***
Блять, да возьми же ты трубку, идиотище. Мне нужно хоть у кого-то спросить совет по поводу подарка. Мой мозг отказывается работать, и сам я все равно ничего не придумаю. Мэээтт… Пидорас. Скидывая, я набираю номер Кина. Слава богу, он берет трубку сразу. — Неужели, блять..! — Если бы обе мои руки были свободны, я бы хлопнул в ладоши. — Неужели хоть кто-то знает, что для того, чтобы поднять трубку, нужно найти зеленый цвет на экране и коснуться его пальцем! — Я шумно выдохнул. Не люблю ждать. Особенно, когда настроение подначивает кого-нибудь сжечь. — Ты позвонил ради чего-то или так, чисто разбудить меня и поумничать? — хрипел Мэтт. — Какого хрена ты свинтил? — А когда ты это заметил? Только что? — хмыкнул гитарист. — Блять, у Ли завтра День рождения, а мы за полчаса посиделок нихуя не решили, что ему дарить. — Оу, кажется, я превращаюсь в Джону. — Спокойно, не матерись. В общем, Мэтт сказал, что если все так хуево, и наш коллектив даже дерьмовым назвать трудно, то пусть каждый дарит от себя, — на последнем слове парень зевнул мне в трубку. — Как? Он же деньги оставил. — Оли, он оставил 20 баксов, — с жалостью произнес Кин, наверняка улыбаясь. — Плюс я их забрал. — Просто блеск, — медленно произнес я и сбросил. Телефон бесцеремонно был брошен на прикроватную тумбочку, а сам я повернулся на бок. Комнату освещал только телевизор, мятая постель меня ни капли не смущала, а часы показывали полпервого. Мэтт не берет трубку, Джона не вылезает из моей головы, а я опять чувствую себя пиздец каким одиноким. И уже не скажешь, что тебя все бросили, Сайкс. Повыебывался и хватит. А теперь распишись за полученное. Запускаю пальцы в волосы, ладонь ложится на лоб, закрываю глаза. Блять, даже Тома дома нет, когда он так нужен. Снова переворачиваюсь и нащупываю телефон. Набираю номер Мэтта и терпеливо жду. Давай же, Николлс, подними трубку. Мне очень нужно услышать твой голос. Но ожидаемое мной «Алло» откладывается еще на неопределенный срок. Спасибо, друг. А правда, мне вдруг стало просто необходимо услышать голос Мэтта. Я же сегодня так и не увидел его после ссоры с Вайнхофеном. Странно, если бы такая ссора была у меня с Джоной, мой телефон разрывался бы от звонков Мэтта. А я позвонил ему только два раза. И то один, чтобы узнать по поводу злоебучего подарка. Я уже слово это ненавижу. Оставив телефон на кровати, я беру со стола ноутбук и сажусь в кресло. От Ли все равно никуда не денешься, поэтому можно поискать ему подарок. Это слово я тоже ненавижу. Так как ничего умного мой мозг не выдал, я просто начал искать гитары. Дареному коню в зубы не смотрят — пусть радуется тому, что подарят. Да и подарок не главное. Заказав «радость для гитариста», я вырубил ноут. Гребаный барабанщик не вылезает из моей головы и терзает мою совесть. Ну хоть ты из нее съеби, Мэтти, ну будь же ты другом, и без тебя херово. Другом. Другом, блять! Конечно, он тебе всегда помогал, всегда поддерживал и давал совет, а у тебя даже ума не хватило позвонить ему. В голову, само собой, пришла мысль о том, что он же не баба, зачем звонить? Идиотизм какой-то. Что творится в твоей голове? Ты же не собираешься сейчас встать и… На ходу я натягиваю футболку и выхожу из дома. В час ночи ввалиться к другу? Нормально. Он наверняка тебя ждет, блять. Почему-то сейчас мне не думалось о Джоне. Стремно, что Мэтт сейчас может взять и захлопнуть входную дверь перед моей рожей. А если меня еще и он пошлет на три веселых… Тогда смело можно пиздовать в монастырь. До его дома я дошел за 20 минут, хотя раньше я даже