***
Уже на десятой минуте весь мой интузиазм выветрился окончательно, задышка напрягала, как и гул проезжих машин. Карта показывала маршрут, на котором я преодолела лишь половину пути, но пить уже хотелось так, будто неделю в Сахаре провела, одним словом — пиздец. При встрече, я точно ударю Дисторёва, возможно, даже не один раз. Обещаное бабушкой кладбище не выделялось желанным мраком и холодом. Утром, оно и вовсе безобидно выглядело. Хотя всё же, как по мне, жить возле могил, рискованно, даже я, любительница ужасов, большая часть которых не пугает абсолютно, предпочла бы жить где угодно по мимо здешних мест. Ещё больше, прикалывало задачливое местоположение, слева церковь, справа школа, куда собственно и держу путь. На футбольном поле мой товарищ играет матч против местной команды, тренер пристально наблюдает за ними. Тут порядки другие, игра может быть намного жёстче, нежели в городе. Один из таймов сыгран, на поле выходит следующая команда ребят помладше. Наконец, его величество махает мне рукой, моё недовольство видно издалека. Выходит из поля, а я, с сильного замаха бью его в спину. – Херовое у тебя, однако, приветствие, Сидорова.– в полусогнутом положении, слова вырываются из его уст слишком тихо. – А кто мне вчера липовый адрес дал? Я из-за тебя чуть не сгорела на дороге, между прочем вообще не прийти могла, совсем чуток осталось и моя тушка разлагалась бы от жары. Моя смерть, была бы на твоей совести. – хмыкаю оповещая что разговор окончен. – Да не специально это вышло, прости, ладно? – щенячим взглядом меня не провести. – С тебя газировка, – улыбаюсь от предвкушения сладкой жидкости. – Хорошо, у нас ещё одна игра, это минут восемь, не более. – Глеб переходит на шёпот – Есть одна инфа, ты будешь в конкретном ахуе, гарантирую. И как бы сильно меня не вымораживал его тон, он закинул крючок, а я, подобно глупой рыбке на него клюнула. Таким образом, он буквально удерживает меня той самой, "важной" информацией. Последнюю минуту игры, я представляю себя комментатором данного вида спорта, услышав крики болельщиков и гарканье тренера. В голову лезут представления о фантастическом голе, но в реальности, это всего лишь сильный удар по воротам соперника, мне, от значительного разреза между "представление" и "реальность" даже грустно. Не разделяя радости огромного скопа, среди которого всё ещё находился товарищ, оторвался он от него через пару минут, как раз таки переобувшись в удобные кроссовки, скинув узкие бутсы. От одного взгляда на специальную обувь, становится не по себе. Одним из первых он выбегает с поля. – Давай, иди за мной. – опять его рука взъерошивает мои волосы, те в свою очередь, волнистым вихрем оседают обратно, а я краснею от гнева. – Ненавижу когда трогают мои волосы, попрошу заметить, только вымытые. – пыхчу, закапывая песочной лопаткой негодование. Дальше мы шагаем молча, пройдя половину пути к моему дому, останавливаемся, напротив остановки. Я в тени дерева, а Глеб, продолжает свой путь в магазин. Через некоторое время в меня влетает зелёная бутылка. Рефлекс срабатывает и я непроизвольно ловлю летящий объект. – Ты меня чуть не покалечил, – бетон неприятно трется о ткань клетчатой юбки. – и что за разговор такой, интересный? Я бы прыснула ещё больше яда, если бы он не назвал имя. – Что!? – удивление, наверное это, мне пришлось испытать вначале, после, жуткий интерес. – Ты всегда проклинал её, разве нет? – Дослушай до конца, хорошо? Киваю, мне кажется, что я сейчас вовсе не смогу говорить. – Она рассказала мне кое-что, только не волнуйся, – моё сердце стучит слишком часто. – Саша изменил тебе, он переспал с Алиной, ей нет смысла врать, сама она сказала что хотела проверить его, плюс ко всему, у неё есть видео. Насть, это не моё дело, но всё же, думаю, тебе стоит знать. Дисторёв смотрит на меня в ожидании слёз, ярости, криков, любой эмоции, которую только может выразить человек в такой ситуации, но её не будет. Точно не сейчас, не перед кем-то, хочу быть сильной настолько долго, насколько у меня выйдет. Больно до жути, именно из-за этого я не стану вести себя как инфантильная дурочка, закатывая никому ненужную истерику. Возьму себя в руки и скорректирую свои чувства, так будет лучше. – Слушай, – его руки на моей талии, мне прекрасно известно каким будет финал, только вот такая концовка не устраивает израненное сердце, рыдающее от боли. – я давно хотел тебе это сказать, вообщем, ты мне.. – Твоя маршрутка, – с применением силы, убираю конечности от тела. – ах да, мой ответ не изменится, не полюблю, для меня это невозможно, извини, но мне пора. Вижу его потерянный вид, не остановлюсь, но и не побегу. Ему видна лишь спина, как же отлично что люди не умеют видеть насквозь. Повернув в первый же поворот, в противоположную от дома сторону, сажусь на зелёную траву, обхватывая плечи руками прямо как в детстве. Только вот слёз по прежнему нет. Почему нельзя заставить ретивое любить тех, кто любит в ответ. Что может быть хуже односторонней любви? Предательство построенное на доверии. Изменить со своей бывшей девушкой, ежедневно напоминая какой шлюхой она была, а ведь я верила. Ладонь сжалась в кулак, неконтролируемая агрессия выходила ударами по земле, только кровь отрезвила разум, ну и разумеется осудительные взгляды прохожих. Больше вероломства, я ненавидела лишь внимание, коим стали незнакомцы. Тем не менее, подниматься не стала. Говорят, все проблемы нужно решать на месте, именно так и поступлю. – Привет, ты занят? – слышу шорохи, он встал с кровати. – Доброе утро, солнышко, прости что не писал, был занят, – не трудно догадаться чем. – что-то срочное? – Вполне, встретимся на нашем месте через час, постарайся не опоздать. – сбрасываю вызов, закрывая рот, не давая отчаянию вырваться наружу. Почему всё самое плохое приходится на меня?***
