Нежность моментов

Александр Петрович любил балы. Множество красиво одетых людей, девушки в пышных бальных платьях, мужчины в своих лучших камзолах. Лёгкая музыка, звучащая, казалось, изо всех щелей дворцовой залы. Кто-то танцевал, а кто-то обсуждал свежие сплетни. Санкт-Петербург, вовлечённый во всю эту кутерьму буквально с самого рождения, чаще относился всё таки к первой категории. Именно поэтому он прямо сейчас изящно кружился с одной из молодых графинь, прибывших на Рождественский бал. Мария, так звали эту особу, весь вечер не отходила от него, пытаясь мягко намекнуть на свою заинтересованность в Романове, после чего тот просто не мог позволить себе не пригласить её хотя бы на один танец. – Ах, Александр Петрович, – прикрыв глаза, во время очередного пируэта, выдохнула Мария, – Как же чудесно! Романов в ответ ничего не говорит, лишь мягко улыбаясь. Он любил балы, но сейчас с куда большим удовольствием оказался бы в компании совсем другого человека. Москва тоже должен быть где-то здесь, но за весь вечер Саше так и не удалось пересечься с ним. – Александр Петрович... Есть ли у вас дама сердца? – рука девушки чуть сильнее сжимает чужое плечо, в ожидании реакции. Голос понижает и очаровательно краснеет, очевидно смущаясь своего же вопроса. Петербург слегка поднимает брови, неожиданно вспоминая недавний разговор с императрицей. – Александр Петрович, вы никогда не задумывались о женитьбе? – вопрос, неожиданно заданный во время прогулки по саду, сбил с толку. Романов слегка нахмурился, раздумывая над наиболее аккуратным ответом. – Я же столица, Александра Фёдоровна, как я могу думать о подобном? – Вы ведь член нашей семьи. Вот, скажем, что думаете на счёт Анастасии Алексеевны? А Саша ничего о ней не думал. Куда ему, когда Миша с такой нежностью держит его ладони в своих, мягко сжимая. Когда ласково приобнимает за талию и шепчет что-то в краснеющее ушко. – Подумайте о моих словах, Александр. Я ведь хочу как лучше, забочусь о вашем будущем. Об авторитете, в конце концов, вы ведь член нашей семьи. И как ей объяснить, что максимум, который может себе позволить Петербург, это свадьба с кем-то из городов? – Нет, Мария Павловна. – Как же так, Александр Петрович? Вы ведь Романов! Уверена, многие девушки мечтают о том, чтобы выйти за вас замуж. Санкт-Петербург прикусывает губу, немного скашивая взгляд в сторону. Очень захотелось скорее перевести тему, но воспитание не позволяло. – Не знаю, Мария Павловна. Как-то не думал об этом. Девушка продолжает щебетать что-то, кажется воодушивившись после полученного ответа, но Саша её уже не слушал. По окончании танца он спешно благодарит графиню, осторожно целуя её руку, и решает выйти освежиться. Огибает гостей и минует стражу у выхода, оказываясь таки на удивительным образом пустующем балконе. Снежинки мягко опускаются прямо на каштановые локоны, добавляя им сияние. Саша хотел было стряхнуть их, но передумал, облакачиваясь на белоснежные перила, чуть припорошенные снегом. – Саша? – знакомый голос раздаётся из-за спины, заставляя вздрогнуть и резко обернуться. Москва, как обычно облачённый в красный камзол с золотыми эполетами, улыбается, подходя ближе. – Испугался? – Конечно нет. Излишняя холодность, привычная в общении с гостями, всё равно проскальзывает, заставляя Московского приподнять брови. Александр поджимает губы и, словно извиняясь за свою интонацию, протягивает руки, зовя в объятия. Михаил тянется в ответ, притягивая Сашеньку ближе и утыкаясь лицом ему в шею. – Я скучал, – шепчет Романов, прикрывая глаза. И правда ведь, они не виделись несколько месяцев, каждый был занят делами в своём городе, лишь изредка отправляя письма. Миша оглаживает изящную талию, мягко касаясь губами нежной кожи шеи. Саша, излишне чувствительный к прикосновениям, вздрагивает, сжимая чужие плечи и не сдерживая тихого стона. Миша тихо смеётся, прикусывая мочку уха и тут же отстраняясь. – Как провёл вечер? Что-то случилось? Ты какой-то загруженный, – он подхватывает Санкт-Петербург под локоть, настойчиво затягивая обратно внутрь помещения, – Холодно же, простудишься ещё, – поясняет в ответ на недовольный взгляд. – Тут хотя бы не так душно, – хмыкнул, снова встречаясь с насмешливым взглядом Михаила. Обычно это он был тем, кто норовил уйти подальше от порядком наскучившей толпы, – Хорошо всё, Миш, правда. Но на сегодня я устал. Если не хочешь остаться здесь, давай пойдём в какое нибудь другое тихое место. Москва лишь молча кивает, уходя в свои мысли. Михаил Юрьевич не любил балы. И если раньше