Любви все мудаки покорны

      Каменная кладка стучала и пульсировала в висках. Барбара прижалась спиной к стене. Раньше она не убегала от хлопот и не боялась смотреть неприятностям в лицо. Сейчас опасность для нее представляли даже слишком высокие ступени. Поэтому она, засунув гордость куда подальше, пряталась в тени подворотни, стараясь не дышать, не двигаться и даже не думать о движении. Эти мысли отдавались тупой ноющей болью в спине. Темнота поглощала её и медленно переваривала, с каждой минутой, проведенной здесь, приближая опасность к точке невозврата.              Она не слышала шагов, хотя знала, что он рыскает по переулку.              Вот не следовало ходить сегодня на злополучный концерт. Как знала. Еще и собиралась слишком долго, все откладывала, взвешивала: идти — не идти. И всё ж теперь она здесь.              Вечернее платье слишком разошлось в области бедер и ночной воздух холодил колени.              Еще один провал за сегодня — отказаться от предложения подвезти. «Я поймаю такси», конечно, Барбара, поймаешь. Если раньше не поймают тебя.              Он спрыгнул откуда-то, уловила Барбара обостренным слухом. Обычный человек не обратил бы внимания на глухой короткий свист ткани и негромкий звук толчка. Но Барб знала, что нужно слышать — и поэтому звуки чужой одежды и тела говорили с ней прямо и без обиняков. Все же, броня этого проходимца очень напоминала облачение Брюса. Тот передвигался совершенно бесшумно, но благодаря нему Оракул все же знала, как звучит броня.              Темнота прошла в сантиметре от нее, всколыхнув воздух. Бабс даже не видела ничего, только ощутила движение воздуха у самого носа. Ей стоило колоссальных сил не вздрогнуть, только глаза распахнулись шире, чтобы этой реакцией дать телу понять, что расслабляться еще рано, и нужно держать тонус.              Поясница тянула рассудок на дно.              Наконец, в оглушенной сердцебиением тишине, она услышала разочарованное бормотание, короткий шелест. И тут же закоулок разжался, как скрученная судорогой мышца. Улицу отпустило. Бабс осторожно перевела дыхание, опасаясь расслабляться раньше времени. В фильмах так всегда бывает: сначала камера наезжает крупным планом на лицо актера, показывает, как он переводит дух и улыбается, а когда тот покидает укрытие, поверив опасности на слово, что она сегодня миновала, обязательно сталкивается лицом к лицу с охотником. Гримаса на лице. Крик. Чавкающий звук удара. Затемнение.              Поэтому она ждала, застыв у той же стены. Только позволила себе медленно и плавно скатиться по стене на тротуар, как капля холодного пота. Она боялась даже засветить экран смартфона, чтобы проверить время. Так и выжидала, опираясь на интуицию и чувство времени, когда пройдет хотя бы двадцать-тридцать минут.              До дома она добралась без приключений.              И даже таксист оказался милым равнодушным к задушевным беседам дядечкой в соломенной шляпке. Выглядел он очень колоритно. Бабс успела отметить южный веселый акцент и горячие, как обжаренные зерна кофе, глаза на простодушном лице. Он определенно располагал к себе, и это даже пугало.              В подъезде было светло и пусто. Из-за соседской двери звучало забытое радио. Дверь в квартиру заперта так же, как и когда она покидала жилище.              Только проверив все замки и обойдя все комнаты, Барбара позволила себе наконец-то расслабиться. Немного. Только ради спины.              Она зашла в чат с синей иконкой «W».              «Красный Колпак в городе», появилось в строке ввода текста. Бабс заблокировала экран и откинулась на спинку кресла.                                   