'Til We Die

Его волосы были похожи на сахарную вату, кожа на бледный холст, весь исписанный красным акрилом, а глаза, точно два тёмных камешка, блестели, напоминая звезды. Казалось, что этот парень мог стать моделью, не меньше. При том, карьера сложилась бы прекрасно: деньги, слава, девушки, путешествия. Да, черт возьми, он мог бы жить, как хотел, хоть летать на Гавайи каждый месяц. Однако, что-то пошло не так. Что это было? Переломный момент, как бы это скучно не звучало. Застоявшийся канон сломления судьбы после которого все катилось по наклонной, резко меняя угол падения на острейший. Сотни людей после таких моментов вставали и шли дальше, утирая нос всем, кто в них не верил. Кто-то ради родителей, кто-то ради друзей или ради себя. Но Пер не знал, ради кого можно было продолжить нормальную жизнь. Все пошло по наклонной. Буллинг, проблемы со здоровьем, травмы и полное непонимание семьи. Его родных, конечно, можно понять — замкнутый сын, который после клинической смерти не проснулся изнутри. Тело жило, а душа, разорванная в клочья, кровоточила, выпитывая последние моральные силы. Его пытались поддержать, найти хорошего врача, чтобы тот смог помочь, но все тщетно. Парень увлёкся сатанизмом, начал все чаще таскать с кухни ножи, жестокость к другим также росла не по дням и даже не по часам. Каждую секунду он становился все хуже, все больше походил на мертвеца. Дэд. Именно такое имя он себе придумал, отказавшись от данного при рождении «Пер Ингве Олин». Родителей просил называть себя не иначе, как Пелле, но даже при таком раскладе не особо пылал желанием общаться с ними. Единственные люди, с которыми парень добровольно пошёл на контакт, стали участники группы Мэйхем. Уже более года он выступал с ними, уехав из родной Швеции навстречу приключениям и ветру перемен. Здесь его никто не упрекал, не доставал расспросами и помощью. Скорее наоборот, они все пользовались столь ужасным состоянием Пелле. На концертах парни подначивали, кидали осколки стекла и ножи. Особенно этим любил заниматься Евронимус, гитарист скандальной группы. Не сказать, что ему нравилось наблюдать за суицидальным поведением Дэда, но это создавало шум, а, значит, приводило к интересу и славе. В этой погоне за популярностью Эйстейн совсем забыл о том, что все его знакомые и фанаты — живые люди, что им тоже бывает больно и плохо. Глаза застелило белой пеленой манящего миража всемирной известности. Парню иногда даже снилось то, что группа становится настолько популярна, что сражает наповал тысячи людей, что каждый хочет взять у них автограф или сделать фото на маленький плёночный фотоаппарат, чтобы потом хранить его где-то в столе. Даже несмотря на то, что Эйстейну десятки раз твердили о том, что слава не столь важна для правдивого блэк метала, он все равно настойчиво продолжал пытаться пробиться наверх, на большую сцену, чтобы с неё нести эту ауру депрессивного тёмного метала. Дэд должен был помочь ему с этим. Честно, выглядело это так, будто Пелле используют лишь для привлечения внимания, точно красивую тряпичную куклу. Евронимус и сам убеждал себя в этом. Нет эмоций в этом чёрном мире, он столько раз себе это твердил, но сам не верил. Всё же, после концертов было ужасно больно смотреть на бледного Дэда, чьи руки обмотаны случайными тряпками. Тур по Норвегии не должен быть отличаться хоть чем-то. Все те же шумные пьяные фанаты, которые орут при малейшей жести на сцене, все те же события и тот же ужасно тёмный давящий метал с перегруженными гитарными риффами вперемешку с хаотичными звуками барабана, что, казалось, лишь создавал дополнительный шум. После концертов все те же шумные вечеринки с алкоголем, совершенно беспорядочные знакомства и уединение с девушками за углом, пока остальные пьют за «Аве Сатана». Кстати, последним Евронимус не занимался. Слишком хорошее воспитание изначально заложила ему мать, но от него остался лишь крайний пункт, который впечатался в память надолго. Веди девушку в постель лишь тогда, когда уверен в том, что готов повести её под венец. Конечно, ни о какой женитьбе Эйстейн и думать не хотел, поэтому лишь злобно фыркал, слыша стоны и вздохи барабанщика Хеллхаммера или же басиста Некробутчера, которые смешивались с вскриками иэ очередной пассии на одну ночь. Конечно, все это было очень по-металлически, даже настолько, что стереотипно. Дэд на таких вечеринках либо напивался в хлам, либо сидел в сторонке, глядя в одну точку. Глушь леса всегда манила его своей темнотой, тем, что там столько неизведанного и что все оно может быть