пресечь все попытки морально истощить их сопровождающего. -- Если не хочешь, чтобы тебя пустили на расходный материал для какого-нибудь жертвоприношения или не превратили в жену первого встречного выродка, то тебе придется не только сдерживать свое любопытство, но и терпеть рядом с собой сопровождающего, – ответила Абхилаша. Эммет удивленно покосился на женщину. Он, конечно, согласен с тем, что подобное действительно может случиться в Индии, несмотря на то что Калькутта – это центр прогресса, доставшийся бывшей колонии в наследство от Объединенного Королевства , но, чтобы сказать такое собственному ребенку, да еще устами родной матери, для него подобное было за гранью понимания. -- Это что, теперь постоянно быть под контролем кого-то? – Амала была явно расстроена. -- Ну, если хочешь, могу отдать тебя сразу вон тому дядьке, – Абхилаша указала на какого-то попрошайку, который уже подумывал над тем, чтобы подбежать к ней и попытаться выклянчить хоть что-то. -- Фу, он такой противный, – Амала скривилась. -- Не беспокойтесь, юная леди, чье-либо присутствие не навредит Вашей личной жизни, – вставил свои пять копеек Эммет. -- А тот дядька, он не заберет меня? – Амала посмотрела на Роуза со страхом. -- Конечно нет, я здесь для того, чтобы отгонять таких вот мерзавцев от Вас или Вашей мамы, – ответил он с улыбкой. Кое-как миновав попрошаек, Роуз и Кхан добрались до посольства. -- Сиди смирно и не вздумай даже выкинуть что-то, – предупредила Абхилаша дочь. – Здесь никто не будет отвлекаться на твои фокусы. Поняла? Девочка кивнула. -- Отлично, принцесса, – Абхилаша удовлетворенно улыбнулась и поцеловала драгоценную дочку в щеку. – Ну что ж, пойдемте, Роуз. Пора узнать причины, по которым так срочно понадобился опытный индолог. Прибывшие вошли в очень маленький и не особо уютный кабинет. Первое, что резко ударяло по пришедшим – это невыносимая духота и запах пота. Еще бы, в такую жару никто не догадался открыть хотя бы одно из окон. Но самое давящее было даже не это. Практически полностью коричневый кабинет буквально угнетал любого вошедшего. Лишь парочка пестрых пятен немного разбавляла унылый интерьер. Только представьте: все вокруг деревянное. Будто бы это гроб, только несколько видоизмененный. Деревянный пол, выполненный, очевидно, дуба, уже местами проваливался, а любопытная девочка даже увидела несколько дырок, которые кто-то, видимо, пытался скрыть за дубовым стулом и столом, мол, зачем чинить и так сойдет. Но при правильном ракурсе этот недостаток бросался в глаза. Занавески тоже были крайне угрюмые: болотный цвет плотных занавесок буквально довершал всю ту печальную и гнетущую атмосферу, в которую погружался любой вошедший сюда. Зато на столе царил порядок: бумаги лежали в специальных лотках, а таких лотков было три штуки, все письменные принадлежности аккуратно стояли в стаканчике, белый телефон расположился в правом углу, что ближе к двери, а черная настольная лампа, словно траурная плакальщица, склонилась в ожидании темноты. Стул, на котором сидел пожилой смуглый мужчина, явно являвшийся начальником группы, в которой предстояло работать Кхан, был обтянут каким-то синим материалом, похожим на кожу. Ручки, спинка и ножки стула были обрамлены странными золотистыми узорами. Достаточно пестрая картинка сильно била по глазам. В кабинете было всего лишь два шкафа, которые до отказа были забиты какими-то папками. Слева от стола расположился комод, рядом с которым сгрудилось несколько человек Жара давала о себе знать: у всех ручьями тек пот. Абхилаша скривилась. -- А я могу попросить открыть окно? Крайне душно. И… вся эта деревянная атмосфера крайне угнетает. Хотелось бы немного подышать, – сказала она. -- Да, конечно, мисс Кхан, полагаю? – сидящий за столом мужчина улыбнулся. – Риз, откройте окно, правда, очень душно. Долговязый молодой человек потянулся к форточке, чтобы открыть ее. И тут произошел небольшой конфуз. Стажеры, как потом узнала Кхан, с утра наелись чего-то несвежего, от чего у них скрутило животы еще до прибытия в посольство. И если тот же Роуз умудрился воздержаться от завтрака, то его товарищи попали в просак. Леонард (так звали долговязого) не