Пятничный вечер

      Вечер пятницы не предвещал ничего нестандартного. Хэйтема вновь ожидала бумажная работа. Конечно, нужно было ознакомиться с документами, внимательно просмотреть на наличие изъянов. Скучное занятие, каждый раз сопровождавшееся строгой концентрацией на деле. Вплоть до того, что Кенуэй мог не замечать ничего из того, что происходит вокруг. Особенно тогда, когда это было привычным. И Чарльз этим успешно пользовался.       Нет, он не забирал папки с важными для бизнеса документами. Не копал компромат прямо у Хэйтема под носом. Да и в целом не делал ничего, хоть как-то противоречило бы интересам самого Кенуэя. Это значило бы топить собственную лодку. И потому Чарльз не проворачивал ничего масштабного, пока взгляд начальника был отведëн, а лишь делал что-то по мелочи. Закрыть окно, чтобы с наступлением контрастно холодной ночи помещение не превратилось в морозильную камеру. Прибрать лишние папки на места, хотя в своём кабинете он бы даже заморачиваться с этим не стал. Или просто понаблюдать из удобного кожаного кресла за тем, как меняется выражение лица Хэйтема в процессе вычитывания, казалось бы, абсолютно сухого текста. Как между бровей появляется небольшая морщинка, когда он хмурится. Как он прищуривается или усмехается. Как поправляет отдельные выбившиеся из хвоста волоски и прядки. За этим Чарльз мог бы наблюдать целый вечер, и никто не сказал бы ему и слова. Но сегодня он почему-то не усидел.       В очередной раз пользуясь тем, насколько Кенуэй погружëн в работу, Ли тихо и неспешно обошёл его со спины. Отсюда не были видны какие-либо эмоции, однако пальцы очень легко дотягивались до чуть тронутых сединой тëмных волос. И распустить их, медленно и аккуратно, было не так уж сложно. Зато как эти пряди рассыпались по плечам…       — Что ты делаешь?       Хэйтем по-прежнему не отвлекается от своих бумаг — не отводит взгляда и на сантиметр. Но реагирует хоть как-то, чего достаточно, чтобы Чарльз продолжил задуманное.       — То, что я могу себе позволить, — негромко отвечает он, пропуская пальцы сквозь его волосы и с шумным выдохом зарываясь в них носом. — В свете недавних событий. Если Вы вдруг забыли.       — Не забыл, — едва ли он смог бы, даже если бы захотел. — А ты, кажется, запамятовал, что мы ещё тогда договорились перейти на «ты».       — Разве?       В голосе Чарльза слышна лëгкая ирония. Он прижимается губами к виску Хэйтема. Мягко, едва касаясь кожи, перемещается к скуле и оставляет лëгкий поцелуй. А затем прикусывает мочку уха, заставляя Кенуэя наконец чуть отодвинуться и повернуться к нему в своём офисном кресле. В глазах Ли проблëскивает огонëк.       — Мне нужно спросить повторно, чтобы получить ответ? — в голосе Хэйтема проскальзывают стальные нотки, которые вместо немедленного послушания вызывают у Чарльза едва заметную ухмылку.       — Нет, сэр, — он выделяет голосом обращение. — Я всего-навсего хотел сказать, что даже начальству ночью нужна капля отдыха. Полагаю, это распространяется и на Вас.       Он кивнул на часы, стоявшие непосредственно на письменном столе. Цифры показывали сухое и тëмное «01:37». Кенуэй тяжело вздохнул. Правда, поспорить здесь было сложно. Вне зависимости от действий Ли.       Документы были собраны в папки уже через пару минут. Оставался лишь короткий, практически ритуальный ночной перекур на балконе спальни, прежде чем спокойно закончить день. Одна сигарета дорогой марки в компании — ранее — коллеги. Это был не первый раз. Но лишь сегодня Чарльз позволил себе что-то из ряда вон выходящее. По крайней мере по отношению к этому человеку.       Бесцеремонно забрав сигарету из рук Хэйтема, он сам затянулся и как ни в чëм не бывало протянул её обратно. Неясно, добивался ли он таким образом чего-то или просто вёл себя так потому, что «мог себе позволить», но… реакция последовала соответствующая.       Кенуэй, после долгого прищуренного взгляда, взял его за запястье. Притянул руку к своему лицу. Мягко обхватил сигарету губами и, едва задев его пальцы, наконец забрал её. А после невозмутимо выдохнул дым с тихой усмешкой.       — Если тебе так хочется чего-то, то тебе не обязательно привлекать моё внимание. Можно просто сказать.       — Конечно, — недовольство в голосе Ли было слышно отчëтливо, хотя внешне он этого и не показывал. Однако его собеседник лишь снисходительно покачал головой, затушив сигарету.       — Не могу не признать, что так это заманчивее. Гораздо заманчивее.       Один шаг ближе. Пальцы совсем немного касаются подбородка, тем не менее заставляя Чарльза покорно приподнять голову и посмотреть Хэйтему в глаза. Всё недовольство тут же растворяется в выжидающем прищуре. Пальцы Кенуэя плавно очерчивают контуры челюсти, а губы мягко прижимаются к еë уголку, заставляя Ли шумно выдохнуть сквозь сжатые зубы. Слабое место.       — Пойдём.       В мягком и негромком голосе Хэйтема звучит чëткий приказ, и он направляется с балкона в спальню, попутно развязывая свой галстук. Чарльз следует за ним, но чуть погодя — до этого он окидывает его, уходящего, жадным и практически собственническим взглядом. Лишь после этого он спешно идёт в те же двери и застаëт Кенуэя в уже наполовину расстëгнутой рубашке. И не помочь избавиться от этого пресловутого элемента одежды он не мог.       Пальцы ловко расстëгивали пуговицу за пуговицей, в то время как взгляд был сосредоточен на всё больше обнажающемся торсе. Дыхание начинало понемногу сбиваться, но Чарльз по-прежнему контролировал себя. Хоть и был готов сорваться в любой момент, словно пëс, только и ждущий команды «фас».       Как только с пуговицами было покончено, Хэйтем неспешно снял с себя рубашку и отбросил на кресло в углу комнаты. Примерно в этот же момент со стороны Чарльза послышался шумный, хриплый выдох, на который Кенуэй вновь ответил одной усмешкой. Он притянул Ли к себе за галстук и, не оставшись в долгу, мягко, почти не ощутимо прикусил мочку его уха. Затем вновь поцеловал — на этот раз за самим ухом. Ослабил галстук, расстегнул пару верхних пуговиц. Поцеловал шею. С нажимом прошёлся языком по коже…       Рычащий выдох.       — Ну же, Чарльз, — Хэйтем своим тоном явно легко подначивал его, но при этом говорил тихо и с невероятной нежностью. Словно специально вызывая у того неоднозначные эмоции.       Пара минут нескончаемых поцелуев шеи, ключиц и плеч, и рубашка Ли тоже оказывается отброшенной куда-то во тьму комнаты. Он сам толком не заметил этого, полностью поглощëнный ощущениями. Он охотно подставлялся под поцелуи, не упуская возможности дотронуться до волос Кенуэя, слабо сжимая их, или прикусить его кожу — такую приятную, пахнущую дорогим парфюмом…       А Хэйтем словно намеренно топил его в нежных прикосновениях, поглаживаниях, объятиях и поцелуях, вызывая не громкие, но довольные гортанные порыкивания. Один слабый толчок в грудь — и всё перемещается в горизонтальную плоскость. Чарльз притягивает его ближе к себе, приподнимается сам, цепляясь пальцами за ремень Хэйтема не в силах дольше терпеть эту пытку наслаждением. Но тот лишь перехватывает его запястья, целуя ладонь и прижимая руки к кровати за головой Ли, только чтобы вновь отпустить с целью в очередной раз огладить талию или бедро.       Наконец, брякает пряжка ремня, и Чарльз, обнимая Хэйтема одной рукой за шею, шумно выдыхает ему на ухо. Он чувствует прикосновение прохладных пальцев, чувствует, как они скользят вдоль резинки белья, плавно стягивая его всё ниже и ниже. Ли приподнимается, давая последнему элементу одежды окончательно сползти куда-то на пол. Но не опускается обратно. Он торопливо и неаккуратно расстëгивает брюки Хэйтема одной рукой, вызывая у того тихую усмешку.       — И вновь спешишь.       Кенуэй вновь легко надавливает ладонью на его грудь, заставляя со сдавленным, разочарованным стоном опуститься на кровать. Сам избавляется от остатков одежды, отправляя брюки и бельë на кресло вслед за рубашкой. А затем слышится стук ящика.       