победа сердца над разумом

Альбус, действительно, самодовольный уебок. Тут Малфой был прав до такой степени, что раздражение, затопившее под самый край, готово было выплеснуться наружу, и никакая сраная выдержка не справлялась. Альбусу всегда на все было насрать. «Ладно, блядь, не всегда», - признает он, легонько пиная ножку стула напротив. Не насрать было в самом начале. Когда он был маленьким карапузом, убегающим по их огромному дому от кретина-братца, который в очередной раз решил до него доебаться. Когда спихивал на него все свои косяки, а Альбус только захлебывался возмущением, пытаясь объяснить родителям, что он тут не при чем. Когда прижавшись носом к холодному стеклу полночи ждал их возвращения с очередного «очень важного мероприятия, милый, мы должны пойти», а мудила-братец запер его в гребаной, блядь, оранжерее. Нахуя им нужна была оранжерея в сраном особняке на отшибе, Альбус не понимал до сих пор. Не понимал, как за эту ублюдскую выходку старшенькому даже толковых пиздюлей не выписали. Как его проницательный отец – главный аврор на минуточку – повелся на тупую сказочку про «он сам, я пытался уложить его обратно, но он рыдал и повторял, что без вас спать не ляжет»? И хер ведь докажешь – стоило родителям аппарировать перед домом, пиздюк сразу повернул ключ в замке и унесся жаловаться тем, что «Альбус опять закатил истерику». Конечно, блядь, закатил. Он пять часов просидел на морозе, рыдая и уговаривая впустить его обратно. С другой стороны, напоминал себе Альбус, глупо было вестись на провокации старшего и пытаться что-то доказывать. Сам ведь пошел туда. Сам бесился с доебок брата. Бесился и рыдал. Когда тот изрезал шарф с автографами «Паддлмир», который ему на день рождения подарила мать. Когда от тычка в спину он прочесал носом все двадцать ступенек лестницы со второго этажа дома. «Вспоминать заебешься», - думает Альбус, в очередной раз поддевая стул ногой. А в один день его перемкнуло. Кто-то из кузенов, вроде бы Фред, бросил язвительное: -Плакса. А потом добил: -Если что-то не нравится, научился бы давать сдачи. А то только мамочке в юбку рыдаешь и жалуешься. Альбус научился. Вначале научился доводить Джимми до белого каления. Потом всю остальную свору кузенов и кузин. Научился принимать ангельский вид и удивленно вскидывать глаза на каждое обвинение в свою сторону. Научился манипулировать наивными до соплей родителями, а сразу после – всей семейкой в принципе. В школе стало еще хуже. -Сын Поттера? Того самого Гарри Поттера? Нет, блядь, однофамильца. Каждый шаг сопровождался гребаным шепотом за спиной. Каждое движение – пристальным взглядом. Желающих с ним подружиться не убавилось даже после того, как Альбус назло всем выбрал Слизерин. Хотелось посмотреть на всю свою гриффиндорскую семейку после этой новости. Но отец был в своем репертуаре, когда зачехлял ему про «мы все равно будем тобой гордиться». Будут, как же. Альбус вообще поначалу спокойно плыл по течению, игнорируя повышенное внимание к себе. Не пересекался с братцем и остальной семейкой. Старался игнорировать восторженные вздохи преподов на занятиях и их бесконечную мантру «такойжеталантливыйкакотец». -Что, мелкий, - как-то очень неожиданно доебался до него Джимми со своими дружками перед лестницей в подземелье. – Нет рядом мамочки, чтобы поцеловать тебя перед сном в лобик? Когда МакГоннагалл отчитывала его через полчаса в своем кабинете за устроенную в коридоре драку, Альбус внезапно понял, что старушенция от его родителей не сильно отличается. Охает так – ну натурально мать. И включил свои самые честные глаза. Грустно всхлипнул носом и начал затирать ей что-то про «испугался», «не разглядел в темноте» и прочую чушь. И ведь повелась. Расстрогалась, потрепала по макушке и настоятельно просила Слизнорта «проводить мистера Поттера в свою спальню». Но вот с того момента – точно стало насрать. Подобострастие, которое за редким исключением, питали все в этой школе к его фамилии, срывало тумблеры в башке похлеще крепкого алкоголя и забористой дури, которую они с Малфоем пиздили у Лонгботтома. И чем дальше, тем больше нужно было Альбусу. Редкие, но стабильные провокации братца были не в счет. Это был отдельный фетиш Альбуса. С них он получал такую дозу адреналина, что искать альтернативу не хотелось в принципе. Зачем – когда под боком такой регулярный способ развлечься? Зато все остальное ввергало его в перманентное состояние беспросветной скуки. В этой школе просто не было такого, чтобы он еще не вытворил или не планировал за оставшееся время. Стул снова с глухим скрипом дергается по полу. «Как, блядь, в этом прекрасном «мне на все насрать» все пошло по пизде?», думает Альбус. Самое херовое было даже не то, что Альбус ошибся. Самое херовое – Малфой, блядь, оказался прав. Альбус – самодовольный уебок, который недооценил своего ублюдка-братца. И мало ему этого – чертов Джимми добрался все-таки до него. Самым мерзким и подлым образом, но зацепил его до такой степени, что если бы не Малфой, уже полдня валяющийся на койке у Помфри – братец бы уже сейчас жалел, что родился на этот свет. Гребаный Малфой, который даже появляться не должен был на этом сраном поле, бесил его ничуть не меньше братца, но Альбус продолжал сверлить его глазами, будто от этого тот быстрее придет в себя. -Долбоеб, блядь, - цедит Поттер, склоняясь чуть ближе. – Какого хуя я тут с тобой торчу? А после снова откидывается на стуле рядом с койкой и продолжает сверлить того глазами. У Малфоя вид соответствующий – он мало того, что половину поля перепахал, пока с метлы падал, так еще и словил парочку заклинаний в полете. Преподы, конечно, поверили, что добрые друзья гриффиндорцы пытались в полете поймать однокурсника, но вот только Альбус все видел и слышал. И какой бы, блядь, талантливый до усрачки он не был, против целой команды и парочки радостных прихлебателей Джимми – толку от него не было. Стул дергается от очередного пинка. В этот раз Альбус пихает стул сильнее – злость в нем начинает выплескиваться наружу. -Заебал уже этот стул дрочить, - слышит он сиплый голос Малфоя. – Иди, блядь, в другом месте мебель круши, а я спать хочу. -Вот же мудила, - шипит на него Поттер. – Тебе надо – ты и уебывай. -Не могу, - хмыкает Малфой. – Меня к этой сраной кровати по ходу привязали, чтобы я не съебался никуда. Малфой, действительно, замотан до ушей. Это вроде как нужно, чтобы кости правильно срастались, но вид у того все равно дикий. Альбус тихо посмеивается, оглядывая его. -Ну вот и кто из нас буйный? -Завали, а, - тихо отвечает Малфой. – Рубит так, что сил нет с тобой собачиться. -Ага, - отвечает Поттер, слегка покачиваясь на стуле. – Но эту ночь я тебе еще припомню, мудила. Малфой, очевидно, вырубился прежде, чем дослушал ответ. Но Альбуса с этого разговора отпускает лучше, чем с причитаний Помфри, что «с ним все будет в порядке, молодой человек, прекратите выражаться!». Отпускает ровно настолько, чтобы шестеренки в голове у Альбуса снова начали крутиться. Пускай медленно. Пускай с перерывами на злобные взгляды в сторону спящего Малфоя. Альбус думает, что он действительно самодовольный уебок. Очень злой самодовольный уебок.