***
Я не знаю, что пошло не так. Вот серьезно, хоть убей — не знаю. Возможно, в прошлой жизни я перебил целую армию в одиночку, устроил ебанный конец света, родил Иисуса или... или влюбился в кого-то, кто не был моим лучшим другом. И был счастлив. Я не могу быть счастлив, знаете, третий протектор он всегда, блять, такой, но давай хотя бы вид сделаем, что ли. Мечты это волшебство. Это детская наивность, взрослая ответственность и запал. Вечно горящая спичка, вечно нажатая кнопка "ON". И это как бы неплохо, даже хорошо, даже то, на чьей тяге многие живут. Также было и у меня. Ну, стать космонавтом, думаю все через это проходили. И это, наверно, здорово — иметь мечту, пока вместо грёз о ракете твоей мечтой не станет поиметь лучшего друга. И тогда эта сучья магия — последнее, что ты хочешь видеть буйствующим у себя в голове. Но ты все равно видишь. И ты все равно хочешь. Поэтому когда этот кривостриженный идиот появляется на пороге твоего дома — член встает как по команде. И это... это пиздец. — Бро, у тебя всё в порядке? Конечно. Всё в полнейшей норме. Я спокоен, как море в штиль. Правда есть одна лодка и у нее поднят парус. Но это исправимо. Да. — Ага, проходи. Я сейчас вернусь. Я сейчас вернусь. Сейчас, я подрочу на твой невинный, ангельский образ, поплачу от своей мерзкой гейской натуры и вернусь. А, ну и ещё руки помою. Я еще не настолько свихнулся. Знай ты правду я, конечно, сомневаюсь, что ты хотел бы моего возвращения. Ждал бы меня смиренно в комнате, а не взламывал замок у входной двери. Но неведение. Неведение — вот на чем держится наша дружба. Ну и еще на твоей любви ко мне. На моей к тебе она разрушается. Сыпется моими костями. В детстве, помню, я от радости писался от мысли, что мы будем учиться в одной школе. Сила дружбы семьями — договориться было нетрудно. Сейчас же я готов задушить свою 6-летнюю версию, которая плакалась маме, мол, без тебя в школу ни ногой. Теперь мне 16 и я как раз таки ногой. Третьей. Выбиваю дверь в кабинет, хуле. Пусть все знают что я извращенец! Да, я такой! Бегите, а не то заразитесь. Хотя тем двум, неприлично липнущим друг к другу, парням явно стоило бы заразиться моим гейством. Иначе период "Мы с Саньком. Не геи" затянется надолго. Возможно, навсегда. Возможно, они разойдутся потому что так и не смогли выломать дверь, приваренную к сейфу. Намертво. Возможно, конечно, вместо сейфа у них хлипкий бабушкин шкаф: я не знаю как это у других работает. У меня лично сейф. Заварил я его, кстати, изнутри. Самостоятельно. Никаких потрахушек с этим невозможным идиотом. Абсолютным супернатуралом. Я в ебанном пубертате и честно, смотря на его прекрасные во всех смыслах черты лица, на родинку у носа, на блестящие тонкие волосы, на аккуратные запястья и сильные руки у меня не возникает никаких других желаний, кроме как прижать его к кровати. Чисто и невинно укусить за шею. Целомудренно объездить сверху. Никаких грязных помыслов, только чистый мужской секс. По дружбе. Потому что этому еблану не дано понять моих чувств. Я могу хоть сейчас поцеловать его с языком, а он поржет и скажет "Прикольно! Давай еще раз!". А я ведь, блять, не откажусь. И буду жалеть. И... и буду его желать. Еще сильнее чем сейчас. И от нашей многолетней дружбы лоб-ко-лбу останется только лобок-к-лобку. А ведь я его люблю. Я его так блядски люблю, что не позволю этому случиться. Я не эгоист. Нет. Нисколько. Поэтому когда какой-то парень зажимает меня в туалете — я не особо сопротивляюсь. Может потому что он и он в темноте лопнувших лампочек так пугающе похожи. Может потому что у меня встает член, помните: как по команде. Может потому что брюнет шепчет мне что-то о любви. Может потому что это именно то, чего мне не хватало. То чего я больше всего хотел. То, через что желал никогда не проходить. Я запутался. Да и хрен с ним. Трахаясь с незнакомцем в туалете люди обычно много не думают. Ни до, ни вовремя, ни после. Вот и я не буду. Вот и я не буду думать о твоем побледневшем от страха лице, когда ты зашел внутрь, а ведь я, черт возьми, запер дверь. Когда видишь меня, прижатого к стенке, со спущенными штанами, в бордовых засосах и слезах. Я старался, правда, но не думать не получилось. И когда сукин сын, глядя тебе в глаза, запустил холодную руку мне в боксеры, как по-щелчку пальцев слезы хлынули сами по себе. Но я не думаю, не думаю, не думаю... Я думаю. И ты, видимо, тоже. Потому что я отчетливо слышу хруст. Хруст наших душ. Моего голоса, когда я так по-глупому пытаюсь выдавить из себя "Дорогой, это не то, что ты подумал!" как жена, пойманная мужем на измене. Твоего кулака и челюсти моего новоиспеченного ухажера. Моего запястья, когда ты с силой меня хватаешь. — Извини, что пришел так поздно. Да за что ты, блять, извиняешься. — Все будет хорошо, не переживай. Заткнись. Завали ебало. — Я буду рядом и мы пройдем через всё вместе. Умоляю не молчи. — Как ты себя чувствуешь? Пойдем скорее к врачу. Говори громче. — Я обещаю, что буду рядом. Не так, блять, громко. — Клянусь. Твои клятвы. Твое беспокойство. Твои обещания. Твое... твое всё. — Хорошо? Себя. Засунь всего себя себе в жопу. И я выдергиваю свою руку. И я разворачиваюсь. И я слышу твое вопрошение в воздухе. И я слышу твои шаги. И блять. — Оставь меня в покое. Дальше по коридору стучат лишь мои туфли. И осколки нашей дружбы. И слезы все еще предательски катятся по щекам. Потому что... потому что блять. Потому что руки того парня действительно слишком хол—- Да кого я наебываю? Потому что Спасибо, что пришел за мной.***