Планета-мама

Дирижабль был пришвартован в десяти метрах от автобуса и размерами пассажирской кабины здорово превосходил скромный сине-белый КАвЗ. Но лететь Рихарду не хотелось, и он, не обращая никакого внимания на роскошный дирижабль, вошел в единственную боковую дверь автобуса. В салоне оказалось довольно просторно, где-то на двадцать сидячих мест. — Ну, неплохо… — Ричи выглянул и удивленно посмотрел на робко застывшего Гарри. — Ты чего? Залезай! Гарри покосился на Рекса. Тот продолжал прятать хвост под животом и строить умильную морду. Ричи проследил за взглядом Гарри и наконец тоже заметил странную реакцию собаки. — А ты чего, Чемпион? Я понимаю, ты никогда не видел таких автобусов, но, поверь мне, машина надежна. Так, всё, хватит, залезайте все — поехали! До свидания, дед! — попрощался он с седоусым придорожником. Дедок смотрел как-то странно, как будто чего-то выжидал. Через минуту стало понятно — чего. Ричи чуть не выпрыгнул из шкуры, когда автобус двинулся с места и самостоятельно покатил по дороге. Моментально вспотев, он вцепился в поручень переднего сиденья и с ужасом уставился на пустое место шофера, но ещё страшнее стало, когда пришло понимание, что и моторов не слышно. Шуршали колеса, качало и трясло кабину, но не было положенного гудения двигателя. Рекс буквально распластался на полу, разбросав передние лапы, и, казалось, не дышал, испуганно стреляя глазами по сторонам. Дженни и Белкин, что странно, вели себя не так трепетно, спокойно уселись на сиденьях и глазели на бегущие за окном панорамы. — Маэстро, — позвал Рихард кота, стараясь не паниковать. — Вы уже ездили в таком? — Мр-м, нет, — кот запрыгнул на сиденье рядом с Рихардом. — Но бояться Сумеречника не стоит, единственное его предназначение — это перевозить грузы и пассажиров. Полиморфы довольно милые, если не обращать на их облик особого внимания… А так они, да, похожи на машины того мира, хотя я, по правде говоря, начинаю его забывать. — Полиморфы? — с интересом переспросил Гарри, свешиваясь сзади со спинки на сиденье Ричи. — Это какие-то существа, обитающие в этом мире? — Ну да, — кот почесался и встряхнулся. — Они живые, принимают самые разнообразные формы колесных экипажей, от старинной кареты до автомобилей первых образцов. Насколько я понимаю, машин последних моделей полиморфы не видели, поэтому не ждите от них чего-то супернавороченного-современного. — То есть это не машина? — Ричи с опаской оглядел стены салона, обитые, как казалось ранее, вагонкой и кожей, но теперь… Теперь стало ясно, что салон ничем не обит, вообще никак не отделан, это была его собственная внутренняя органическая имитация. Сиденья (из костяка и натуральной кожи) тянулись из пола, а не были привинчены, поручни, как выяснилось после осторожного ощупывания, были роговыми. То, что было принято за стекло на окнах, оказалось ороговевшей прозрачной пленкой, почти слюдой, если можно так выразиться об органике. Стены, которые Гарри осмелился пощупать, были слегка изогнуты наружу, и сквозь шелковистую кожицу «вагонки» отчетливо прощупывались ребра, что весьма поразило наших путешественников. А вообще, автобус-полиморф был по-настоящему живым, Гарри и Ричи даже не особенно удивились, заметив, что сиденья и стены как бы дышат. — Интересно, чем он пахнет? — пробормотал Ричи, силясь унюхать хоть какой-то запах. На его вопрос ответил Рекс. — Рогом пахнет, — пёс сосредоточенно лизнул пол, подумал и добавил: — Телёнком пахнет. Чистым. — А почему не быком? — от неожиданности съязвил Ричи. — Не встречал мытых быков, — возразил Рекс. — Все они воняют навозом и коровьим потом. — Вот как. Я не знал, что существует запах коровьего пота, — продолжал ерничать Ричи на волне изумления. — Конечно есть, — подтвердил Рекс. — И он очень сильно отличается от конского. Хомячок Северус скромненько помалкивал на плече Рихарда, не меньше его и Гарри удивленный местными чудесами. И так же, как они, бараньими глазами уставился на внезапно заговорившего пса. Быстрее всех в себя пришел Гарри: взвизгнув, он скатился с сиденья на пол, сел перед овчаркой и принялся радостно тормошить и ласкать её. — Ух ты, Рекс! Ты разговариваешь! Какой ты красавчик! Молодец! — Всегда говорил, — недоуменно ответил пёс. — Как — «всегда»? — Гарри вопросительно задрал голову на Мозера, но мальчику ответил кот: — Он по-собачьи с вами тарахтел, вы его просто не слышали и не