Кальби

      Запах миндаля и шоколада заполнил всю комнату. Ясмин мягко улыбалась, наблюдая за увлеченной Зулейкой. Она ждала этого вечера очень долго… на деле всего пару недель, но ей казалось, что прошло не меньше нескольких лет. Вся ее жизнь до неудачного побега была обычной и ничем не примечательной… Ясмин постоянно чувствовала себя не на своем месте, хотя она питала искреннюю любовь к дому, людям, что были близки, к улицам, куда она любила сбегать в детстве, но в какой-то момент этого стало мало, чтобы и дальше считать себя «дитем пустыни». Сейчас Ясмин понимала, что было наивно полагать, что ей удастся сбежать самостоятельно. Правила ее мира были жестоки к женщинам, а Ясмин была не исключением, несмотря на свое происхождение… лучше сказать, тем более учитывая его.       Милая Зулейка замолчала, с интересом засмотревшись на Ясмин: она глядела будто сквозь, но по выражению ее лица было непонятно, чем заняты мысли. Ясмин часто так делала… она была мечтательницей, как бы ни пыталась измениться. Лишь один человек по-настоящему оценил эту черту. Зулейке это тоже нравилось, но образ в голове Ясмин вытеснял остальных напрочь.       — Моя девочка, о чем задумалась? — не выдержав, спросила Зулейка.       — О тебе, конечно же. — Ясмин не растерялась, промолвила, взяв в руки еще горячую чашку с чаем. — Ты такая красивая.       — Ох, лиса. — Зулейка покачала головой, но не смогла сдержать улыбку.       Они продолжили пить чай в непривычной тишине. Ясмин многое могла доверить кормилице, но некоторые вещи для ее же безопасности приходилось скрывать, а это тяжелым грузом давило на грудь. Не обманывать, а недоговаривать Ясмин научилась лишь недавно. Чтобы совесть лишний раз не страдала.       — Что-то подсказывает мне, что это необычный вечер, — многозначительно проговорила Зулейка, слегка прищурившись. — Платье синее выбрала, раньше не видела его у тебя.       Короткая усмешка на лице Ясмин точно не понравилась Зулейке. Действительно, только из-за платья можно было посчитать вечер таковым? Тем не менее, оно действительно было особенным… в нем Ясмин чувствовала себя иначе. Принцессой.       — Расскажи что-нибудь о себе, — вопрос прозвучал неожиданно, но именно это сейчас было необходимо Ясмин. — Всегда рассказываешь о моем детстве. Хочу услышать то, что дорого тебе — воспоминания.       Зулейка едва ли не растерялась, наверняка слова Ясмин застали врасплох и даже заставили запереживать. Но зеленые глаза с мольбой смотрели, будто ничего более она слышать не хотела. Зулейка поддалась, не стала расспрашивать, зачем и почему, а принялась рассказывать о своей первой влюбленности. Не просто так, понимала Ясмин: кормилица хотела посмотреть на реакцию, и она не стала скрывать… Эмоции были слишком красноречивы, говорили сами за себя, когда Ясмин в голове проводила параллель, сравнивала…       Совсем недавно она впервые поняла, что влюблена… испытала все от неизведанных ранее бабочек в животе до острой боли от предательства. Ясмин узнала, каково это — любить не за что-то, а вопреки.       — Думаешь о нем, так ведь? — спросила Зулейка, хотя и так знала ответ.       Ясмин рассказала ей… не все подробно и в деталях, но многое. Она не могла молчать, когда нужна была поддержка именно Зулейки. Ясмин обожглась, но знала, что будь ее выбор, она вновь засунула бы руку в костер.       — Неужели это так очевидно? — наигранно удивилась Ясмин. — Мне его не забыть, да и хочу ли я этого?       — В этом нет ничего постыдного… помнить. Мы женщины, и это нам так свойственно… — с грустью в голосе произнесла Зулейка.       — Я думаю, и Адиль меня не сможет забыть.       Она не надеялась, не мечтала… Ясмин точно знала, что он никогда. Не сможет, как и она… Все, что Ясмин испытывала с Адилем, с ней происходило впервые. Иногда ей было страшно, волнительно, но каждое ощущение она с жадностью и трепетом поглощала. Ясмин узнавала себя с новой стороны… и это придавало сил ей каждый раз. Он был ее силой и слабостью одновременно.       Отгоняя наваждение, Ясмин вернула свое внимание к Зулейке, что от скуки с таким собеседником, уже начала напевать под нос. Чай становился все холоднее, указывая, что время тоже не стояло на месте. По спине пробежали колючие мурашки. Чтобы отвлечься и выполнить задуманное на этот вечер, Ясмин увлекла кормилицу в разговоры о любимых вещах Зулейки, начав от рецепта вкусного чая и закончив цветом любимого платья. Последнее вновь привлекло внимание Зулейки к платью Ясмин, но она не стала комментировать.       — Пора спать, ты тоже долго не задерживайся. — Зулейка резво встала, собираясь взять с собой поднос, но рука Ясмин остановила.       — Оставь, я не допила, — мягко произнесла Ясмин. — Не переживай, все приберу, а ты иди спать.       — Хорошо.       Зулейка отступила, не об этом она переживала, было и так понятно… Но Ясмин не хотела обещать, не желала причинять боль и страдания важному для нее человеку.       — Ясмин, дорогая, все, что ты задумала… надеюсь, этот шайтан в синем этого достоин. Но если он посмеет еще хоть раз тебя обидеть, никакие оправдания ему не помогут!       Сдержать смех стало невозможным, на что Зулейка махнула рукой. По всей видимости, она всех будет считать шайтаном в синем: мятежника, Адиля… всех, кто позволил себе одежду в этом цвете. Теперь уже и Ясмин могла попасть в этот список.       В одно мгновение в комнате стало тихо… не то, чего сильно желала Ясмин в данный момент, ведь точно знала, что начнет скучать. По друзьям, что уехали в Бразилию. Джек, Синди и Мустафа стали для нее второй семьей за то короткое время, что они провели все вместе. Отношения с отцом ухудшились, и это лишь отягощало пребывание в родном доме.       Раздраженно вздохнув, она взяла чашку и подняла ее к губам, но, не успев отпить, почувствовала сильные ладони в кожаных перчатках на своих глазах. Темнота заставила замереть. Прислушаться к аромату, что ударил в нос. Ощущения опасности и сандала окутали в своих объятиях, а внутри расцвел дикий оазис.       Ясмин все также близко к губам держала чашку и, успокаивая свое рвущееся сердце из груди, сделала глоток.       — Я все равно чувствую твой страх, — низкий голос, почти угрожающий, заставил нутро буквально трепетать. — Тебя он возбуждает, принцесса?       — Будоражит, скорее всего, — сглотнув, тихо ответила Ясмин.       — Пусть будет так.       Едва услышав короткую насмешку, Ясмин вновь смогла видеть, а из-за кружащих бабочек перед глазами картинка стала ярче. Она почувствовала, как губы, скрытые под тканью, касались мочки ее уха, опускались к тонкой шее. Это не были поцелуи, но легкие касания ощущались требовательно.       Мурашки поползли по спине, ей требовалась небольшая пауза даже от собственных мыслей; Ясмин отстранилась вперед и поставила чашку на столик. Аромат чая потерял свою значимость и насыщенность, Ясмин знала, чей запах сейчас действовал почти опьяняюще.       — Красивое платье, принцесса, на тебе оно смотрится… судьбоносно. — Его голос творил с ней что-то невообразимое, и с этим невозможно было бороться. — Ты кого-то ждала?       — А похоже на то? — она повернула голову в сторону, чтобы почувствовать его еще ближе. — Давно ты пришел?       — Нет, но шайтана в синем оценил.       Она пыталась оставаться храброй, но тот, кто был за ее спиной, умел пробираться в самые глубины без всяких приглашений. Мятежник… он оправдывал свое прозвище: настоящий бунт от одного лишь присутствия в груди почти сбивал дыхание.       Вновь Ясмин ощутила его близость за своей спиной: он убрал ее волосы набок, коснувшись прядей своим носом и вдыхая их запах. Это будоражило Ясмин еще больше, ее манила неизвестность, поэтому она позволила ему… Хотела думать, что только поэтому. Его пальцы коснулись ее щеки, поглаживая, но этого было мало.       — Сними перчатки, — попросила она, и его рука замерла. Он в любой момент мог запросто придушить ее. — Пожалуйста?..       Это была просьба, но неуверенный голос Ясмин будто спрашивал… она обещала себе быть смелой, но стоило ему приблизиться, она поняла, что мятежник держал ее отважную сторону в крепких руках, и Ясмин хотела выбраться.       Послышалась очередная лёгкая усмешка… но он убрал руку от лица и оставил поцелуй на затылке. Это ощущалось так интимно… и необычно.       Она прикусила губу, борясь с нахлынувшим влечением. Острое желание до сих пор ее пугало — не могла еще привыкнуть и принять.       — Так нравится? — хрипло, почти шепотом на ухо проговорил мятежник, пока его пальцы вернулись, проделывая свой путь от скулы до губ, задерживаясь и медленно очерчивая линию. Ясмин молчала, но была близка, чтобы прикусить его палец за дерзость в голосе. — Полагаю, молчание — знак согласия? Или ты хочешь убедить меня в обратном? Ну же, принцесса, я не буду кусаться.       