его интересовала хотя бы возможная перспектива уединения после празднества с одной из очаровательных дам, флиртующих и бросающих на него неоднозначные взгляды весь вечер, то теперь уже и это было неактуально. В первую очередь, потому что теперь у него был куда более очаровательный Сашенька, с его куда более искренними чувствами и эмоциями. Во-вторых, спустя годы люди всё-таки начинают надоедать. Их узкость мышления, связанная в первую очередь, по мнению самого Михаила, с недостатком жизненного опыта, который они, в свою очередь, нагло старались отрицать, порой просто поражала. Романов с ним бы не согласился в этом вопросе, сославшись на некомпетентность собеседника, мол, если найти хорошего, то неважно сколько времени пройдёт, взаимный интерес от общения не утихнет. Может быть он и был прав, но на подобных мероприятиях очень редко можно найти по-настоящему занятную персону, не кичившуюся своим состоянием и социальным статусом. Другие же города далеко не всегда приглашались на балы во дворец. В любом случае сейчас, когда они с Сашей уже зашли в его покои, было не особенно то важно. И, будто скинув с себя невидимый груз ответственности, неподъёмным камнем лежащий на спине, Петербург уткнулся лицом в грудь Михаила, едва они сели на постель. Московский осторожно погладил возлюбленного по спине, выражая безмолвную поддержку. Его бедный мальчик совсем раскис, хотелось как-то помочь, но ничего дельного в голову не приходило. – Совсем себя не жалеешь в последнее время? – шепчет, будто бы опасаясь, что кто-то услышит. Ложится на спину, утягивая следом и Сашу, не выпуская из объятий. – Много работы. Я же столица, – краткий ответ, совсем не устаивающий Москву. – Я же столица, – передразнивает, каверкая голос, – Ты, столица, ещё стране своей нужен. А то заработаешься до такой степени, что потом не встанешь, а нам что прикажешь делать? В ответ раздаётся какое-то невнятно бурчание в районе груди, и Миша со смехом звонко чмокает Сашеньку куда-то в макушку, на мгновение сжимая его в объятиях ещё крепче, а затем резко отстраняет от себя. Кладёт тёплые ладони на слегка покрасневшие щёки возлюбленного и проводит по одной из них большим пальцем. – Я так скучаю по тебе, – шепчет Сашенька едва слышно, так, словно делится самым сокровенным секретом. Миша мягко улыбается в ответ. – Я тоже. Очень, – начинает покрывать мелкими поцелуями всё лицо. Щека, правое веко, подбородок, уголок губ... Александра всего хотелось изнежить. Расцеловать с ног до головы, огладить каждый участок кожи, погружая его с головой в пучину чувств Миши. Саша кладёт свои ладони на его и немного отстраняется только лишь для того, чтобы сразу же прильнуть в настоящем поцелуе, показывая, что и он чувствует то же самое. Романов всегда был достаточно романтичным, любил читать любовные романы, мечтательно вздыхая. Так вот именно в такие моменты с Мишей он начинал чувствовать себя главным героем подобного чтива, захлёбывающегося в собственных чувствах. Отстраняются, тяжело дыша, лишь через несколько минут. Миша смотрит на Сашу и дыхание спирает окончательно. Приоткрытые губки слегка припухли и алеют чуть больше, чем обычно. Глазки блестят и манят, но никакого холодного металла в них нет, лишь мягкое грозовое облако. Саша испытывает примерно тоже самое, глядя на растрёпанного Московского, прямо в бескрайнюю синеву его глаз. Санкт-Петербург выдыхает, стараясь успокоиться, но получается плохо. – Останешься сегодня? – сжимает чужую ладонь в своей и прикусывает губу, – У меня, конечно, я имею в виду. Москва тихо смеётся, опускаясь наконец всем корпусом на кровать и утягивает за собой Александра, укладывая его у себя на груди. – Ну, раз уж ты настаиваешь... – морщится от несильного тычка в бок и продолжает, – Конечно, останусь, заря моя северная. И эти нежные моменты, проведённые наедине друг с другом, навсегда останутся у них в памяти. Пройдут сквозь войны, революции, боль, но всё равно не растворятся в гуще воспоминаний. Потому что они всегда будут нуждаться друг в друге сильнее чем в кислороде. Будут идти рука об руку, не смотря на все невзгоды, которые им пришлось преодолеть. Но навсегда останутся вместе.

Я отдаю тебе свою любовь, Свою поддержку, силу, понимание. Взамен я ничего не попрошу, Ты моя нежность и мое молчание. Ты крылья, что возникли за спиной, Ты вдохновенье, ты моя удача, Я каждый день живу только тобой. Ты то, что называю своим счастьем! Ты радость бесконечная моя, С тобой невероятно мне легко, Ты целая вселенная моя... И без тебя мне жизни не дано.