понимали. — Господи… — Ричи отер взмокший лоб. — Не много ли странностей на сегодня? — Нет, — фыркнул Маэстро. — Они только начинаются. Вы забыли, что мы покинули Дорогу Вечного Дня и теперь едем внутрь волшебного мира? Все тут же приникли к окнам и поняли, что имел в виду кот. Живой автобус весело косолапил по живописной зеленой долине средь зеркальных окошечек маленьких озерков. Что-то привлекло внимание Гарри, и он глянул вперед — путь пересекала широкая река, первая на их памяти. — Стой-стой. Стой! — закричал Гарри. — Куда ты прешь — моста же нет! Но транспорту-полиморфу мосты, оказывается, не нужны были. Разогнавшись по склону, автобус ухнул прямо в середину, подняв вееры волн и брызг, и поплыл, как заправский катерок. — Вот это да! — завопил Гарри, сраженный по самое не могу. — Я люблю этот мир! Я люблю здешние автобусы!!! — Взаимно! — жизнерадостно и благодарно отозвался вдруг автобус. Гарри с веселым испугом схватился за спинку переднего сиденья. — Ты тоже?! — воскликнул он. — Ты тоже разговариваешь?! — Надеюсь, я тебя не сильно напугал? — с виноватой ноткой спросил автобус. — Нет-нет, просто… неожиданно, — заверил полиморфа Гарри. — А у тебя есть имя? — поинтересовался он. — Кузя! — представился автобус. — Я вызвался доставить вас, когда пришел запрос о транспорте в Зеленодольскую локацию, это мой, так сказать, район обслуживания. А если точнее, то я там живу, — скромненько уточнил Сумеречник. — Здорово! — обрадовался Гарри и погладил спинку сиденья перед собой, надеясь, что автобус чувствует прикосновения изнутри. Так и было. Автобус отреагировал добродушным ворчанием, пересек наконец реку, выбрался на берег, потоптался на месте, стряхивая воду с колес, и чесанул дальше. Рихард сидел, тихо офигевая от разговора Гарри с полиморфным существом, и робко спрашивал себя, хватит ли его терпения на ВСЕ чудеса и странности этого не совсем нормального мира, в котором, как выяснилось, даже машины являются не машинами и умеют говорить. Аналогичные же чувства испытывал и Северус, правда ему, как волшебнику, было куда легче, но даже и такая магия явилась ему сюрпризом, шутка ли, живой транспорт. — Слушай… — задумался он и ткнулся усиками в щеку Ричи. — Старик-то говорил: Сумеречные кони, Сумеречный экипаж, с экипажем всё более-менее ясно, а с конями что? Где кони, какие кони? — Ну вот он, конь, — подал голос Маэстро. — Мы в нём едем. Просто в мире Мамы не знают слова «полиморф». Это я вам так сказал. — А сам-то ты откуда это слово знаешь? — подколол кота Северус. — Мой человек сказал. Он любил читать мне вслух, наткнется на что-то интересное в книге и мне зачитывает, делится открытиями. Ну а я кот, мое дело — слушать и на ус наматывать, вот и запомнил, что полиморфизм — это то же, что и многообразие, многообразный, многоликий. А увидев здесь коня, на коня непохожего, сразу сообразил, как это существо называть. Правда, в массы я это слово не смог внести — кто кота послушает? Но, может быть, у вас получится? — А как звали твоего человека? — с уважением спросил Рихард. — Поленов Станислав Петрович, — слегка растерянно ответил Маэстро. — Домработница Агафья всегда его полным именем-отчеством величала, а фамилию проговаривала, когда пенсионные бланки подписывала за него. Ричи подумал и кивнул. — Полиморф Поленова-Маэстро, вот новое официальное звание Сумеречных коней. Что скажете? — оглядел он компанию. — Класс! — восторженно высказался Гарри. — Солидно звучит, благодарю, — задумчиво отозвался автобус. Северус сдержанно кивнул. Собаки ограничились согласным молчанием, а кот заволновался — принялся интенсивно умывать мордочку. Ричи вздохнул и взял его на колени, нежно почесывая шейку. Это успокоило одинокого котика, и он умиротворенно замурчал, растекшись под ласковой рукой. На небольшой остановке по нужде Гарри выскочил размять ноги, ну и заодно поглазеть на внешний вид полиморфа, ведь теперь-то стало известно, что это за зверь… И поразился же он, поняв, что автобус его видит! Круглые фары оказались настоящими глазами — живыми, внимательными и любопытными. Кузя каким-то необъяснимым образом смотрел на Гарри, следил за его движениями и явно четко видел окрестный мир. Решетка радиатора оказалась ртом, совсем не хищным, а, скорее, похожим на пасть кита, на сходство с ним указывали китовые усы. Стало понятно, что бензином полиморфы не питаются, а чем — Гарри не рискнул