опасно. Смертельно опасно. — Порвали сцену в очередной раз! — и вот, последний концерт в туре был отыгран. Все участники, насквозь мокрые от пота и дождя, поспешили в своеобразный клуб, которым служил заброшенный сарай с заказанной быстрой едой. Евронимус самодовольно улыбался, протирая гриф гитары от тёмной крови товарища по сцене, изредка пытаясь взглянуть тому в лицо. Дэд отворачивался каждый раз, когда хоть кто-то кидал на него взгляд, пытаясь избежать хоть малейшего контакта. — Набухаемся после такого! Чертовски круто отыграли, правда? — продолжил Эйстейн, хотя все так же ждал хоть какой-то реакции от Пелле. — Девочки нас уже ждут! — засмеялся Ян и положил ладонь на плечо Дэду. Тот резко отпрянул, будто ошпаренный. — Ты сегодня сам на себя не похож. Мало стекла давали? — Я просто устал, — тихо буркнул Пелле в ответ, не поднимая глаз с мокрой земли. — Можно я тут посижу? Не хочу шума. — Чувак, последний концерт тура, надо отжечь! — не подумав о порезах, Ян схватил парня за руку. Это было действительно больно. На ткани выступила очередная порция густой, почти чёрной, крови, пачка ладонь смелого барабанщика. Молча, без единого звука, закусив губу, Дэд силой выдернул руку из крепкой хватки и остановился. Прижимая вторую ладонь к запястью, громко втянул воздух, дабы не взвыть от боли. Порезы ощущались совсем по-другому, ведь тогда парень наносил боль сам, а не кто-то извне. Несмотря на мокрую землю, медленно подогнул сначала одну, а потом и вторую ногу. Сел совсем недалеко от манившего леса, опустив голову вниз. Евронимус изначально хотел поднять Дэда, отвести с ними, но увидев то, в каком состоянии тот находился, просто кивнул другим, чтоб оставили его одного. Блондинистые волосы, которые в сухом виде были так красивы превратились в мокрые слипшиеся колтуны, которые в тому же были окрашены в некоторых местах кроваво-красным цветом. Сверкнула молния, озарив небо беловатым светом лишь на долю секунды. Глаза Пелле невольно взглянули на звёздное полотно и вновь упали на обмотанные кровавыми тряпками руки, ладони которых впечатались прямо в грязь. Под ногтями неприятно царапали песчинки, а холод от мокрой земли пропитывал все сильнее. Однако, вставать Дэд не хотел. — Зачем это все? — прошептал, сам не понимая того. — Эти выступления… Ради чего? Ради чего я никак не убью себя на сцене, зачем постоянно заматываю раны? — Стоп, это же ты Дэд? — Пелле тяжело выдохнул, услышав незнакомый голос за спиной. Нет, только не с автографами и фото, не сегодня, не сейчас! Сжав ладони в кулаки, парень пытался сделать вид, что не слышит вопроса. — Ты, да! Вы круто выступили сегодня! — Уходи, — полушепотом произнёс Дэд так, что голос звучал точно из потустороннего мира. — Я сегодня не даю автограф, не фотографируюсь и вообще не хочу контактировать ни с кем. — Совсем плохо? — игнорируя просьбы, неизвестный осторожно сел на землю рядом. Пелле истерично хихикнул. Сесть в грязь ради минуты бессмысленной беседы. Глупый поступок. — Ты можешь мне высказаться, если что… — Мне не нужен психолог, — Олин раздражённо повернул голову в сторону назойливого паренька. Каштановые волосы, милое личико и футболка со Скорпионс. — Иди и дальше слушай своих любимых рокеров. Я не тот, с кем можно обсудить погоду или другие насущные темы. — Я слышал, ты любишь охоту, так вот, на кого именно охотишься? Дикие звери, там, кабаны? — эти вопросы заставили итак раздраженного Пелле завестись ещё больше. Казалось, что ещё слово, и он просто взорвётся. Какого черта этот позер решил, что может вмешаться в жизнь того, кто внушает ненависть и страх? — Катись отсюда нахуй. Даже если я люблю охоту, то тебя не касается то, кого именно я убиваю, поверь, — оторвав одну ладонь от земли, Олин поднял её вверх и медленно поднёс к лицу назойливого собеседника. — Мы, Мэйхем, это грязь. Мы — кровь. Не считай, что ты особенный, раз я заговорил с тобой, — указательным пальцем Дэд провел по щеке собеседника и улыбнулся, хотя улыбка больше была похожа на оскал. — У меня есть патроны, — точно проигнорировав фразу Пелле, продолжил парень. — Отец мне отдал их, чтоб я ходил на охоту сам, без него. Я могу отдать тебе их. Человек, с которым вёл беседу нездоровый Дэд, был ещё более неадекватен. Кристиан Викернес, так назвали его при рождении, но сам же он называл себя именно Варг. Пытаясь показаться крутым в тусовке металлистов, он частенько узнавал информацию о каждом из них, чтобы знать, чем заинтересовать. Это было больным увлечением, даже скорее одержимостью. Варг знал, какие сигареты любит