Крылатое пламя

Коталло нравилось читать про войны, стратегии, о великих победах и поражениях Предтеч. Он восхищался стойкостью и мужеством давно умерших солдат. Он читал про то, как маленькие города в осаде давали отпор огромным войскам. Как рыцари или самураи (Коталло очень нежно катал незнакомые ему слова в уме, запоминая, и анализируя) использовали честь, для того чтобы служить своим командирам. Ему нравилось находить всю информацию о том, как люди давали отпор в безвыходных ситуациях. Его восхищала военная история предтеч. И думалось, что ничего прекраснее он не найдёт. Пока не обнаружил архив стихов и песен. Не те песни, которые любил слушать Эренд (хотя их вкусы совпадали в вопросах музыки). Но мелодичные, странно трогательные. Эти стихи и песни не походили на бравые и дикие марши тенакт. Не походили они и на звонкие, распевные мелодии утару. И даже озерамские хоровые песни были далеки от этой музыки. Коталло удивлялся количеству языков, которыми владели предтеч, и при помощи ГЕИ подключил базовый языковой переводчик, чтобы он мог послушать и понять песню. Он слушал одну из таких мелодий, слова и голос певицы лился как спокойный поток реки. А если там, под сердцем — лёд, То почему так больно жжёт? Не потому ли, что у льда Сестра — кипящая вода, Которой полон небосвод? Его взгляд скользнул в открытые двери, и наткнулся на рыжую охотницу. Сквозь песню было слышно, как она хохотнула над шуткой Альвы. Элой запрокинула голову наверх, распущенные локоны плащом легли ниже лопаток. Дерзкие губы шевелились, отвечая квен. Сердце Коталло, привыкшее к одиночеству, особенно после ранения, жгло. Он ощущал это жжение каждый раз, когда видел своего Командира. Чужеземка, которая говорила на равных с Фашавом, её горячий норов и отчаянная уверенность в успехе. Своё сердце Коталло заковал в лёд, очень давно, и лёд треснул в тот самый миг, когда Элой стояла и пыталась поднять пушку от исполина. Песня была сложная, но почему–то он внезапно стал понимать эти слова. Улыбка тронула его губы. Ему нравился его командир. Зима приходит за теплом, В горячих пальцах — снежный ком И никаким неверным снам Не замести дороги нам В ночь под невидимым крылом. Коталло вспомнил, как снег, кружась и кусаясь, заставлял их идти медленно. Раздражённое дыхание Элой, вырывалось изо рта белым облаком, когда она рычала в темноту: — Коталло, где же твоё убежище? — Скоро прибудем на место, Командир. Снег стал падать часто, и казалось, что вокруг только белая круговерть. Прежде чем белая стена поглотила все, что можно было разглядеть, Коталло увидел знакомую постройку. Дернув Элой за рукав, они ввалились внутрь убежища. Аккуратно отряхнуть одежду оказалось не сложно, охотница сухо усмехнулась: — Мы похожи на два сугроба. Внутри было не так много места, но зато сухо и потенциально тепло. Искры от удара по кремню разлетелись звездами, осыпаясь на сухую траву в центре костра. Наконец, слабое пламя начало биться сильней. Элой тяжело вздохнула, сидя на мехах. Тенактский маршал видел, как что–то её расстраивало. Вдвоём с ней они успешно навестили Текотте, помогая Небесному клану одолеть стаю Огнеклыков. Путь из Вала оказался сложнее, чем они предполагали. Буря разразилась быстрее, чем предположила ГЕЯ. Последние недели после победы над ЗЕНИТАМИ давали почву для размышления, и он видел, что его командиру эти размышления давались с трудом. Элой прикусила большой палец, на лбу пролегли морщинки. Коталло нестерпимо хотелось коснуться её. — Что тебя гложет, Командир? — Не видно ничего. Этой метели конца не видно. — Тебя волнует… метель? На сколько я помню, на землях Нора снегопады частое явление. Тяжелый вздох резанул его по ушам. В свете костра она была прекрасна. Прекрасное видение, она выглядела невероятно теплой, хоть и обеспокоенной. — Иногда… Иногда и мне кажется, что впереди только беспросветная тьма, и