за деньги не пошел бы к нему пешком. Переступив три ступеньки одним шагом, я нажимаю на звонок. Не покидало ощущение, что сейчас мне придется оправдываться. Как в школьные годы. И если у меня не получится сделать это убедительно — буду чего-то лишен. Например, уважения. Или постоянной поддержки со стороны этого человека. А, может быть, просто самого Мэтта. Я стою у порога и мысленно прокучиваю в голове, что ему сказать. Опять же, как когда-то перед родителями. Нет, Оливер, тебе не двадцать два — тебе пятнадцать. Дверь открывается. На пороге я вижу лохматого Мэтта, но, зная его, я точно могу сказать, что он не спал. Он поднял брови, делая вид, что удивился, хотя мне, как его лучшему другу, было видно, что ему действительно насрать. Пока еще лучшему другу. Он шире открыл дверь, и я вошел. Хотя раньше мне не нужны были подобного рода приглашения. — Привет. — Очень умно. Просто браво. — Виделись уже. — Он упал на диван перед телевизором и взял в руки пульт. — Что-то случилось? — А что-то должно было случиться? — Ну, знаешь, ты притащился ко мне в начале второго ночи, хотя больше месяца тебя сюда было силой не затащить. Этому есть только два объяснения. Ты трезвый — я жду второго. Он внимательно на меня смотрел, а я понятия не имел, что ответить. Вообще, я был удивлен, когда увидел Мэтта трезвого, вполне спокойного. Только вид у него был уставший. И сейчас, стоя здесь, я реально не понимаю, что я ожидал увидеть. Что он нажрется в стельку из-за того, что Джона обосрал его идею? Или из-за того, что ему придется выбирать подарок самому? Или что он будет реветь от обиды, потому что за ним никто не пошел, когда он уходил? Господи, это же Мэтт. Да он забыл об этом, как только перешагнул порог. Вот только одно меня слегка зацепило: «…хотя больше месяца тебя сюда было силой не затащить». Я больше месяца не общался с ним нормально? — Наверное, потому, что меня не было здесь больше месяца, — улыбнулся я и сел рядом. — Благородно, — пожал плечами Мэтт. — Только не обязательно было ждать до двух. — Да ладно тебе пиздякать, я знаю, что ты рад меня видеть. — Он снисходительно улыбается и втыкает в телик. Я, конечно, не эксперт, но, по-моему, ему глубоко похуй на мое присутствие. Что, Оли, неприятно, да? Ну, ничего, потерпишь. Нехрен было друга кидать. — Пиво будешь? — спрашивает он и очень медленно отрывает свой взгляд от «Мотофристайла». Он почти улыбается, и взгляд в долю секунды становится таким же добрым, как всегда. А на моем лице почему-то нет эмоций, я пялюсь на него, как будто вижу в первый раз. Киваю. — Ну пошли. Он встает, я иду за ним. В голове очень удобно расположилась мысль о том, что я скучал по нему. Все эти гребаные полтора месяца или больше мне просто не хватало друга. Не хватало обычных разговоров ни о чем, подъебов и его дурацкого смеха, от которого я всегда начинал ржать раньше, чем звучала сама шутка. Мне просто не хватало Мэтта. Я никогда раньше не чувствовал себя виноватым перед ним за то, что давно не заходил или за то, что вовремя не влез в разговор. Никогда раньше у меня не было мыслей о том, что я по нему скучаю. Тем более, когда он уже рядом и предлагает мне пиво. Мне становится нереально стыдно. За все: и за мысли, что скучал, и за то, что не приходил, и за похуистическое отношение к нему. Я опускаю голову и делаю вид, что занят пряжкой на ремне. Вот это пиздец. Ты просто отжигаешь, парень. — Блять, Мэтт, прости, — не выдерживаю я, резко поднимая голову. Я не могу понять его выражение лица: он удивляется или просто считает, что у меня