Жил на свете совершенствующийся...

Жил на свете совершенствующийся, чьи черты лица и мощное сложение тела могли принадлежать величайшему войну – острые скулы, глаза феникса, строгое и печальное выражение, застывшее на десятилетия как вода в северных источниках. Нижние одежды его были черны, как ночь, а верхняя накидка бела, словно снег. Только этот совершенствующийся ступал по пути песни и музыки. Говорили, его прекрасный чистый голос мог очаровать даже сирен с берегов западного моря, а слова брали за душу самых чёрствых из разумных существ. Он писал песни, но никто не думал даже пытаться повторить его исполнение. Лучшие музыканты и певцы не смели брать его песни, боясь не передать вложенную в них эмоцию, или вовсе исказить её. Он пел о залитых солнцем равнинах, о свободно мчащихся через травяное море лошадях, обо всём поднебесном мире, и песни его заставляли воспрянуть духом, наполниться силой, поднять голову даже в самый тяжёлый час. Также пел он о море и о вздымающихся к небу волнах; пел о садах и о том как люди возвращаются в них снова и снова, ведь там каждый год распускаются цветы. Великие умы – из тех, что слушают и разбирают музыку, а после рассказывают об этом другим – как один утверждали, что у его песен две стороны, и чёрной нитью через все мелодии проходила одна и та же тяжёлая тема – горечь разлуки. Пел ли он о солнце, о том, как радостно вставать навстречу новому дню, или же пел о мерном течении рек и обретаемом в созерцании спокойствии – где-то меж строк затёсывались обрывки недосказанных кому-то слов. Которые уже некому было сказать. На свете жило слишком много людей, и не все доживали до почтенной старости, чтобы рассказать о старых слухах, приоткрыть завесу тайны. Такой благородный, прекрасный мужчина, чьи речи учтивы, а отсвет былой улыбки сладок как патока и манящий, словно отблеск далёких звёзд. Такой чудесный в повседневном общении человек с золотыми и умелыми руками – и такой одинокий, без возлюбленной или возлюбленного. Никто не смел спрашивать, могли лишь издалека любоваться суровой красотой и мечтательно вздыхать, думая о том, как когда-нибудь он обратит своё внимание хоть на кого-нибудь. Нигде не отказывал в выступлениях, часто брал за них лишь то, что предлагали сами люди. Много путешествовал и не задерживался нигде, словно дал себе обет двигаться вперёд, и не останавливаться, пока не найдёт то, что ищет. Это делало его, по меркам людей расчётливых и с реалистичными взглядами, женихом незавидным – но никто не мешал мечтать о том, как найдётся человек, ради которого этот небожитель остепенится и осядет на одном месте. Когда он заходил в трактир за ночлегом, в том утихали дрязги или зарождающиеся конфликты. Все знали, что руки этого совершенствующегося крепко держали и меч, и лук – но никто и никогда не видел того, как он ими пользуется. Спорщики, узрев показавшегося на пороге мужчину, тут же утихали и рассаживались по местам. Их кулаки чесались расквасить друг другу пьяные рожи, и не стеснялись уже присутствующих в трактире дам, а вот светлого и строгого мужчину - наоборот. Девушка, сидящая в негусто набитом людьми зале, сунула в сумку полбуханки чёрного хлеба, корку которого грызла до этого, и продолжила жевать жёсткую баранину. Ей по долгу путешественницы необходимо было знать хоть по капле обо всех более-менее известных личностях этого мира, а предчувствие обязывало завязывать знакомства со всеми, кто мог когда-нибудь пригодиться. Но вставать и самой идти завязывать разговор оказалось не нужно – музыкант сам целенаправленно прошёл через притихший зал к ней и присел за стол после приглашающего жеста. – Мне рассказали о девушке на крылатом жеребце, что может отвезти в любую точку мира, – сказал он, разглядывая собеседницу. – Я ищу её. – Господин музыкант меня нашёл, – кивнула девушка. – Меня называйте Езя. Вам не сказали, что я и мой друг берём в седло только тех, кому нужна помощь, а просто так по небу не катаем? – Молодая госпожа может называть меня Аянга, и мне нужна помощь. Трактирщик услужливо подбежал к столику, стоило только подать знак рукой. Записал заказ и раскланявшись, пообещал принести всё скорейшим образом. – Мне нужно попасть в тёмные земли, что лежат за Первым хребтом. Девушка покивала головой, и задумчиво царапнула на столе старое засохшее пятно: – Господин Аянга знает, что тёмные властители тех земель не приветствуют светлых