сумел сдержаться и… испустил дух через пятую точку, причем сделал это так громко, что не заметить подобное было крайне тяжело. Амала начала было смеяться, но, заметив недовольный взгляд матери, резко остановилась. Хотя ситуация и была крайне забавной, получать от матери выговор девочка не собиралась. Леонард от неловкости потерял равновесие и грохнулся на пол. Его товарищи начали улюлюкать, а Амала все-таки не сдержала смешок. Абхилаша хотела провалиться сквозь землю. Ну что такого в том, что произошло? Можно подумать, ни один из всех, кто присутствовал при позоре их товарища, ни разу не страдал от газообразования? Покрасневший стажер поднялся с пола, что-то пробубнил под нос, видимо, извинения, открыл форточку и вернулся на место. Его «коллеги», конечно, немного затихли, но по их перешептываниям было понятно, что шутки про то, как опростоволосился их товарищ, они будут отпускать еще долго. «Боже, меня сейчас вырвет!» - подумала Абхилаша. -- Итак, меня зовут Майкл Блэк, я являюсь руководителем всего расследования и отвечаю перед Британией лично за все, что тут будет происходить. -- Приятно познакомиться, – сквозь зубы проговорила женщина, которая не хотела открывать рот, зная и чувствуя, что воздух испорчен. – Абхилаша Кхан, специалист-индолог, журналист, ученый. -- Мне рекомендовали Вас как очень опытного человека в вопросах… -- Ритуальных убийств, жертвоприношений, а также чтения на бенгальском и хинди. Мы же расследуем серию загадочных похищений и появлений страшно изуродованных трупов, ведь так? -- Да, вижу, Вы уже ознакомились с делом, – улыбнулся Блэк. -- Поверхностно, плюс что-то мне уже вкратце рассказал господин Роуз. -- В рамках дозволенного, сэр, – сказал Эммет. -- Отлично. Абхилаша… Я же могу обращаться к Вам по имени? -- Конечно. -- Прекрасно! И так, Абхилаша, я дам Вам все необходимые для Вашего участия документы. И очень прошу Вас тщательно ознакомиться со всеми уликами. Вероятно, мы могли что-то упустить или не понять важность найденного. -- Я Вас поняла. Майкл вручил Кхан толстую папку с документами. Оценив масштаб работы, Абхилаша ухмыльнулась. -- Да, ночь будет длинная. -- Но что Вы, мы даем на изучение всего двое суток, – улыбнулся Блэк. -- Что ж, хотя бы не ночь. -- К Вам и Вашей дочери будет представлен один из наших стажеров, Эммет Роуз. Он будет делить с Вами снятые апартаменты. Уж извините, но бюджет таков. Заодно всегда будет рядом крепкое мужское плечо. -- Ну, это меня мало заботит. Скажите, Амала будет направлена в какое-то учебное заведение? Ребенок не должен шататься везде и всюду за группой, плюс прозябать без дела тоже будет неправильным. Я рассчитываю, что ее каникулы в Индии пройдут с пользой. -- О, не беспокойтесь. Здесь есть одна хорошая летняя школа для детей. Никаких угроз безопасности для Вашей дочери там не будет. Обучение предусматривает обширную программу. Также, прошу заметить, что обучаются там дети исключительно из Великобритании. -- Ходить летом в школу? -- Амала ужаснулась. -- А ты думала, с тобой будут возиться и ты будешь страдать ерундой? Нет, дорогая, тебя ждет обширная программа, – ответила на это Абхилаша. -- Отлично, – пробубнила девочка, – постоянно только и делаю эти дурацкие уроки. Надоело. -- Зря Вы так, –шепнул ей Роуз, – попробуйте поучиться в здешней школе, будет очень интересно, я Вас уверяю. -- Откуда Вы это знаете? – Амала не собиралась верить Эммету на слово. -- Полагаю, – улыбнулся он. Ответ девочку не убедил, но возражать было абсолютно бессмысленно. После завершения вступительной части, а также подписания ряда бумаг, семейство Кхан в сопровождении Роуза покинули посольство и вернулись в апартаменты. -- И когда начинаются занятия в этой вашей летней школе? – обиженно спросила девочка. -- Завтра, – ответила Абхилаша. -- О, нет, – Амала закатила глаза и тяжело вздохнула. – Я словно отбываю наказание. -- Попробуйте взглянуть на это с другой стороны, – сказал Эммет. – Это отличное место для знакомства с Индией, с новыми людьми. Вы не будете одиноки, пока Ваша мама занимается расследованием. Да и скучать точно не придется. -- Конечно, когда же мне скучать, сидя за горой книг. -- Ты