спрашивать, решив, что узнает потом как-нибудь при случае. Колеса, что интересно, оказались действительно колесами, по крайней мере, по дороге они катились, но были не приделаны к машине, а росли из неё, как обычные конечности у любого другого существа. И как настоящие конечности, могли двигаться в любой плоскости: в вертикальной, горизонтальной и прочей. Вот чудеса-то! Гарри немало повеселился, увидев, как Кузя трясет круглой лапой, наступив в лужу. Окончательно умилившись, Гарри подошел и потрогал сине-белый бок — тот был теплым и дышащим, мягко и плавно ходил под ладонью. Как бок слона. Вздохнув, мальчик прижался к нему всем телом, начиная тихо обожать удивительного Кузю… Удивительный автобус исправно несся по дорогам удивительного мира, везя своих друзей пассажиров к их цели. Ложилась под колеса серая лента, летели за окнами дивные пейзажи, от которых порой захватывало дух. В одной гористой местности Кузя вдруг замедлил свой бег и начал буквально ползти по едва заметной тропке средь хаотично разбросанных валунов. Гарри и Ричи удивлялись, недоумевали и порывались спросить — в чем дело? Но таинственность происходящего заставляла их молчать и терпеливо ждать развязки. Вскоре их терпение было вознаграждено. В какой-то момент Кузя оттерся на обочину и замер, как хамелеон, сменив окраску, став серым, как окружающие камни. Задрожала земля, посыпались-покатились мелкие камешки, и далеко впереди показалось нечто огромное, столь колоссальных размеров, что у пассажиров дыхание перехватило при виде невообразимо высокого каменного исполина. Каждый шаг великана отдавался гулом и легким землетрясением, самого монстра было довольно сложно описать, гораздо проще сказать — гора встала и пошла. Так, по сути, выглядел великан, шагающий сквозь утесы и крошащийся, осыпающийся камнепадами с плеч и рук. После прохождения великана горы впереди изменились, стали совсем непроходимыми, но Кузя смог и здесь пройти, храбро и упорно карабкаясь по камням. Сейчас он меньше всего походил на автобус, приняв свой истинный облик — что-то китообразное на четырех когтистых лапах и с коротким хвостом. Что любопытно, внутри он оставался прежним автобусным салоном. Выбравшись на ровное и открытое место, Кузя снова принял вид сине-белого КАвЗа, встряхнулся, фыркнул и резво покатил дальше, везя весьма ошарашенных пассажиров. Им эта поездка надолго запомнится… — Наверное, надо было лететь на Крылатом, — осторожно заметил Северус, немного отойдя от потрясения. — Не думаю, — Маэстро с отвращением посмотрел на хомяка. — В небе тоже, знаешь ли, не пустыня. Есть реальные шансы столкнуться с граком, солнцеглотом и громобоем. — А это кто? — Северус с такой же неприязнью посмотрел на кота. — Воздушные великаны, — кот пожал плечами. — Не может быть, — запротестовал Северус. — Размеры, масса, законы физики… — Да им как-то чихать на законы физики, — хмыкнул Маэстро. — Летают себе и в ус не дуют. А вообще-то повезло, что нам встретился всего лишь каменный великан, а не Земляной вал. Никто не рискнул спросить, кто это, сидели тихо и молча переваривали поступившие сведения. Потом, спустя некоторое время, голос подал Гарри: — Это же Мама. Как в ней может быть опасно? — Ну, в нейтральных землях действительно опасно, но только потому, что мы в них сунулись, — задумчиво проговорил Кузя. — Это как с океаном: пока не лезешь в морскую воду — акула не тронет. — Кузя прав, — согласился Мозер. — Мы едем к своей цели и вынуждены пересекать ради неё опасные места, вот и всё. Начало вечереть и за окнами потемнело, чему Гарри безмерно удивился, он-то привык к вечному дню, привык засыпать при свете дня по велению организма, который «помнил» смены дня и ночи, и никак не ожидал увидеть настоящий закат. А между тем темень снаружи стала гуще, и Кузя «включил» освещение: от глаз-фар в темноту вырвались два слепяще-белых луча, прожекторами прочертившие тьму, а в салоне под потолком загорелись снопы голубых и желтых огоньков, мягко осветившие ряды сидений и пассажиров. — Вот это да, Кузя, да ты полон сюрпризов! — восхитился Гарри. — Свет-то откуда? Или ты электрический скат? — Наверное, — согласился Кузя. — При случае самозащиты могу хорошенько ударить током. — Слушайте, — встрял Северус. — Мы уже целый день едем. Мы когда-нибудь доберемся? И вообще, что там старик говорил насчет Коридора Безвременья? Я никаких коридоров не заметил. — А мы