Скрипка и немного боли

— Думаешь, он придёт поиграть тебе на скрипке? — презрительно спросила Эвр-взрослая. Маленькая-Эвр промолчала. Складывалось ощущение, что она вообще не умела говорить. Хотя было ей лет пять. Или семь. Точно больше трёх. Маленькая-Эвр стояла в центре большой, очень светлой комнаты. Светлые стены, пол и потолок. Ни малейшей тени. Ни единого шанса спрятаться. Маленькая-Эвр всё время должна быть на виду. Чтобы не совершить чего-нибудь плохого. Она, кажется, с момента зачатия знала, что плохая. Её не должно быть. Само её существование — ошибка. Ветром надуло, шутила мама, думая, что двухлетняя дочь ничего не понимает. Как мать с отцом проглядели возможность рождения после двух замечательных умных братьев такой никчёмной Эвр? Всё своё детство Эвр пыталась добиться, чтобы на неё обратили внимание. Но она была слишком тихой на фоне капризного Майкрофта и гиперактивного Шерлока. Слишком спокойная, слишком незаметная, да ещё девочка — её судьба была предрешена. Теперь она наказана и должна стоять в пустой светлой комнате. Под присмотром у Эвр-взрослой. Той малышке иногда страшно и одиноко, она ничего не понимает, но за годы ожидания уже привыкла. Терпение — вот чему она научилась в своей залитой безжалостным светом тюрьме. Эвр-которая-станет-взрослой приглядывает за ней, невидимая, всегда сверху, словно сквозь глазок видеокамеры. Взрослой-Эвр нелегко даётся взрослая жизнь. Люди такие глупые и странные одновременно. Управлять ими очень просто. Иногда это бывает даже интересно. Интерес — вот то, что не даёт Эвр-взрослой сойти с ума. Порой задачки подкидывают ей извне, но чаще приходится придумывать развлечение самой. Как быстро заканчивается человеческая жизнь. Словно нить обрывается. Чик — и нет человечка, и ничего после него не осталось, как будто и не было. Эвр хотела бы напевать, обрезая человеческие нити, как делала иногда мама за рукоделием. Но, вот беда — музыка не помещается у неё в голове. Механически, как музыкальная шкатулка, Эвр способна воспроизвести движения рук, вызывающие звуки. В этом нет ничего сложного, в этом она преуспела. Но в комнату к Эвр-маленькой звуки не проникают, а значит, Эвр-взрослая слышит их только снаружи. Музыка слишком математична, технична, а Эвр любит спонтанность, отказываясь следовать правилам: размерам, тактам и длительностям. Даже то, что ноты упорядочены по высоте, порой выводит её из себя. Ей нравится разрушать, нравится видеть вокруг себя Хаос. А потом создавать из него Космос, наводить порядок — она же хорошая девочка. Майкрофт со своей неизменной упорядоченностью и желанием доминировать тоже раздражает её. Шерлок... Шерлоку не нужен порядок, чтобы видеть суть. Эвр с детства остро ощущает его инаковость и сходство с собой. Маленькая-Эвр не знала, что с этим чувством делать, оттого и натворила бед. Виктор Тревор, который попытался отобрать у неё Шерлока, был первым. Нет, детей убивать ей не нравилось. Каждый ребенок — семечко. В нём сокрыта тайна. Что вырастет из этого семечка — гиацинт или сосна? Интересно. До тех пор, пока Эвр интересно, она не обрезает нити. Шерлок — вот самая интересная вещь на свете, которую она хотела бы заполучить. Как он устроен? Что вызывает у него боль, а что — радость? Её Шерлок достаточно легко шёл на контакт. Но, проблема в том, что ему были интересны ВСЕ. А ей — только он. Пришлось убрать конкурента. Сейчас Эвр понимает, как это было глупо. Вместо того, чтобы заметить её, он просто вытеснил всё из памяти, забыл. А она так старалась — оставила загадку, подожгла дом — всё ради того, чтобы он наконец увидел её. Бесполезно. Пока Эвр готовилась стать взрослой в своей комфортабельной тюрьме на острове Шерринфорд, он завёл себе другую зверюшку. Доктор Ватсон. Настоящим наслаждением было наблюдать за ним. Такой изломанный внутри — Эвр привлекали игрушки, с которыми кто-то уже поигрался. Ветеран, одиночка, постоянный клиент психотерапевтов, спонтанный на первый взгляд, но предсказуемый, если знать кнопку, куда давить. Плохой мальчик, хотя не негодяй, как Мориарти. Да и Мориарти всего лишь психопат. Эмоции у таких запрятаны очень глубоко, тем приятнее до них докопаться. Обычно там внутри нежное сладковатое мясо — деликатес, как в клешне краба. Но, вот жалость, стоит вскрыть их панцирь один раз — и всё, злодей превращается в маленького мальчика, которого так легко растоптать. Потому свою Эвр-маленькую она охраняет как зеницу ока. Никто не пробьётся сквозь толстые стены. Здесь, внутри, она в безопасности. Шерлок, умница, всё-таки пришёл. Он приходит и приходит снова. Его даже слишком много. Жаль, Эвр не может забрать его с собой, во тьму. Они были бы там вместе — не так холодно и одиноко. Но этому засранцу не нужна взрослая-Эвр. Как он разгадал её секрет? Он приходит говорить с Эвр-маленькой. Он играет ей на скрипке. Зачем? Сначала она не понимала. Только после того, как Эвр-маленькая в своей бесконечно-ограниченной комнате подняла голову, прислушиваясь... После того, как взрослая-Эвр отследила чуть ускорившееся сердцебиение своей подопечной, она поняла причину. Скрипка Шерлока звала сестру выйти наружу, сломать стены, разрушить барьеры, выпустить замурованного ребенка и впустить внутрь жизнь во всей её красоте и трагичности. Но тогда Эвр-взрослая умрёт, а маленькой-Эвр придётся взрослеть и заново пережить этот ужас, встретиться со своими страхами. Она не выдержит этого в одиночку. Скрипка Шерлока обещает, что она больше никогда не будет одна. Эвр не знает, можно ли ему верить, но берёт негнущимися пальцами смычок, опускает подбородок на корпус скрипки и разрешает своему подсознанию отвечать. Нельзя позволить Шерлоку оставить её снова. Нет, невозможно.