Уже через минуту Чарльз ощущает прохладу и влагу лубриканта на пальцах Хэйтема, немного морщась от неприятных ощущений. Вся эта подготовка была самой ненавистной его частью секса с Кенуэем, но тот с лихвой компенсировал это, каждый раз осыпая его тихими похвалами. И, конечно, не прекращая своих повсеместных поглаживаний, пока Ли не начинает сам подаваться тазом навстречу его пальцам и нетерпеливо кусать собственные губы. К тому моменту Хэйтем уже и сам едва сдерживается.       Его подрагивающие пальцы сжимают бëдра партнëра, когда он сам устраивается между ними, подставляя головку члена к проходу. Проникает он столь же медленно и осторожно, тем самым вновь отчасти мучая торопливость Чарльза, а после протяжно выдыхает с его именем на губах. Тот в свою очередь что-то хрипло и неразборчиво шепчет, запрокидывая голову назад.       Каждая новая фрикция была то чуть более резкой, то вновь слишком плавной. А Хэйтем, явно наслаждаясь глухими порыкиваниями со стороны Чарльза, продолжал шептать. «Тише, не нужно спешить», — каждый раз, когда Ли старался самостоятельно нарастить темп. «Ты прекрасен, ты знаешь?» — когда он прогибался в спине с рваным выдохом или запрокидывал голову, предоставляя свою шею для новых поцелуев. «И такой голос», — когда он не смог сдержать стона, сдавленного и приближëнного к скулежу. Последнее Хэйтем произносил не столько шëпотом, сколько на придыхании, пропуская после этого мощный и глубокий толчок. А за этим последовало новое поскуливание, и так наконец темп фрикций невольно ускорился.       Чарльз обнял его за шею, притягивая ближе к себе и пытаясь плотнее прижаться. Он слышал тихие стоны партнëра и откровенно упивался ими, отчего его собственное дыхание только сильнее сбивалось. Глаза словно застилала пелена от обилия ощущений, когда Хэйтем с нажимом приходился пальцами вдоль позвоночника. А в ответ тот получал покусывания кожи на его плечах, ключицах и вообще везде, где Ли мог дотянуться. Изредка он цеплялся ногтями за спину Кэнуэя, оставляя слабые царапины, когда тот в очередной раз мощно и резко вбивался внутрь. До засосов не доходило, но красные следы от зубов на этой коже Чарльз тут же старательно зализывал. И снова слышал в шёпоте своё имя.       Наконец, уже не выдерживая, Ли всё же — пусть не без усилий — опустил одну руку, до этого так отчаянно цеплявшуюся за спину Хэйтема и скользнул ладонью вниз вдоль своего живота, чтобы наконец дойти до желанного оргазма. Но ему не дали этого сделать, перехватив запястье.       — Пожалуйста, Хэйтем, — его голос звучит хрипло, будто он снова вот-вот сорвëтся на ещё один разочарованный стон. — Ты же знаешь, что я не опущусь до…       — Знаю, — не дав ему договорить, тут же отвечает Кенуэй и целует его в висок. А затем сам обхватывает ладонью его член, совершая вдоль него размашистые движения в темп толчкам.       После этого всё заканчивается быстро. Спустя минуту такой стимуляции, Чарльз кончает в его ладонь, перед этим буквально впившись зубами в плечо. От этого и сам Хэйтем непривычно громко для себя простонал. А затем, одним движением полностью отстранившись, излился на простыню с шумным выдохом.       — И в очередной раз я не остаюсь без ран после нашего секса, — прошептал он немного погодя, потирая место последнего укуса и уже комфортно сидя на кровати возле устроившегося ещё удобнее Чарльза. Конечно, он говорил это с иронией. Но это не помешало Ли недовольно фыркнуть.       — Не моя вина, что при сексе с тобой сдерживать это просто невозможно, — он взглянул на Кенуэя и чуть оскалился. — К тому же, может мне хочется отметить, что ты…       — Не нужно, — тут же прерывает собеседник. — Обойдëмся без этих «принадлежу» и прочее, и прочее. Мы с тобой взрослые люди, в конце концов. В этом нет нужды. И сейчас единственное, что мне хочется — это принять душ.       — Сразу после Вас, — и вновь ирония в голосе. Со всем предыдущим высказыванием Чарльз молча согласился. Это было справедливо. И пусть даже иногда ему хотелось заявить о каких-то своих правах на этого человека, он понимал, что это было бы в какой-то мере ребячеством. А потому сейчас ему оставалось с лёгкой ухмылкой провожать его взглядом, пока он направляется в ванную. И затем, конечно, провести остаток ночи в его постели, чувствуя тёплые прикосновения всегда прохладных ладоней.