каску снесло напрочь за эти полтора месяца? — Да забей, Оли. — А в мыслях он, наверное, думает: «Гори в аду, мразина». И правильно думает, в общем-то. — Что творится в твоей маленькой башке? Успокойся. Я не предъявляю тебе никаких претензий, ты не обязан посвящать мне все свое свободное и несвободное время. Я не обижаюсь, и хватит уже просить у меня прощения, как у девки. — Я был почти прав. — Пошли в гостиную. Я потянулся ладошкой за холодной бутылкой, стоящей на столе, и взял ее за горлышко, но мне нужна была всего лишь секунда, чтобы она выскользнула из моих рук. Холодная, влажная, плюс еще я еблан. Этого стоило ожидать. Хоть не разбилась. — Фак… — вполголоса произнес я и опустился, чтобы поднять ее. — Мэтт, открой бутылку. — А, да, — он вернулся к столу, чтобы взять октрывалку, открыл свое пиво, потом дождался, пока я поднимусь, и открыл мое. Я стоял в паре сантиметров от него, как в ступоре, и внаглую пялился. Да что за хуйня происходит-то? За весь вечер я не заметил в своих действиях и мыслях ничего адекватного или хотя бы того, что можно объяснить. Пизда тебе, Оливер, пизда. Даже не вздумай это пиздануть. Если ты сейчас что-нибудь ляпнешь, ты будешь полным… — Я скучал по тебе… … придурком. Давно я не слышал звон тишины. Зато теперь я знаю, что такое «немая сцена». Идиооот… Сейчас было бы отлично откинуть голову назад и произнести это вслух. Ничего не было сейчас так кстати. Мэтт смотрел на меня абсолютно серьезно, и это не льстило. Может, пощечину дать ему? Ну, чтоб вернулся. Его рука потянулась ко мне и легла мне на шею. Кажется, сейчас мне въебут по смазливой роже. Я резко подался вперед. Мою верхнюю губу крепко обхватывали его губы, а рука по-прежнему лежала на затылке, и я не вырвался, даже если захотел бы. Но я почему-то не хотел, хоть и не совсем понимал, что происходит: что от меня требует мозг, а что — орган, находящийся пониже моего ремня. Рука замерзла от холодной бутылки, которую я держал крепче, чем обычно, но вторая была свободна. Ей я вцепился в его футболку где-то в районе лопаток и начал понемногу, вроде как, соображать. Укусив Мэтта за нижнюю губу, я заставил приоткрыть его рот. Парень шумно вдохнул, снова прижимая меня к себе. Языком я провел между его полуоткрытых губ и проник в его рот. Каждую секунду я касался его и медленно начинал сходить с ума от желания. Оттягиваю его губу и снова проникаю в его рот. Он немного высовывает свой язык, когда я отстраняюсь, чтобы вдохнуть, и я слабо прижимаю его своим языком к верхнему ряду зубов. Услышав рваный выдох, я обхватил его губами; сначала кончик, потом продвинулся немного дальше, дальше… Пока не встретился с ним губами. Мои губы, наверное, приобрели синеватый оттенок, потому что Мэтт ни капли не жалел ни меня, ни моего рта. От почти непрерывного поцелуя мне было практически нечем дышать. Рука начинала «болеть» от ледяной бутылки, но я вцепился в нее, как в единственную опору, которая помогала мне (хоть и слабо) сейчас сдерживать свои эмоции. Я кусал язык Мэтта и его губы, сжимая и до треска оттягивая на нем футболку. Он запустил руку под ткань моей верхней одежды, слегка надавливая подушечками пальцев на татуированную кожу и водя ими по телу, почти невесомо касаясь. Мои веки подрагивали, но глаза я не открывал — может, просто боялся этого сделать, может, причина в другом. Подхватив за бедра, он заставил меня обвить ногами его талию и усадил на стол. Бутылка наконец-то выскользнула из моих рук, и стекло, не выдержав удара об пол, на этот раз разбилось, но ни я, ни он не отдали