Имела ли она право так терять здравый рассудок, едва ли ощутив его сильную энергию? В голове вспыхнул образ Адиля… бедуина, что покорил ее сердце. Она бы не встретилась с ним, если бы не ее глупый поступок в прошлом. Так думала Ясмин долгое время.       — Знаешь, о ком я думаю? — с вызовом в голосе спросила Ясмин.       — Смею предположить, — усмехнулся он. Его пальцы сомкнулись на подбородке, а большой надавил на нижнюю губу; сама того не ожидая, Ясмин легко коснулась его языком. — Но сейчас здесь я. Ты и я. Больше никого. Тебе ясно?       Ясмин закрыла глаза и побежденно кивнула. Давящая тишина заставила вернуться в реальность. Она едва ли не задрожала, увидев над собой внушающую фигуру в синем. Такой величественный, устрашающий… притягательный. Скрывать это было бессмысленно. Ясмин перевела взгляд на его протянутую ладонь. Если она примет приглашение, пути назад не будет. Но, помоги Аллах, она этого по-настоящему хотела.       Стоило коснуться его руки, как мятежник притянул ее к себе. Столкнувшись с мужской сильной грудью, Ясмин ахнула от резкости его действий. Глаза вцепились в ткань на его лице. Маску, что разделяла их. Очередной раз сдерживаясь, Ясмин опустила голову, услышав, как колотится его сердце, несмотря на наигранную спесь. Это вызывало улыбку… а затем новую волну желания.       — Я могу снять эту часть? — она вернула свой взгляд, мягко провела пальцами по его губам.       — У тебя уже вошло в привычку раздевать меня, ведь так? — еще ближе мятежник притянул Ясмин к себе, так, что ей пришлось встать на носочки. — Я это сделаю, но на своих условиях.       Она приняла это, хитро улыбнулась, в предвкушении ожидая его действий. Была уверена, что он найдет способ ее удивить, как и всегда. Мятежник медлил, казалось, что он наслаждался этим процессом, будто время и место его совсем не беспокоили. Он обхватил затылок Ясмин ладонью, сжимая до сладостной боли и притягивая так, чтобы их лбы могли прикоснуться друг к другу. Одной крепкой рукой он поднял Ясмин, заставляя обхватить свой торс. Она пыталась держать на лице уверенность, не была напугана, наоборот, ей не терпелось познать эту его сторону.       Несколько его смелых шагов, и мятежник аккуратно опустил Ясмин на кровать. Шелковые простыни были холодные, но на контрасте с огнем между ними, который начинал разгораться с новой силой, ощущалось восхитительно. Его крепкие руки расположились по обе стороны взволнованной Ясмин, а он наклонился еще ближе, вновь вкушая ее ванильный запах.       Она слышала, как он глубоко вдохнул и выдохнул, будто боролся и держал контроль над самим собой. Это очаровывало Ясмин еще больше. Как могла не привлекать его потребность в ней?..       Оттолкнувшись, мятежник возвысился над Ясмин, медленно снимая с себя часть, что скрывала его рот и нос, лишь глаза его остались скрыты. Но Ясмин держала в голове образ того любимого взгляда, что был губительным в определенные моменты их встреч.       — Хочешь? — услышав это, Ясмин почувствовала покалывание между ног.       — Если я скажу «нет», ты уйдешь? — провоцируя, спросила она.       — Ты этого не сделаешь. — Наконец Ясмин увидела его ухмылку без маски; это заставляло желать его еще больше. — Поэтому я спрошу еще раз, хочешь?       Это вызвало улыбку. Чтобы Ясмин ни задумала, он не изменял себе. Он — исполнитель ее желаний.       — Да, — покорно ответила Ясмин. — Я правда этого хочу.       Теперь ей нужно было научиться принимать, и мятежник мог преподать этот урок. Он медленно встал перед ней на колени. По его почти хищному оскалу можно было только предположить, что ему это нравилось. Ясмин приподнялась на локтях… ей необходимо было видеть. Возбуждал ли ее страх?.. Если речь была об этом, то она могла согласиться.       — Что принцесса предпочитает? — вместе с этими словами, его пальцы пробрались под платье, поглаживая икры и коленки. — Чего и как желает?       — Помню, — не сводя глаз с его губ, она облизала свою, после чего продолжила: — ты говорил, что сделаешь все на своих условиях.       — Как они это называют… по-джентльменски? — он продолжал поднимать ладони по загорелым ногам все выше, поглаживая и слегка сжимая, что действовало безошибочно.       — Джентльмены не пробираются ночью в чужие дома и не делают… — замялась она.       — Не делают чего?       Не то чтобы она не использовала подобные выражения в обычной жизни… но не знала, как описать это одним словом. Ясмин молчала, а мятежник не просил закончить. Он продолжал исследовать ее тело, с каждым касанием становясь требовательнее и напористее. Но Ясмин знала, что он сдерживал себя. Не видела его глаз, но буквально чувствовала, с каким вожделением он обжигал ее кожу.       Мятежник, приподнимая платье все выше, мягко и осторожно, будто проверяя, коснулся губами внутренней стороны бедра, медленно опуская ее трусики вниз по ногам. Ясмин глубоко втянула в себя воздух и прикусила губу, заставляя себя наблюдать. Ведь она этого хотела, это была ее просьба.       Перед тем, как вновь поцеловать, он поднял лицо, чтобы столкнуться с ней. Вызов прошел между ними, даже несмотря на то, что его взгляд был спрятан за маской. Все также смотря на нее, он склонился, языком проводя по бархатной коже, находя Ясмин уже влажной. Она знала, что это его не удивило. И сама смогла не придать значения, но как только его губы сомкнулись на ее клиторе, она шумно выдохнула и слегка откинула голову назад. Ее руки сжимали простынь, сминая, но Ясмин нужна была опора посильнее. Ладони мятежника кружили на бедрах, поднимаясь к плоскому животу, пока язык медленно, но с нажимом, ласкал внизу. Это действовало опьяняюще, вырывая из нее приглушённые стоны. Он ухватился за ее ножки, и расположил их на своих плечах; это не могло быть для неё не компрометирующим, сделав щеки пунцовыми. Она застонала громче, стоило ему вновь коснуться ее промежности своим влажным языком.       — Тише, моя мятежница, — его голос затуманивал рассудок все больше. — Дай мне закончить с тобой.       Ясмин вновь захотелось посмотреть на него, и как только она это сделала, могла с уверенностью сказать, что это было самое горячее, что она видела перед своими глазами. Держать рот на замке стало тяжелее, томные стоны были тихими, но даже это было слишком опасно, что еще больше будоражило кровь. Изведанные совсем недавно ощущения начали наполнять… она чувствовала, как близка к краю. Мятежник ласкал все интенсивнее, еще требовательнее, чем когда-либо позволял с ней. Ясмин сама на все это подписалась своим красивым почерком однажды утром. Он довел до пика, до звезд в глазах. Ясмин пришлось закрыть себе рот, но мятежник резко убрал ее руки, и набросился с жадным поцелуем. Впервые она ощутила его губы на себе такими, но это лишь возбудило ее вновь, как и удивило. Как страсть и желание могут быть настолько уничтожающими?       — Как ты себя чувствуешь? — уже непривычно нежно спросил он.       — Намного лучше, — призналась Ясмин.       Он отстранился от нее, и Ясмин стало слишком пусто, ей было мало… неужели она тоже стала жадной?.. Мятежник возился со своей маской, заставляя Ясмин притаиться в ожидании.       И все они оправдались, стоило Ясмин увидеть бездонные глаза мужчины, который любил ее. В которого была влюблена она отчаянно и бесповоротно. Ради которого была готова на все. Могла ли она осуждать его за прошлые поступки? Едва ли, но в этом не было абсолютно никакого смысла, когда только она знала, каким настоящим Адиль был в ее жизни.       — Спасибо, что согласился, — почти шепотом проговорила она, отгоняя сентиментальность.       — Разве я мог отказать? — Адиль устроился рядом с ней, с благоговением прижимая Ясмин к себе. — Если это принесло тебе облегчение перед завтрашним днем, я бы сделал это еще раз в любом костюме.       — А тебе? — тревожность появилась в ее мягком голосе. — Страшно? Боишься уходить?       — Нет. Для тебя… для нас я готов сделать это, — уверенно ответил Адиль, пальцами поглаживая щеку. — Ты будешь счастлива, я обещаю.       — А ты будешь счастлив? — Ясмин еще ближе прижалась к нему.       — Кальби, ты уже спрашивала, и знаешь ответ. Я люблю тебя, и этого достаточно, чтобы перевернуть весь мир, если потребуется.       Их последняя ночь в Сефере, и они, несмотря на опасность, провели ее вместе. А был ли смысл бояться, когда вы вдвоем решили сбежать и начать новую жизнь с чистого листа? Но его сладкое Кальби будет греть сердце Ясмин даже в самый тяжелый и темный час.