совершенствующихся? – Мне нужно ещё дальше, но я не смею просить о такой опасной поездке, и пойму, если госпожа Езя откажется. – Дальше? – даже потеряла приличный и спокойный тон разговора девушка, и отставила на край стола деревянную кружку с кумысом. – Но дальше только земли драконов! Если с тёмными владыками можно договориться, или просто не попасться в их сети, то с драконами шутки плохи. У вас должна быть очень веская причина, чтобы туда отправиться. Если вы хотите просто написать балладу о том, как красива драконья чешуя и горячо пламя, то у меня для вас плохие новости, господин музыкант. Я могу отвезти вас. Но только не на верную гибель. – Драконы должны дать ответ на мой вопрос, – тихо, но твёрдо произнёс мужчина. – Если я не получу его, то не страшно и умереть. Девушка поджала губы, пристально глядя на него серыми глазами. В её голове пролетали тысячи вероятностей того, что это за вопрос такой, но пока травить душу и выпытывать она не стала. – Мне не нравится эта затея, но нам, к несчастью, по пути. Я запрошу разрешение на перелёт через границы, можно будет поужинать и выдвигаться. Её «лошадка» на самом деле – крылатое, лошадинообразное чудовище – был высоким, худым, с подвижным позвоночником и клыкастой пастью. В его большое седло точно могли уместиться двое всадников, а уздечка отсутствовала вовсе. Он действительно был огромным, но так осторожно ласкался к хозяйке, словно был жеребёнком, а не хищной помесью лошади и дракона. Крылья его были покрыты перьями, и весь он был таким тёмным, словно его шкура поглощала свет. Воистину страшное создание. Езя вытащила из бездонной сумки огромное седло и накладку из толстой овчины – в небе слишком холодно лететь много часов подряд, сидя на холодной коже – и быстро подседлала своё чудовище, что-то гугукая ему на его языке, помеси лошадиного ржания и драконьего ворчания. – Как тебе удалось заполучить такое существо? – Аянга осторожно, с разрешения хозяйки, потрогал полулошадь за бархатный нос. Карие глаза смотрели лукаво, но если ничего в лошадях и подобным им не смыслишь, то может показаться, что морда у этого существа глупая-глупая. – Неудачная телепортация. Меня выкинуло на скалы, к этому товарищу со сломанным крылом. Пришлось повозиться и завоевать его доверие. Будучи диким, он оставил мне шрам от зубов на всю жизнь, а теперь, ручной, не подпускает ко мне никого, кто желает причинить вред. Залезай, у нас впереди долгий путь. Стоило им вылететь, как через пару часов в горах начался дождь и пришлось спускаться на землю. Но даже так жеребец оставался быстрым – он мчался по горным дорогам, не боясь упасть, или сломать ноги об камни. В голову приходили строчки одна за другой, только записать их было никак нельзя – а без записей Аянга боялся, что начисто забудет всё, что успел придумать. Он думал о том, как тяжела судьба всех тех, кого застал дождь: о людях без крова над головой, о тех, кто в дороге, кто в небе, и кому негде укрыться в непогоду. Сочинял строки о том, как послушны бывают разумные чудовища, если им дать шанс и большое количество любви. Если поливать их любовью, как поливает ливень, если ухаживать за ними, если вовремя исправлять ошибки – но только в том случае, когда они этого сами хотят. Три дня они летели в молчании, часто спускаясь на землю, чтобы размяться и пройтись пешком. А на четвёртый он не выдержал: – Ты правда не поинтересуешься, зачем мне в земли драконов? Жеребец под ними недовольно всхрапнул, и вильнул влево, желая пристроиться за косяком гусей, и схомячить одного прямо на лету, но девушка дёрнула его в сторону: ей не хотелось, чтобы в лицо летели перья и брызги крови. – Я не любопытная, хотя для того, чтобы помочь тебе, мне нужно примерно знать, зачем тебе туда. Хоть ты и сказал, что у тебя есть к ним вопрос. – А если я тебе скажу – как ты поможешь мне? – Если этот твой вопрос затронет меня достаточно глубоко, то я подумаю, оставлять тебя на границе, или везти прямиком к крылатым ящерам. – Много лет назад у меня был… друг. Мы были очень близки, но нам приходилось часто расставаться, чтобы потом сойтись вновь. Однажды мы поссорились, и на эмоциях попрощались друг с другом. Если бы я знал, что это навсегда – я бы обернул время вспять и вырвал себе язык, лишь бы не допустить этого. – Но драконы не вернут твоего друга, – немного помолчав, проронила девушка. – И никто в этом мире не сможет его вернуть. – Он