зря злишься, господин Роуз прав, – Абхилаша ласково потрепала дочь по волосам. – Представляешь, какую выгоду ты получишь спустя лет десять, когда будешь учиться в университете? Твоя же мечта – стать индологом. Вот у тебя и появился способ ее реализовать. -- Эх, – Амала поникла. -- Не вешай нос, дочь, тебе еще совать его в самые разные дела, – Абхилаша улыбнулась, наверное, впервые за все время, которое они потратили на подготовку и сам перелет. Увидев, что мама снова начинает приходить в доброе расположение духа, девочка несколько оживилась. -- Но в выходной мы обязательно пойдем за сувенирами! -- Хорошо, – Абхилаша подняла руки вверх, показывая, что сдается под напором ребенка. – Я не вижу причин, которые могли бы нам помешать осуществить эту вылазку. Я уверена, что мистер Роуз покажет нам отличные рынки. -- По правде сказать, здесь всего один рынок, – Роуз поправил очки. – Но ассортимент здешних товаров весьма впечатляющий. Уверен, вы останетесь довольны. -- Отлично! – Амала радостно захлопала в ладоши. -- Все, я очень устала. И адски хочу есть! – сообщила Абхилаша. -- Сейчас организую ужин, – Эммет куда-то умчался. Уже вечером, когда Роуз притащил откуда-то самые разные блюда, начался настоящий пир. -- Тандури восхитительны, – Абхилаша закатила глаза от удовольствия. -- Но это же цыплята, – Амала изумленно взглянула на мать. -- Тандури – это запечённые в печи цыплята, одно из местных национальных блюд, – улыбнулся девочке Эммет. -- Понятно. А это что? – девочка указала на плошку с непонятным месивом. -- О, это бирьяни, – ответил Роуз. -- Что это еще такое? – Амала с недоверием смотрела на неизвестное блюдо. -- Вообще, мясо, рис, яйца, овощи, сухофрукты, орехи, которые заправляются апельсиновым соусом, топленым маслом и рядом приправ. -- Мне не нравится состав, – девочку передернуло. -- Попробуй, ты ощутишь великолепие вкуса и богатство ароматов, – ласково сказала Абхилаша. -- Можно, я обойдусь придурью? – поинтересовалась Амала. -- Что? – не поняла Абхилаша. -- Ну, как эти цыплята называются? -- Тандури, – улыбнулся Роуз. -- Да, тандури. -- Можно, – Абхилаша рассмеялась, – я тебя не собираюсь заставлять есть все, но впредь запомни, что придется привыкать к здешней кухне хотя бы на месяц… -- Боюсь, что месяцем здесь не обойтись, мисс Кхан, – деликатно сообщил Эммет. -- Почему? -- Дело в том, что ситуация с нашим расследованием крайне… тяжелая. Я могу сообщить Вам свои опасения и предположения, как только Вы покончите с изучением материала. -- Вот как, проводили свое расследование? – Абхилаша удивленно посмотрела на стажера. -- Да, – продолжил Роуз, – недавний случай с обнаружением тела господина Бэдхэнда мог по началу натолкнуть на след ряда сект, например, капалики, но… тут явно не они. -- Хм, что же заставило Вас прийти к такому выводу, мистер Роуз? -- Можете звать меня по имени, – он улыбнулся Абхилаше, – а вывод я сделал на основании наличия на теле каких-то непонятных знаков. Да и… по городу ходят слухи о появлении некой отдельной секты, которая поклоняется богине Кали, и… якобы она должна будет даровать этому миру освобождение от всех людских грехов. -- Забавно, – хмыкнула Кхан. – И что же, удалось найти секту? -- Конечно же нет. Места их сходок никому не известны. Тем не менее все кругом поговаривают о неких обрядах высвобождения. -- Что? -- Понятия не имею, мисс Кхан, в конце концов, индолог здесь Вы, и Вы явно можете сказать гораздо больше моего. Кхан взглянула на стажера. Этот молодой человек явно был не обделен умом. От Эммета буквально исходила приятная аура. На женщину смотрели серо-карие глаза, почти такие же, как у нее. Черные, как смоль, волосы пышными прядями падали на его лоб, делая его совсем невинным юношей. Абхилаша мысленно про себя подумала, что мальчишка ей очень нравится. «А он симпатичный парнишка, да и вероятно, что он будет путевым специалистом», – подумала Абхилаша. Закончив ужинать и отправив дочь спать, Кхан принялась за изучение документов. Это было по истине впечатляющее дело. Все началось с того, что полиция Индии обнаружила тело британского предпринимателя Бэдхэнда. Человека явно пытали: на теле имелись множественные