этому ни секунды внимания. Мэтт задрал мою футболку и стал на колени. Его язык прошелся по моему животу, играя с пупком и поднимаясь к груди. И я уже не сдержал рвущийся наружу стон. Его руки лежали на моих бедрах, то сжимая их, то поглаживая. Этим он заводил меня еще больше при том, что мою крышу и так сносило со стремительной скоростью. Зубами он схватил ткань джинсов около ремня и оттянул ее. Это показалось мне слишком эротичным в его исполнении и я открыл рот в беззвучном стоне. Он тянул время, растягивая удовольствие, но я же прекрасно видел, что он с трудом держится, чтобы не сорвать с меня эту гребаную футболку, джинсы и просто выебать, безо всяких прелюдий. Мэтт поднялся на ноги. Губами он прикоснулся к моему плечу и начал засасывать кожу, но, отпуская, тут же «зализывал» то место. Я точно знал, что пара засосов осталась на левом плече и ключице, но это только начало. Мэтт убрал со лба мою челку и поцеловал меня. Его язык погружался в мой рот медленным дразнящим движением: это так не похоже на то, что было пару минут назад. Ну зачем ты сдерживаешься? И стоило мне об этом подумать, как движения стали грубее, быстрее, на что я довольно простонал. Я выгнул спину дугой, прикасаясь своим к его животу. Дыхание сбилось к чертям, я откинул голову назад, подставляя шею для поцелуев, укусов — все, что он захочет, я был готов на все. Но Николлс почему-то остановился. Я поднял голову, пытаясь отдышаться, глядя в его глаза. Мы теряем время. Взяв его за ворот футболки, я притянул его к себе, жадно целуя. Один за одним теперь и на его шее появлялись красные пятна — я не умею сдерживаться так, как он. На его шее они смотрелись, определенно, лучше, так как не было татуировок. Бедра приподнялись и прижались к его промежности, оценивая то, как Мэтт успел возбудиться. Я снял с него футболку и кинул на пол. Тонкими пальцами я провел по засосам, оставленным Мэттом на моем теле, и облизал губы. Он не выдержал: я снова чувствую сладкую боль на губах и прижимаю его к себе ближе. Его руки расстегивают молнию на моих джинсах, уже откинули ремень к футболкам. Одной он проникает внутрь, начиная массировать вставший член. Я остановил его руку, понимая, что долго не вытерплю и немного отодвинул парня от стола, слезая с него сам и вставая на колени. Мэтт запустил руку в мои волосы, пока я расстегивал его джинсы, и продолжил смотреть на меня сверху. Немного спустив штаны, я прикоснулся губами к головке, смотря на него и улыбаясь. Он закрыл глаза, когда его член погрузился в теплую влажность моего рта. Не видя смысла в том, чтобы растягивать все это, я начал медленно двигать головой вперед-назад. Потом быстрее, глубже. Потом еще быстрее, еще глубже… Мэтт задавал темп двигая моей головой так, как ему хотелось, сжимая на ней волосы. Я остановился и быстро встал. Судя по улыбке Николлса, я сделал это вовремя. Его рука легла мне на шею и притянула к себе. Поцелуй был глубоким, требовательным. Я с чувством отвечал на него, пока Мэтт опускал мои штаны с нижним бельем. Снова я на столе, он кусает кожу на моей шее, обеих ключицах и груди. Я, не жалея, царапаю его спину, а стоны сами вырываются из горла. Мои джинсы летят в сторону окна, и он проникает в меня одним пальцем. Не в силах сдерживаться, он почти сразу добавляет второй, двигаясь во мне. Но я же знаю, что в этом нет необходимости после того, что делал со мной Джона. — Давай, Мэтт, — хриплю я. — Не теряй время. — Ты уверен? — Его голос звучит почти как мой. — Уверен, — выдыхаю и закрываю глаза. Он разводит мои ноги и