Она отдалялась и отдалялась, как в калейдоскопе. Сначала возник образ приоткрытого окна в пластиковой раме. Потом оранжевой кирпичной стены. Потом многоглазого сонного дома, зевающего время от времени створкой двери. Потом скверика перед ним, в котором здание растворялось неуместной клумбой. И наконец пересекающая бледный рассвет серым обручем улица. Пока еще немноголюдная и считай пустынная.              Джейсон отложил бинокль.              Так-с, так-так, он зашел в «Заметки», сверяясь с сегодняшним расписанием девушки. Через полчаса ее разбудит трель будильника, она сонно потянется, удивится тому, где проснулась, разомнет поясницу, постоит пять минут в позе «собака мордой вниз», пойдет чистить зубы и прочие прелести — это все Колпак перебирал по памяти, мысленно прокручивая пленку увиденного ранее. Затем ее ждет круассан из булочной под домом, стакан апельсинового фрэша (фу, как банально, Барбара!) и… что тут у нас? Курсы молодого кодера, где она выступает в качестве лектора, а потом день свободен и ни о каких планах бывшей коллеги Колпак не знал.              Она ни с кем не созванивалась и не упоминала возможных встреч. Что ж, тем проще. Подкараулит ее на выходе из университета, кляп с эфиром засунет куда надо, в машину и подальше отсюда. В доках есть одно неиспользуемое помещение… Колпак снова ухмыльнулся, вспоминая, как шугнул парочку наркош, собиравшихся обосноваться там для своих темных делишек. Один из них даже ушел живым. Ну, как ушел… уполз. Но не суть. Суть в том, что надо там все хорошенько подготовить к появлению Оракула.              И с этими мыслями он растворился в рассветном смоге, такое же порождение худших частей этого города, как и тяжелый вонючий туман.                            Прозвенел чисто символически звонок, глухой и какой-то задушенной мелодией, словно свист из прокуренного, разбитого о бутылку горла. Джейсон взъерошил волосы. Он волновался, как все пройдет. Барб была не самой легкой добычей. Следовало действовать осторожно. Вчера она едва не засекла преследователя. И, если бы Джейсон не вмешался, все могло кончиться намного-намного хуже. Он же потом два часа отстирывал костюм от запекшей крови. Типок с ножом, крадущийся за одетой в вечернее платье девушкой, получил этот самый нож в то место, которое при леди называть неприлично.              А ведь потом пришлось избавляться от трупа, чтобы не расстраивать бедняжку Бабс.              В общем, вернулся шпиён к наблюдательному посту как раз в тот момент, когда Барбара что-то набирала на экране смартфона, а потом отрубилась в кресле. Пришлось помочь бедняге, не то наутро она бы и не встала. Джейсон не собирался этого делать, но… Искра, буря, безумие, женское тело на руках… Ах, иногда он такой импульсивный, но что поделать? Всю ночь он караулил напротив девичьего окна, потягивая энергетик с лимоном, а утром отправился восвояси отсыпаться-украшаться.              И вот теперь ее не было нигде. Дома он уже проверил — квартира сиротливо пустовала. Джейсон не стал тратить время, чтобы покопаться в ящичках и сумочках жертвы. Хотя очень хотелось. В лектории окон не было, видимо, там работал диапроектор. А потом из аудитории высыпалась толпа мешков с костями, а преподаватель все не выходил.              Самому появляться было предсказуемо опасно. Заорет — и все, пиши пропало. Другой выход он предусмотрительно закрыл, оставил ключ в замке. Факт оставался фактом: Барбара была в аудитории — и вот ее там нет. Провалилась она, что ли? Джейсон нервно потер костяшки пальцев, размял ладони, приставил незаряженный ствол к виску, притворяясь, что выстрелил и комично уронил голову с высунутым языком на бок. Ну, блин, и что теперь делать?              Вариант поколотить пару студентиков отпадал сразу (хотя очень хотелось!). Чем больше стэлса, тем меньше стресса. А выпускать пар Джейсон любил на стрельбище. В окружении уже почти не осталось бандитов Черной Маски, а новых не завезли, так что следовало беречь свое ментальное здоровье.              