его уже проехали, — жизнерадостно ответил Кузя. — Ещё утром, когда Рекс заговорил. Помните, нам путь ещё река преградила? — Да! — подхватил Гарри. — Первая река на нашем пути! Проехав ещё несколько километров, Кузя вдруг замедлился и остановился. Было что-то странное в этой остановке, какой-то озабоченностью веяло от неё. — Н-да, простите, непредвиденный случай, ребята, придется постоять тут ночь. — А почему, Кузя? Что случилось? — спросил Гарри. — Бродячий лес впереди. Соваться в него ночью — гиблое дело. Гарри и Ричи приникли к переднему окну — в свете фар впереди чернела стена строевого леса. Даже отсюда было видно, что деревья стоят прямо на дороге, подобно спруту разбросав плети корней. По спине пассажиров пробежал холодок, и самому тупому ёжику ясно, что соваться в этот лесной массив посреди ночи — прямое самоубийство. Хочешь не хочешь, а ночь пришлось провести в салоне автобуса-полиморфа. Но никто не жаловался, все понимали, что непредвиденные обстоятельства на то и обстоятельства, чтобы случаться неожиданно и не в том месте. А с другой стороны, сиденья были мягкие, в салоне — тепло, и ночь наши герои провели вполне комфортно, не забыв перед сном перекусить из дорожных запасов. Зато наутро закончились все проблемы. Лес ушел, путь был открыт, и Кузя с новыми силами заколесил вперед. А через час они достигли цели. Въехав на взгорок, Кузя застопорил круглые лапы и качнул мордой кабины вправо. — Вот он — дом Воронцовых. Гарри, Ричи с Северусом на плече, собаки и кот высыпали наружу и с любопытством осмотрелись — широкий луг отделял дом от дороги, и в траве неприхотливо змеилась тропинка, по которой и направились наши путешественники. Дом, окруженный садом, кусты сирени и цветники. Гарри заробел вдруг и взял за руку Ричи, раздираемый противоречиями: неужели путешествие подошло к концу и сейчас всё закончится? Ричи понимающе сжал ладошку Гарри, вместе прошли последние метры и встали у калитки. Двое детей удивленно обернулись и уставились на пришельцев. Белкин, виляя хвостом, кинулся к девочке, ткнулся ей в ноги и тут же с разочарованным ворчанием отпрянул назад. Оглядел детей повнимательней — мальчика лет тринадцати и девочку лет шести — и угрюмо отвернулся, здесь не было его хозяйки, девочки по имени Полина. Повесив морду, уши и хвост, Белкин понуро поплелся через луг к дороге. За ним, помедлив, двинулись Дженни и Маэстро. Рихард и Гарри растерянно смотрели вслед троице. Вот те раз… Неужели придется идти дальше? Мальчик, что-то поняв, бросился за дом и вскоре вернулся в сопровождении невысокой молодой женщины. Вытирая руки о фартук, она бросила на Рихарда и Гарри вопросительный взгляд, подошла и встала рядом. Посмотрела туда, куда смотрели гости, и весело удивилась: — Ух ты, совсем как герои повести «Невероятное путешествие». Рекс, стоявший рядом с Мозером, недоуменно гавкнул. Ретривер и белый пёсик обернулись, встали боком и бросили прощальный взгляд на друзей, и тут женщина увидела морду маленькой собачки. — Белкин… — прошептала изумленно, и сорвалась в крик: — Белкин! В следующий миг белый пёсик превратился в летящее пушечное ядро — бежал так быстро, что казалось, лапами вообще земли не касался. Подлетев и ткнувшись в ноги, Белкин ошалело завизжал и исполнил такой сумасшедший собачий танец, на который способны только такие верные собаки. Полина, упав на колени, смеясь и плача, пыталась поймать этот живой комок ртути, поймать и схватить, чтобы тут же отпихнуть отчаянно лающую морду с невообразимо мокрым языком… Снова схватить, прижать, отпустить. Белкин визжал так, что казалось — сердце не выдержит и остановится. Особенно, когда он стал кашлять и чихать через каждый гавк. Что скоро и подтвердилось — судорога совсем сдавила собачье горло, и Белкин начал хрипеть и давиться кашлем. Стало не до прыжков, и Полина, взяв собаку, крепко прижала к груди, ожидая, когда та справится со своими эмоциями и как-нибудь переживет счастье, а не помрет от разрыва сердца. Людям, увы, известны такие случаи, когда собаки, найдя хозяев, просто умирали, не выдержав последнего испытания… Белкин выдержал — не для этого он столько ждал и искал свою Полину. Успокоившись, он затих в её объятиях и тихо полизывал руки и щеки. Полина, не вставая с земли, посмотрела на мужчину и мальчика и слабо улыбнулась им. — Спасибо, что привели его. Кто вы, добрые люди? — Я Ричи, а это мой сын Гарри.