холод… Осколки льда и снега… Я… Я не вижу конца… Я так… — Маршал подсел к ней и принялся растирать ссутулившеюся женщину, напевая, побуждая её говорить дальше. — И последнее время мне снятся ужасные сны. Словно… словно все, что я делаю, бесполезно. Тьма, Коталло. Ладонями Элой закрыла своё лицо, словно это признание погасило в ней что — то. Мужчина обнял её, пытаясь к теплу костра добавить свой собственный внутренний огонь, придать ей сил. Он мурлыкал под нос ободряющие слова, целуя девушку в макушку. — Чтобы не случилось. Я всегда буду с тобой, Командир. — Элой, Коталло… — Элой. Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы. И крылатое бьётся пламя между нами, Как любовь во время зимы. В эту ночь всё рухнуло. Стены, обязанности, границы. Элой плакала у него на груди, дрожа, вспоминая всю свою жизнь. От точки до точки. Она плакала, когда шептала ему, как страшно было потерять Варла. Как страшно было терять Раста. Как страшно будет терять Коталло. Во снах она переживает чужие смерти, просыпаясь в ужасе. Так она проснулась и в эту ночь. Сначала Коталло услышал тяжелое дыхание, пока аккуратно поправлял свою краску. Потом до его ушей донеслись стоны. Он подвинулся ближе к своему командиру, положил руку на ее взмокший лоб. Она металась в постели, постанывая. До его ушей долетели имена, он пытался её разбудить, пока она не закричала, вскакивая со своего места. Впервые он видел, как эта женщина заливается слезами, всхлипывая, и прижимаясь к нему. Её сбивчивый рассказ о страшных холодных снах, о страхах потери, об отчаянии был набором отрывистых фраз. Он мог только прижимать её ближе, жалея, что в момент утешения у него нет второй руки. — Хватит страхов. Это жизнь, Элой. Я не могу гарантировать, что буду вечно с тобой. Но я знаю, что моё сердце будет биться только для тебя. До самых последних секунд. Всё еще дрожащая от пережитого сна, до нее не сразу дошел смысл сказанного. На несколько мгновений она потерялась, ощущая, как внутри неё поднялась волна тепла, окатывая и лелея её душу, уставшую и потерянную. Теплое дыхание Коталло и спокойное, но крепкое объятие мужчины. Она протянула руку вверх, охватывая ладонью его лицо, и поднимая на него взгляд. Слова, которые зародились в её сердце, вырвались наружу тихой молитвой. — Я не хочу, чтобы во мне нуждались как… в помазаннике, Спасителе или Защитнике. — Её голос на мгновение зазвенел презрением и яростью, хрипло срываясь в конце. — Я хочу быть нужной как… Элой… Она прижалась к нему крепче, заглядывая в темные глаза, ища там то, в чем отчаянно нуждалась. В его тепле, вере и крепкой стойкости. — Я хочу упасть в тебя, Коталло. Я хочу раствориться в твоей душе. Тенакт должны быть стойкими. Исполнять свой долг точно и подчиняться командирам. Коталло не смог быть стойким до конца. Он целовал ее, в отблеске костра. За убежищем ревела метель и выл ветер. Он целовал ее губы, шею. Он ощущал, как внутри неё горит усталый огонь, Коталло вытирал грубыми мозолистыми пальцами её слёзы. Внутри него все обрывалось, когда он видел эти проклятые слёзы. Он, тот, кто открыл ворота в Бесплодном свете, залитый кровью убитых врагов. Он, тот, кто стал Маршалом. Коталло никогда не щадил врагов, никогда не пускал никого в своё сердце, никогда не хотел отдаться полностью и бесповоротно другому человеку. Он никогда не испытывал сочувствия к плачущим людям. Но с Элой было всё по — другому. Ее слёзы стали для него откровением. Он ощущал пламя, которое вилось между ними, сжигая все на своём пути. Он прокатил на языке новые слова: — Любовь моя… Слова скользнули как язычок пламени, заставив Элой распахнуть наполненные слезами глаза. Ее пальцы сжались до белых костяшек на его броне. Кипит гранит, вертится ось, Ведь так от роду повелось, Что всем клинкам и кораблям Дают девичьи имена. Что же остаётся делать нам? Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы. И крылатое бьется пламя между нами, Как любовь во время зимы. Петра хохотала, Талана ехидно улыбалась. Раскрашенная Деккой Бета брезгливо нюхала местный эль. Он отличался от сладкого вина Утару и от эля, который привозил на базу Эренд. Для Беты все вокруг было новым, она только недавно начала открывать для себя окружающий мир, когда поняла, что вокруг есть кому её защитить. — Между вами полыхает пламя и плавится сталь, Искорка. Оно стоит того, да? — Петра стрельнула глазами в сторону играющего в стычку Коталло. Сегодня привычную броню рыжей охотницы дополнял синий шарф, который она плотно замотала вокруг шеи. Для неё открылся новый мир из прикосновений, ласки и желания быть помеченной. Но она до сих пор не могла привыкнуть к этому, и стеснялась выставлять метки, которые оставлял Коталло, на показ. Талана игриво отодвинула подаренный Коталло шарф в сторону, присвистнув, что вызывало шквал восторга у её подруг. На лице Элой расцвела смущенная ухмылка, и она вернула синий шарф на место, пиная под столом Солнечного Ястреба. — Кстати! Знаете, как Коталло назвал один из своих мечей? Красивый, с очень узким лезвием. «Пламенная охотница». И торжественно презентовал его Хекарро. Талана произнесла это небрежно, откидываясь на спинку стула и выразительно выгибая бровь, чтобы все оценили жест упомянутого Маршала. Девушки оглянулись, рассматривая серьезного Коталло, сосредоточенно играющего в стычку. Петра прервала молчание первой. — Ха, Я помню, что дворяне из Меридиана дают оружию имена, да и озерам не отстают, но, чтобы тенакт этим занимались? Это что — то новое. — «Пламенная охотница»? Он назвал клинок одним из прозвищ Элой? — Бета решилась отхлебнуть местного варева. Лицо сестры исказила гримаса отвращения, она осторожно выплюнула его обратно в чашку. Этот эль был крепче, чем она пробовала на базе у Эренда. — Не вкусно, извините. — Ну, видимо, наша Искорка перевернула ось мира у стойкого Маршала Коталло, раз он уже мечи называет её прозвищами. Маршал, не первый раз слыша своё имя, и хихиканье, следующее за ним, повернул голову и встретился глазами с женщинами. Уголок его губ слегка дернулся, оценивая их невинный вид и оценивающий взгляд. Они жизнерадостно отсалютовали ему кружками. Встретив смелый и нежный взгляд зеленых глаз, Коталло осознал, что тонет в них, баюкая тёплое и нежное чувство внутри. Вслепую вновь перелистай Пергамент нам доступных тайн. Лёд, раскаленный до красна, Любовь страшнее, чем война, Любовь разит верней, чем сталь. Информацию, которую она нашла в очередных руинах, можно было смело скидывать Сайленсу и Бете. Здесь было явно зашифровано что — то полезное: речь шла о базовом коде ГЕФЕСТа, что могло помочь им в его захвате. Элой тяжело вздохнула. Это был сложный перелёт, здесь было необычайно много агрессивных машин. Солнцекрыл был отремонтирован и готов к дальнейшему перелёту. — Дружок, как думаешь, может здесь есть ещё что — нибудь, а? Машина смотрела на неё холодными синими глазами, но Элой могла поклясться, что в этом свете мелькает что — то осмысленное. Опыт общения с ИИ подсказывал ей, что всё возможно. Этот старый бункер неплохо сохранился. Он был небольшим, явно принадлежал к проекту «Новый рассвет». Ей хотелось задержаться подольше. Или она просто тянула время. Потирая свою ладонь, Элой мыслями вернулась к последнему разговору с Коталло. От этого разговора (на самом деле ссоры) ей было больно. Сердце сжимала холодная сталь, даже когда она получала раны ей было не так больно, как сейчас. Она сама не понимала почему внутри клокотал гнев, и ворочался липкий и мерзкий зверь. «Миска разбилась вдребезги, когда охотница швырнула её в стену. Она зарычала: — Ты явно не понял, в чём заключается моя миссия, Маршал Коталло. Мне плевать на твои оправдания, я не хочу задерживаться здесь ни секунды больше. — Я отлично знаю, в чём она заключается, Элой. А