Как и договорились, я ждала его возле красивой полянки, пока все идеи о изощрённой мести в моей голове, разом исчезли. Не могу сказать что испытываю душераздирающую печаль, теперь нет, но неприятно чувствовать вкус грязи, с которой меня смешали подло изменив, на своих губах. Острое разочарование затаилось, хотя я прекрасно понимала, что все обиды всплывут на поверхность, когда мои глаза встретятся с трусливым подонком, ещё утром, бывшим моим парнем. Время ускользало от меня, пока мне неустанно приходилось перебирать старые воспоминания, выискивая в них лукавые фрагменты. – Зайчонок, – а он хорош, гад. – что у тебя случилось? Улыбка удачно сидела на симметричном лице. Легкий ветерок трепал его каштановые кудри, недавно казавшимися мне творением искусства, в миг ставшие лошадиным дерьмом. К слову, я была им сыта по горло, кровь бурлила во мне с новой мощью, стоило мне посмотреть в его карие глаза. С виду, напоминает коричневого котёнка, вот вот замурлычет от удовольствия стоит лишь обнять, на этот раз, не дождётся, такое не прощают. Раз десять я пересматривала видео, мило скинутое в телеграмм Глебом, тут предельно ясно в каких целях, но главное ведь, совсем не это. – Ничего не хочешь мне сказать? – твой последний шанс на моё прощение. Стоит только открыть правду, однако, вместо этого я получаю приторный ответ: – Лишь только то, что до безумия люблю тебя. – опускайте занавес, спектакль окончен. Бутылка лежавшая у меня в ногах, очень кстати оказывается в руках, не соображая, я резким движением выплёскиваю сладкую жидкость прямо в лицо Саши, благодаря гребаный мир за возможность лицезреть его лик в этот момент. Как же хорошо, что я не закрыла бутылку после судорожного глотка. – Какая же ты всё таки мразь, Скольцев, – злорадство овладело моим нутром, да я и не сопротивлялась. – Что за херь, – волосы намокли, прилипая ко лбу – опять в своих бабских журналах прочитала какую-то чушь, ещё вопросы эти дебильные, долбанутая ты, Сидорова. – Уж прости меня Сашенька, дурочку такую, ведь моя вина в том, что ты с бывшей спал, да ещё и на вечеринке в доме Тимофея отлично осознавая, кого он позовёт. Там был Дисторёв, а ещё, несколько десятков пьяных тел, наблюдающих за вашим совокуплением. Как же низко ты пал, плюнул на меня, зная о моём прошлом, жалко даже тратить время, на такое похотливое животное. Не обратив внимания на зов, я развернулась, намереваясь уйти как можно дальше, лучше вовсе испариться. – Если бы у тебя была такая же грудь как у Алины, а ноги худее чем у бегемота, я бы и не изменил, поняла? Развернувшись, со всей скоплённой ненавистью моя ладонь хлестанула по правой щеке, оставляя на ней красный отпечаток. Кожа сразу ощутила сахар на себе. – Ах да, думаю, Алиночка не будет против вылизать твою морду, заодно, передай ей пламенный привет от запасного варианта! Дальнейшие нелестные словечки пропустила мимо ушей, пока слезы размазывали тушь по моему лицу. Я испытала слишком сильную боль, когда меня ткнули лицом прямо в комплексы, окунув в омут само–мизантропий. Разнося по лицу косметику, мне было совершенно без разницы на реакцию мимо проходящих. Говорят, что в девяносто процентов случаев, мы видим людей, всего раз в жизни, понадеюсь, что больше мы с ними не пересечемся. Кажется, боль от ходьбы стала одним целым со мной, так как её я уже не ощущала, поток слёз тоже прекратился. Включив телефон и посмотрев время, поняла что бабушка на работе до поздней ночи, это означает, что мне можно наплакаться вдоволь в полнейшем одиночестве, такой расклад радовал.***
Безуспешное тыканье ключом в замок, ни сколько не трогала моё израненное нутро, зайдя во двор, как можно скорее я протиснулась в дом, на ходу снимая кеды, сразу же падая на диван. Не знаю, как можно описать испытуемые страдания. Да, я конечно же была зла на Сашу, Алину, даже на Глеба, меня разочаровали все эти люди, но сильнее этого, было кое что другое. Оно малюсеньким семечком зародилось в моей душе, ошибочно проникая в почву. Этот росток породил во мне сомнения относительно лишь одного. Почему то, за всё что случилось, я винила себя. Камни под моими ногами скатывались вниз. Моя и без того ненадёжная дорога, стремительно разрушалась, порождая неуверенность. Я падала вниз, спиной касаясь холодной решетки, состоящей из прочного металла. Собственноручно закрыв за клеткой дверь и выбросив ключ, я осталась взаперти. Возможно, тогда и начался мой путь.