следы избиения, связывания и порезы. Но пара моментов привлекли внимание Кхан: на ладони был изображен непонятный символ: то ли буква, то ли рисунок. На фото было видно плохо. Зато четко можно было разглядеть другое. На шее Бэдхэнда была вырезана свастика. -- Хм, свастика до того, как ее стали активно использовать нацисты, считалась символом удачи. Что ж, я бы не назвала смерть этого несчастного удачным исходом. -- Если посмотрите дальше, то увидите, что ему, как раз, очень крупно повезло, остальных убивали более зверскими способами, – будто бы из ниоткуда нарисовался Роуз. -- Что ж, поглядим, – Абхилаша принялась дальше листать документы. Роуз оказался прав. Следующие жертвы были жителями Индии разных каст, но способы их умерщвления были одинаковы и крайне жестоки. Так, например, некоторых находили буквально по частям. Но у каждой жертвы неизменно красовалась свастика на шее. -- Черт, это прям целая банда мясников. Но я смотрю, эти люди не были объедены, разрубали их крайне странно… Хм. И еще эта свастика… -- Она всегда находится на одном и том же месте. Это имеет какой-то смысл? -- Ну, как сказать… Я могу лишь предположить, что это связано с чакрой Вишуддха. Она располагается, как раз, в области шеи. Она отвечает за чистоту намерений, помыслов, искренность, помогает освободиться от негатива… По сути, эта чакра является связующим звеном между человеком и Вселенной… Она олицетворяет общение. Вероятно… Я предполагаю, что это так, но не берусь сейчас ничего утверждать, что секта таким образом через жертв общается со Вселенной. Показывая чистоту намерений, как они это видят. А свастика – это отметка, показывающая всем, что выбранной жертве несказанно повезло в том, что она выступает в качестве проводника между сектантами и Вселенной. Что вы, Эммет, говорили насчет секты? -- Они якобы поклоняются Кали, которая должна уничтожить все людские грехи. -- Хм. Кали стоит выше всего, даже выше смерти. Она олицетворяет всю человеческую жизнь. Она ее дает, она же проживет ее с тобой до твоей кончины… Она и есть энергия преобразования. Хм. Не знаю, надо будет завершить чтение документов и расспросить местных про эту чертову секту. Пока что мне трудно логически связать Кали, свастику, убийства воедино. -- Что ж, я всегда к Вашим услугам, мисс. -- Благодарю Эммет. И зовите меня Абхилаша.***
Крики, дикие танцы и языки пламени слились в одно целое. Люди в запачканных кровью рясах скакали вокруг своей жертвы. Они говорили на каком-то своем, непонятном даже индийцу, языке. Испуганный до смерти мужчина смотрел на своих похитителей. Как он смог так оплошать? Почему он обернулся на этот неприятный оклик? -- Да здравствует Кали! – раздалось изо всех углов. Факелы стали беситься еще сильнее. Мужчина уже потерял счет времени. Сколько он здесь? Что происходит? От бесконечной боли и головокружения он был на грани потери сознания. -- Ты, – обратился к нему один из участников этой бесовской церемонии, – избранный! -- Тебя выбрал сам Гуру, – присоединился к нему второй, – теперь ты будешь преподнесён в жертву. В священную жертву. -- Что… Что это значит? – прохрипел несчастный. -- Кали! Кали! Кали! – раздавалось со всех сторон, ударяя жертву каждым своим слогом по голове. Резко все остановились, к жертве стал приближаться некто, кто ранее не участвовал в этих безумных плясках. Его глаза горели недобрым огнем. -- Нож, – глухо потребовал он. Один из участников секты вручил своему лидеру нож. Тот подошел к жертве. Мужчина понял: это конец. Осталось рассчитывать на то, что его убьют быстро, без лишних мучений. -- Врата будут открыты. Буквально недавно мы повернули один из трех ключей, поэтому сейчас мы задабриваем нашу Мать для того, чтобы она послала нам второй. Будь же благодарен, что ты причастен к такому великому делу. Передай ей следующее: мы, ее дети, ее верные слуги, самые преданные, самые чистые существа этого грешного мира следуем заветам Великого Ананта, первого, единственного Земного Сына Кали. Мы через тебя даем ей знать, что выполнили тридцать второй из ста восьми Священных заветов. Мы почти достигли половины пути. Тут он занес нож над жертвой, и мир погрузился во мрак…