вот то, что ты себя сгубишь, это факт. Тебе нужен отдых! — Пока я отдыхаю, Немезида неумолимо летит к Земле. Гефест создает все новые машины, и не смотря на шаткую стабилизацию всех систем ГЕИ, мы проигрываем. Всё еще бушуют бури, засухи, дожди! Проклятые остатки Сынов Прометея пытаются меня прикончить. А ТЫ считаешь, что я могу позволить себе отдых? — У тебя есть мы, ты больше не одна, ты можешь не тащить всё на своих плечах! Подумай хоть раз своей головой, ты же такая умная! — рявкнул Коталло, его маршальское терпение подходило к концу. — В конце концов, мы помогаем тебе в объединении племён, неужели так сложно научиться доверять нам и в поисках?! Глаза охотницы опасно сузились. — Доверять? Так же, как ты доверяешь мне, Коталло? — её голос сорвался на шёпот. — Насколько я помню, это не я умолчала, что у тебя была нареченная, которая теперь активно пытается восстановить с тобой связь. Дрожь и холод в руках, которую ощущала Элой, была ненормальной. Ей хотелось кричать, ударить его. Она не знала, почему ей больно. Она ясно видела, как сжалась его челюсть и как он сжал руку в кулак. Вечером она видела, как единственного человека, которому она открыла сердце, поцеловала и обняла другая. Зажмурив глаза, Элой попыталась прогнать видение бронзовокожей женщины в цветах небесного клана, которая льнула к Коталло. Они так красиво смотрелись. Даже после того, как маршал её оттолкнул, в ней закипела обида. — Элой, в этом причина? Я уже говорил тебе, и тебе подтвердили все окружающие, что она не спрашивала разрешение! Варра набросилась на меня, не дав успеть среагировать. Ты сама видела через фокус, что я её оттолкнул! Десятые свидетели, что я никогда тебе не изменил бы! Вспыльчивость Элой никогда не была ей подругой. — Ты должен был сказать мне, Коталло. Что у тебя была женщина, которая ждала тебя. Которая ждала, что ты пройдешь с ней через пламя, обручившись. Сказать мне до того, как я отдала тебе себя! О, я понимаю. Ты же вместе с Чемпионом Хекарро! А раз я могу принимать тебя, значит и другие могут, да? Ведь ты более желанен в их глазах! — Элой… Какая разница, кто она? Я прекратил с ней быть ещё до Посольства. — он вдруг отшатнулся. — Ты… ты думаешь, что я пользуюсь тем, что ты меня любишь? Повышаю свою значимость? Она видела его боль. — До свидания, Маршалл. Пусть Десятые укажут вам путь.» Вернее, потому что сам Бежишь навстречу всем ветрам. Пусть будет боль и вечный бой Не атмосферный, не земной, Но обязательно с тобой. Варл и Зо. Она помнила, как они с нежностью смотрели друг на друга. И как ругались. А потом видела, как они мирились. Сейчас она сидела и слушала очередную аудиозапись, уткнувшись лицом в колени. Слёзы жгли ей глаза. «Хэй, Джули. Я знаю, что мы… наговорили друг другу лишнего. И я знаю, что виноват перед тобой… Но… Черт, мне нет оправдания. Я правда не знаю, что она делала там. Если бы я знал, что она будет вешаться на меня, я бы сразу ее послал в… Я правда не знаю, как мне оправдаться перед тобой. Я устал от наших ссор. Сейчас у нас по календарю конец света, да? Я подумал над твоим предложением, и решил, что приеду к тебе, в твою лабораторию. Не знаю зачем, я знаю, что ты занята в важном и секретном проекте. Пока есть время, пока меня не отправили на очередную точку сражаться с машинами». Тишина зазвенела вокруг. Дрожащей рукой девушка открыла следующую запись. Зо и Варл не просто мирились. Они разговаривали друг с другом. «Джули… Спасибо. За то, что поверила мне. Я никогда бы тебе не изменил. Я тебя люблю. Попросил командира о переводе поближе к передовой, и буду защищать ваши лаборатории. Я умру за твоё дело. Умру за тебя. Я благодарен за то, что увидел тебя в последний раз. Вообще — то, мне как мужчине сложно признавать эту боль, так что могла бы и похвалить меня. Но… До связи, милая. Не ревнуй. До последнего вздоха я–твой. За тебя и «Новый