Евронимус, что именно предпочитает крутить на повторе Хеллхаммер и какие медиаторы покупает Некробутчер. Про Дэда он узнал больше всего. Где-то прочитал, что тот пережил смерть и теперь был помешан на ней, обожал охоту и все, что с ней связано. Узнал, что дома у ребят есть охотничье ружье и купил патроны которые идеально подходили туда. Он искренне хотел порадовать каждого, кто вдохновлял его хоть капельку. — Давай, — Дэд взглянул на свои окровавленные руки и понял, что это единственный реальный шанс свести шансы с жизнью. Хотя, причин на то в тот момент особых не было, патроны можно было отложить на худший день. — Вот, — Варг вытащил из кармана небольшую коробочку и протянул её Олину. — Хорошие. Я и сам такими пользуюсь. Пелле схватил патроны и взглянул в глаза Викернеса. Совсем светлые хотя и пытается казаться суровым рокером… Как жаль, что попал в плохую тусовку. — Спасибо, — сухо поблагодарил парень и вновь неосознанно взглянул на небо. — Гроза все ближе. Варг поднялся с холодной грязи и лучезарно улыбнулся. Дэд без особых эмоций посмотрел на него и, кивнув, опять отвернулся в сторону леса. На что надеялся Викернес? На то, что вечно унылый Олин вдруг развеселится и улыбнётся в ответ? Даже звучит глупо, что уж о том, если это представлять. В то же самое время, хотя бы подарок преподнес отличный. Смерть теперь не казалась далёкой, а все близилась. И с этим все ближе становилось осознание того, как сложно будет терять единственный дорогих людей. Особенно Эйстейна, который, казалось, на дух не переносил Пелле. Однако сам Олин частенько наблюдал за репетициями парня, даже изредка смущённо улыбался, когда тот радовался новым успехам. Дэд хотел верить в то, что это ощущение временное, что оно пройдёт как только всю пустоту заполнит нескончаемая боль. Физическая, моральная — любая. Ведь это было единственное чувство, которые он принимал в себе. Как только Варг ушёл в противоположную сторону, Пелле решил так же наконец присоединиться к группе. Скажем так, патроны в качестве подарка заставили его вновь поверить в скоротечность своего существования, которое итак казалось сном. Встав на ноги он, даже не отряхая одежду, поплел в сторону сарая, откуда уже во всю играла музыка и доносились грязные развратные голоса. Несло алкоголем и сигаретным дымом, как и всегда. Ничего необычного. — …или действие? — Дэд прислушался к тому, о чем говорил Евронимус и ещё пятеро незнакомых пареньков, видимо, из других групп. Играют, интересно. Медленно, почти неслышно, Пелле подошёл ближе и, оперевшись о стену, продолжил свое дело. — Правда! — голос Эйстейна звучал развязно и весело, так что сразу стало понятно — он безумно пьян. — Что ты думаешь о вашем вокалисте? — Дэд удивлённо вскинул брови. Удачно же подошёл, черт подери! — Честно? Ненавижу его всей душой. Больной ублюдок. Каждое слово впивалось ножом в спину. Под конец фразы в ушах зазвенело, а на глаза навернулись непрошенные слезы, которые тут же жутко встали комом в горле. Значит так? Открытая ненависть, должно быть, обязана обрадовать металлиста, который стремится к такому образу, но слышать это от Евронимуса было ужасно больно и тяжело. Человек, который стал для Дэда кем-то большим, чем просто товарищем по группе, на самом деле ненавидел его. И вновь переломный момент. Только теперь все летело вниз под углом в девяносто градусов. Слушать дальше не было никакого смысла. Да и вообще делать что-либо… Нащупав подаренные патроны, Пелле криво улыбнулся. Они все же пригодятся ему, ведь это нельзя назвать жизнью. Это кошмарный сон, который надо разорвать, нужно проснуться. Встать с кровати, раскрыть глаза. — Хэй, ты чего тут стоишь? — красный и запыханный Хеллхаммер потащил Дэда в сарай, придерживая того за плечи. — А сам говорил, что не хочешь оторваться! Пелле сухо кивнул и, как только вошёл в помещение, сразу кинул взгляд на Евронимуса. Совсем не замечает того, что они вошли. Увлечён своими новыми, а может старыми, но просто незнакомыми Дэду друзьями. — Эйстейн, смотри кто пришёл! Налей ему чего покрепче, гляди, весь замёрз. А ещё одежду поищи, может есть какая, — Ошет обернулся и осмотрел Дэда. Пелле стало труднее дышать, видя то, что он так спокойно ведёт себя после открытых слов о ненависти. Это даже для металлистов слишком, как считал сам парень. — Иди сюда, — подозвал Пелле. Голос все такой же весёлый, ничего не изменилось. Как же лицемерно. — Я лучше сам. У тебя есть ключи от дома? — обратился к Яну Дэд. — Хочу выспаться. Нет, он не хотел спать. Он хотел умереть. Прямо сейчас.