не умер. Его забрали драконы. – Забрали? Впервые слышу о подобном. С чего ты это взял? – Когда тоска по нему из-за расставания стала невыносимой, я пришёл к его дому – он был разрушен, вокруг примята и выжжена трава, следы лап и когтей на земле, деревья сломаны ударами хвоста. Но ни тела, ни крови я не нашёл. Много лет я бродил по свету и искал способ добраться до земель драконов, пока не услышал о том, что ты регулярно летаешь через земли тёмных владык, и дальше, и что часто помогаешь людям пересечь границу. А ещё… – он помолчал, а затем прикоснулся к своей груди, где под слоями одежды висела не цепочке поблёкшая чешуйка, что могла принадлежать только дракону. – Забудь. Девушка ничего не ответила. Она чуть наклонилась вперёд, и её товарищ послушно начал снижаться. Стоило облакам расступиться, и Аянга увидел снежные пики одетого мраком горного хребта. Ветер в этих местах отчего-то стих, и жеребцу стало тяжело лететь. Пришлось приземлиться и верхом подниматься по обледеневшим крутым тропкам. – Здесь уже начинаются земли моего знакомого тёмного владыки, – едва слышно проговорила девушка, накидывая на них обоих подбитый мехом плащ. Любое слово в этих местах порождало жуткое эхо и грозило сходом лавины. – Ветра нет, воздушных потоков тоже, а мой друг за сегодняшний день слишком устал, чтобы лететь своими силами. Они ехали, или спускались и шли пешком до самого вечера – чтобы, когда уже стемнело, им навстречу выехал воин, в тёплой и богатой одежде кирпичного оттенка с вышитыми на ней золотыми волками. Его гнедой жеребец спокойно отнёсся к тому, что огромный вороной пристроился сбоку. – Почему так медленно? – спросил недовольно воин. Его голос, похожий на волчье ворчание, почти не порождал эха. – Извини, – девушка ответила очень нежно, и протянула руку, чтобы коснуться его руки. – Он сильно недоволен? – Недоволен я – что пришлось ждать вас так долго. Он сказал, что сожрёт твою лошадь на ужин, если ты посмеешь не остаться на ночь. – Мы слишком устали, чтобы отказываться от гостеприимства тёмной твердыни. – А твой друг? – мужчина бросил через плечо взгляд на Аянгу, и тот встретил его прямо. Девушка улыбнулась: – Аянга, ты же не против заночевать не в пещере, а в комнате с нормальным отоплением, и ещё помыться в горячих источниках и поесть мяса? Оно, разумеется, приготовленное. – Звучит как мечта любого путешественника, – Аянга улыбнулся тоже, и воин кивнул, принимая его ответ. – Но чем за это нужно платить? – Не петь песен для моего владыки, не говорить с ним, пока он не спросит, и проявить величайшее терпение, даже если что-то не нравится, – усмехнулся мужчина. – Просто побыть вежливым, хорошим, молчаливым гостем. – Я не доставлю проблем. В тёмной твердыне, укутанной снегами, тепло – она стоит на древнем, никогда не спящем вулкане. Курится дым над трёхглавой живой горой. Кажется, только рассердись владыка крепости, и потекут огненные реки, сметая всё на своём пути. Аянге выделили комнату, принесли воду в купальню, чистую одежду и много горячей простой пищи. Езя, проверив, что у него всё есть, пожелала спокойной ночи и убежала веселиться со своим владыкой. Аянге было всё равно. Накинув тёплый плащ, он вышел на балкон и долго смотрел на чёрное небо, усыпанное драгоценными камнями звёзд, что были больше похожи на слёзы, чем на путеводный символ света во мраке. Он стоял слишком долго, едва не уснул и не замёрз, пока кончик его носа не кольнуло первой упавшей снежинкой. За ней, кружась, начали падать остальные, и пришлось прятаться назад в тепло. Но перед тем он вгляделся в чёрную даль, туда, где заканчивались снежные горы и начинались плодородные и опасные драконьи пустоши. – Зачем же вы его забрали? – с горечью спросил он у черноты. Та не ответила. Чешуйка под одеждой грела кожу. Он развернулся и зашёл обратно в комнату, что приняла его в жаркие объятия. Он разделся и лёг в кровать под тяжёлое одеяло, хоть и не чувствовал желание закрыть глаза и провалиться в сон. Прислушавшись к едва различимому шороху, Аянга с удивлением и даже восторгом понял, что в каменной толще стен, словно по венам под кожей, течёт лава. Она шуршала и шуршала, мерно и успокаивающе, забирала с собой все печали, и он не заметил, как заснул глубоким сном. Владыка лично провожал их на следующее утро. Он был высок, лицо словно выточено из светлого мрамора, но улыбался он очень красиво, и совсем не