становится между них. Медленно целует внутреннюю часть бедра, низ живота, касаясь кончиком языка — как будто издевается надо мной. Мэтт закидывает мои ноги к себе на плечи и медленно входит. Я закусываю нижнюю губу до боли, он начинает двигаться, руками упираясь в стол. Хватаюсь за его запястья, крепко сжимая их. Выступающий позвоночник трется о деревянный ничем не накрытый стол, но я не чувствую боли, растворяясь в удовольствии, которое сейчас дарит мне Мэтт. За запястья я резко дергаю его на себя и целую, сжимая волосы на его голове. Он набирает темп, и я стону громче: сквозь поцелуй, отрываясь от него. Но если отрываюсь, он сразу закрывает мне рот. Назло. Я прижимался к мокрому телу Мэтта, стискивая зубы и крепко зажмуривая глаза, чтобы хоть как-то снизить громкость своих криков. Казалось, что воздуха в комнате просто нет, я не мог надышаться, но не жалел собственного горла. — Мэтт… — произношу я и не узнаю собственный голос. Наверное, сорвал. Царапины на его спине немного опухли, но я продолжал царапать, впиваться ногтями в его кожу. Я прижимал его к себе изо всех сил, которые у меня остались. Как будто он куда-то денется. Мне не хотелось его отпускать. Ни сейчас, ни потом. Последний раз дергаюсь, выкрикивая что-то невнятное. Мэтт проводит рукой по моему члену и касается пальцами моих губ, размазывая сперму. Он протяжно стонет, еще раз толкается в меня и кончает. Его голова ложится на мое плечо. Он весь мокрый, как и я, тяжело дышит, щекоча мою шею. В такой позе — полустоячей-полулежачей — ему находиться было не очень удобно, поэтому он опустил мои ноги, еще раз поцеловал и медленно поднялся, натягивая джинсы. Я понимал, что надо встать и мне, но было так лень. Позвоночник начинал болеть — пришлось встать. Мэтт подал мне мою одежду, но надел я только джинсы. Мышцы приятно болели, мне казалось, что я измотан полностью, но это вызывало только улыбку. Я подошел к Николлсу и снова поцеловал его, проникая в рот языком и сжимая задницу. Его руки легли на мою талию и прижали к себе. Мне очень не хотелось уходить, но у Ли завтра День рождения, и если я останусь здесь, я уверен — на него я точно не попаду. Мы не попадем. — Может, у меня останешься? — спросил Мэтт, оторвавшись. — Конечно, останусь. — О чем я там думал пару секунд назад? В стеклянном отражении дверцы тумбочки, висящей на стене, я увидел свои губы фиолетового оттенка. Усмехнувшись, я хотел сказать об этом Мэтту, но в долю секунды был прижат к стене, мой рот был заткнут, а его рука залезла в еще не застегнутые мои джинсы. Ну и хрен с этим Днем рождения.***
За моей спиной висел подарок имениннику. На пороге дома Малии я вытаскиваю его из чехла, а потом вхожу. Дом украшен, как тому и полагается, народ начинает подтягиваться к восьми, из огромных колонок орут наши же песни, а столы забиты напитками и жратвой. На другой стороне комнаты я заметил Ли, стоящего около подарков, как школьник, Джону и Мэттов. Подойдя к ним, я запрыгнул на «новорожденного», растрепал его выпрямленные волосы и произнес что-то типа поздравлений. Потом, сказав: «На!» сорванным голосом, впихнул ему в руки подарок за немаленькую сумму, который выебал мне весь мозг. — Вааау, гитара, как неожиданно, — протянул Пончик, и в этих словах я заметил нихуевую долю сарказма. Я повернулся к парням: Николлс ржал, отвернувшись, Кин улыбался, а Джона просто закрыл лицо руками, но я видел эти дергающиеся плечи. — Спасибо. Я знал, что в нашей группе фантазии всегда было в избытке, — сказал парень и поставил мою гитару к уже подаренным трем.