Джейсон потер шрам в виде буквы «Джей» на щеке и нехорошо улыбнулся. Ментальное здоровье о-о-очень важно. Уж он-то усвоил это на своей шкуре.              В коридоре висела камера, и у него даже имелся доступ к материалам оной. А еще огромное желание найти кретина, который ее монтировал, и запихнуть ему кассету с записью в место, которым он ее отлаживал. Сука, они что, совсем не проверяют безопасность? Кто так вешает следящие устройства и устройства записи? Да этот долбодятел дважды соскользнет, пока повесится. Урод. Они тут все моральные уроды. Джейсон еще раз промотал запись в ускоренном режиме — чисто насладитьс углом обзора, захватывающем все, кроме, сука, входа в помещение.              Следовало предвидеть такое развитие событий, конечно, но, блин, кто ж знал, что тут работают одни долбоящеры.              А может..?              Джейсон потер пальцами лоб.              Не может такого быть, чтобы Барб запалила его вчера? Он и старался не шуметь, сворачивая голову недалекому маньяку. Но тот оказался довольно шумным типом и никак не хотел подыхать. В этом городе даже маньяки, сука, не как все люди. Вот что тебе мешало пойти за тем парнем с торчащей из-за пояса брюк резинкой трусов? У него даже кошелек вываливался, не говоря уже про все остальное. Но ты, дружище, выбрал неправильную жертву, так что будь добр, подохни и не зли дядюшку Джея…              Это все осложняло. Если профессор Гордон специально сместила угол обзора, значит, она знает, что он в городе. С одной стороны это хорошо, морально успеет подготовиться. С другой — лажа полная.              Эта женщина сводила его с ума.              И нашлась довольно быстро.              Прогулочным шагом она наворачивала петли и круги под ручку с раскрывшей рот студенткой. Та внимательно слушала наставника, не перебивая и не комментируя. Девочка, открывать рот тебе придется в другой сфере услуг, если ты не перестанешь отнимать драгоценное время у мисс Гордон. Иди сюда, дядя Джей тебя научит.              Он был в шаге от того, чтобы приземлиться прямо перед парочкой, выслушать визги «раскрытого ротика», получить пафосного нагоняя от Би. И абсолютно не представлял, что делать потом. Дочь комиссара будут искать с особым рвением. Свидетелей на капмусе дохрена и больше. А Бэтс так вообще помешает всем планам, если объявится.              Что ж… если нельзя действовать в открытую, придется бороться за внимание девушки маленькими милыми презентами.                                   Дважды за эту неделю многоквартирный дом сотряс отчаянный женский вопль.              — Мисс Гордон, опять крыса? — сочувственно поинтересовалась миссис Флэнегган, старательно вытягивая голову. Она упорно пыталась заглянуть в дверной проем, открытый ровно настолько, чтобы в него поместилась голова Барбары.              — Что? К-к-крыс-са? — как-то напряженно прошипела девушка.              — Как в среду, когда вы подняли всю площадку на ноги с утра пораньше.              Барбара вспомнила то утро, когда проснулась на кровати с подоткнутым, как в детстве, одеялом, хотя отчетливо помнила, что засыпала сидя в кресле…              — Ох, да нет, — напряженно отмахнулась она, больно задев рукой косяк. — Голубь в окно влетел. Чуть не запутался в волосах. Прошу прощения, — и ее хорошенькая головка с аккуратно собранным «конским хвостом» медных локонов, скрылась за дверью.              Старуха осуждающе покачала головой и медленно поплелась на свой этаж.              — Молодежь…              А Барбара так и застыла в ужасе на пороге, не решаясь оторваться от двери. Так, словно весь мир уже полетел в тартарары, и ее единственная твердая опора — круглая ручка с замочной скважиной снизу.              Она нашла в себе силы отлипнуть от простой деревянной двери, и приблизиться к подарочному свертку посреди пола. В узком коридоре он занимал все место, перекрывая пространство изогнутым шлагбаумом. Бабс осторожно толкнула носком балетки это чудовище. И оно отозвалось глухим задушенным стоном.              — Ыыуыэ ыея, ыо ут, ые я, — голосило оно.              — Господи, Стэнли? Я сейчас. Только молчи, молчи, пожалуйста!              Барбара кинулась на кухню, по пути перецепившись через сверток. Дрожащими руками она выхватила ножницы для мяса из подставки и вернулась к «подарку». Стэнли отчаянно брыкался, пытаясь поскорее освободиться из кокона, чем затруднял весь процесс. Наконец из-под слоев упаковочной бумаги показалось белое призрачное лицо с расширившимися в страхе глазами.              — ...ёкнуый! Он чокнутый! — вопил блондинчик, розовым коконом отползая к стене. По искаженным гримасой ужаса щекам покатились слезы.              — Кто, Стэнли? О ком речь?              — Про твоего дружка, конечно!              Стэнли пятился, вжимаясь в стену с утроенным рвением. Еще немного, и от него, как в мультфильме, остался бы только черный силуэт.              — Убери от меня свои грязные лапы, — завопил он, когда Барбара сделала попытку разрезать жесткую розовую ленту под коленями свитка. — Не смей ко мне прикасаться! Он сказал, сказал, что убьет меня, если я еще хоть раз подпишу своим именем твой пла-ан..! Ненавижу…              — А что-нибудь об оскорблениях он говорил? — ледяным голосом уточнила Барб.              Стэнли побледнел и мелко затрясся, бормоча извинения.              Пока парень снова не пришел в себя и не закатил истерику, Барбара наклонилась над ним, двумя точно выверенными движениями избавляя от стяжек.              — Так кто все-таки это был?              — Невысокий, плотный, в косухе. — Вот и весь ответ.              Невысоким Стэнли называл каждого, кто был с ним хотя бы одного роста. Сам как жердь, длинный и худой, он возвышался бы надо всеми в офисе, если б не сутулился под тяжестью гнилой натуры.              Бабс знала, что Стэн имеет склонность к присвоению себе чужих результатов труда, чем пользовалась, подкладывая ему откровенную ерунду, чтобы он не копал дальше. Да, мисс Гордон была той еще многостаночницей. Она вела свой блог, служила консультантом полиции по вопросам информационной безопасности, обучала будущих специалистов в «белой» сфере, посещала всевозможные он- и оффлайн слеты хакеров, и время от времени на добровольных началах работала с экономистами «Уэйн-Тек». Стэнли же пригрелся на груди готэмской Фемиды, отравляя работу многим сослуживцам. Кэш даже грозился запереть его как-то на ночь с особо опасными. Но иначе повлиять на этот «троян», подкинутый начальством, было нельзя. Комиссар вскользь упомянул при дочери, что блондинчика перебрасывали из отделения в отделение, лишь бы не огорчать его папочку, когда было уже невмоготу. А вредил этот паразит будь здоров. Готэм был предпоследним звеном в этой цепи коррупции и блата. После был только Чикаго.              И вот теперь этот папенькин сыночка-корзиночка лежал у нее на полу весь в соплях, переходя от угроз к извинениям и в обратном порядке.              Барбара мрачно молчала, скрестив руки на груди.                            Джейсон раздраженно стирал отпечатки и отряхивал руки. Завтра Готэм-Таймс напишет про исчезновение Стэнли Райота и его папочки. Ну, не учел он, что Барбара сразу же отпустит свой подарок на свободу, а тот побежит к родителю, плакаться в судейскую мантию. И хрен с ним. В следующий раз просто букет подарит.              Лопата у него уже есть. Говорят, на глубине трех метров ни одна собака труп не учует. Вот и проверим. Джейсон утер пот со лба, оставляя широкий коричневый след на коже. Почва в этих краях были глинистая и ненадежная. Хорошо, пять метров. И ни на дюйм больше!              Мышцы на спине взбугрились и заходили поршнями, работенка предстояла небыстрая. Джейсон только вздохнул.