рассвет»!». Тыльной стороной ладони она вытерла свои слёзы. Она не знала этих людей, она не знала эту Джули, но почему — то понимала их боль. Зо потеряла Варла. Ей было неимоверно сложно после потери Варла. Но она справилась, и выносила здоровых близнецов. А она, Элой… была всегда одна. И будет одной. Она обидела Коталло. Человека, которого… полюбила. Он больше не будет с ней. Всхлипнув, она продолжила зашивать свою рану выше колена. Она потеряла много крови, когда распорола себе ногу, пытаясь выбраться из — под упавшей балки. Там, где её мог поддержать друг или… любимый, она осталась одна. Третья аудиозапись была от Джули: «Стивен. Прости. Я была не права. Я не знаю… Услышишь ты меня или нет, но… Надеюсь, что ты в последний момент услышишь, это сообщение. Мне так хотелось бы… провести конец света с тобой. И к черту всё… Прощай, любимый». Немезида была близко. А у Элой была только ответственность. Она впустила в свою жизнь друзей. Позволила им заботиться о себе. Почему же она не позволяет остаться в её жизни любви? Разве эти отношения не дарили ей спокойствие? Ощущение всемогущества? Она задрожала. После той заснеженной ночи, Элой действительно ощущала себя всемогущей. Девушка встала, зашипев от боли. Она не хочет умирать, и выигрывать или проигрывать в одиночестве. Светокрыл взвился ввысь. Всего несколько часов полета, и она извинится перед ним. Выслушает. Расскажет о своих чувствах. Она открыла канал связи с Коталло. Мучительные секунды до того, как он ответил хриплым голосом: — Элой? — Где ты? — Я… Я сейчас немножко занят. — Чем? — её сердце забилось. А если он… а если он сейчас с этой… Варрой? Зверь внутри липко окутал её сердце. Минута молчания. — Если честно, то пытаюсь выследить твой след, и сейчас скачу на Секаче в твою сторону. Я не могу оставить всё как есть. Почему — то хотелось смеяться. Девушка растянула губы в улыбке. — Встретимся в убежище к югу от Скрытого Уголька? — Да! Связь отключилась, Элой позволила себе рассмеяться в небо. Они почти одновременно добрались друг до друга. Почти одновременно соскользнули с машин. Она забыла про ногу, про тупую боль, что рана может открыться. Сейчас она бежала к Коталло. Тот принял её в свои объятия, подхватив рукой. Через мгновение они сидели уже на жарком песке, прижимаясь друг к другу ближе. Она шептала ему извинения, перебивая его сбивчивые заверения в том, что не держит на неё обиды. Он шептал в ответ, что для него есть только один человек, что ему больше никто не нужен. Слушая, как Коталло шептал её имя как молитву, видя его отчаяние в темных глазах и мольбу, которая просила ее о прощении, Элой ощущала себя просто… любимой. Ладони обхватили лицо Коталло, и некоторое время они смотрели друг другу в глаза. — Коталло… Я поняла, как… Немезида… Не хочу оставаться одной, если мы проиграем. Хочу, чтобы в последний миг, ты был со мной рядом. Хочу, чтобы ты был в момент победы со мной. Не знаю, что нас ждет впереди. Мне… так сложно. Коталло, я же Изгой. Помоги мне. Помоги быть… твоей. Научи слышать и слушать, научи меня не держать зла, мне так было больно, когда я увидела тебя с другой. — Ревность, любовь моя. Это ревность. Клянусь Десятыми, своей жизнью. — мужчина отодвинулся от нее и аккуратно убрал от лица Элой рассыпавшиеся пряди волос. — Что никогда не думал, что полюблю так сильно, и клянусь, что нет в моих мыслях другой. В следующий раз, я буду кричать и просить о помощи, если другая женщина на меня нападет. Нервный смешок вырвался из губ охотницы. — А если я нападу на тебя? — Тогда я сдамся, и буду продолжать любить тебя дольше, чем вечность. Элой готова была к любому исходу. Главное, чтобы то пламя, которое билось в них от любви не гасло. И они были готовы поддерживать его жар до последнего вздоха. Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы. И крылатое бьется пламя между нами, Как любовь во время зимы.