злобно. Так, немного подсмеивался над Езей и её огромным крылатым другом. – Обратно полетишь – останешься надолго, так и знай, – довольным тоном приказал он. – Пусть твоя скотина мне тридцать голов покроет. – Это откуда такое число? – с нарочитым возмущением воскликнула девушка, седлая своего товарища. Клыкастая пасть недовольно щёлкнула в опасной близости от лица Владыки, но тот даже не моргнул. – Может мне у тебя тут ещё целую неделю проторчать прикажешь? – Возьму и прикажу! – фыркнул мужчина, складывая руки на груди. Тот воин, что встречал их, стоял рядом с ним и только успевал закатывать глаза. – Мы с тобой ещё не открыли ту бочку с… – Молчи, злодей! – Езя швырнула в него перчаткой. Попала в плечо. Владыка швырнул ей же обратно в девушку. – Я должна помочь человеку нормально, а я теперь могу думать только об этом! Аянга хоть и удивлялся такому тёплому общению, но вопросов задавать не стал. У него в голове билась единственная мысль о том, что он уже совсем близко к ответу на свой вопрос. Так что, когда они взлетели, он не выдержал и попросил пересесть вперёд, чтобы удобнее было смотреть. – Сиди, я сама пересяду, – фыркнула девушка и ловким движением оказалась за его спиной. Ткнула в спину, чтобы он сдвинулся вперёд. – К вечеру будем на месте. Я вчера поболтала с владыкой, он предложил лететь не дальше на север, как я изначально планировала, а забрать восточнее, и на воздушных потоках от хребта пронестись к морю, не пересекая границу с драконами. Там живут более… разумные, и менее агрессивные ящеры. А те, что севернее, не будут с нами разговаривать вообще. – Не существует мирных драконов, – твёрдо сказал Аянга. Затем подумал, и спросил: – Так значит, ты не оставишь меня на произвол судьбы? Не боишься сгореть в драконьем пламени? – Боюсь. Но это не значит, что я тебя оставлю. Я уже дала слово. Озарённое лучами заката, море больше похоже на вырвавшуюся из-под земли магму – быть может, ещё долго Аянга будет думать о раскалённых реках и лаве. Если переживёт эту встречу. Здесь, далеко от горной зимы, было очень тепло, и пришлось снять меховую одежду, укрывшись от ветра тонкими плащами. Ничейные земли лежали морем травы, а затем показалось настоящее море, а вместе с ним… Они мирно лежали на огромных валунах. Грели блестящие шкуры и бледные пуза, расправляли крылья и потягивались, словно огромные чешуйчатые коты. Маленькие резвились среди песка и только-только учились контролировать своё пламя, оставляя после своих игрищ жидкое стекло. Драконы. Огромные и крохотные, молодые и старые, они жили здесь, вили гнёзда и выводили малышей в безопасности и вдали от людей. Стоило им услышать приближение чужаков, и увидеть, как падает маленькая тень, они поднялись на ноги и закрыли своими спинами малышей. Никто не поднимался в воздух, дать одновременно залп огненными струями вверх куда эффективнее. Езя посадила своего жеребца недалеко от них и спрыгнула в песок первая. Аянга присоединился к ней. – Ты можешь остаться здесь, – он удержал её за руку. – Я сам схожу к ним. – Иди, – она села на землю, и её крылатый друг, настороженный, прилёг рядом, в любой момент готовый подняться в воздух и сбежать. Аянга пошёл вперёд, утопая в песке. Поднял руки вверх, чтобы показать, что оружия у него нет. Навстречу ему из-за спин сородичей вышел чёрный с золотым дракон. Он был таким огромным, что одна его голова была больше людей вместе с их полулошадью вместе взятыми. Чтобы смотреть на человека, он подошёл вплотную и опустил морду на землю, глядя одним золотым глазом на человека. Аянга поклонился ему. – Не стоит, – услышал он ворчание, и распрямился. Дракон едва раскрывал рот, но его голос был отчётливо различим, едва разбавленный раскатами грома в его глотке. – Чего ты хотел? – Я проделал огромный путь, чтобы задать вопрос, – Аянга чувствовал, как у него в груди сильно колотится сердце, как у загнанной лошади. Он мог протянуть руку и потрогать каждую чешуйку на этой морде, но не смел даже прямо смотреть в золотой глаз. – И с чего ты взял, что у нас есть на него ответ? – хмыкнул дракон, и показательно положил свою лапу поближе к морде. Один коготь был едва ли не размером с самого Аянгу, но тот упорно стоял и запрещал себе бояться. – Много лет назад драконы забрали моего друга… – Мы не забираем людей. – Но я видел драконьи следы, я не нашёл тела или крови, а ещё!.. – он вытащил на свет чёрную, с золотыми прожилками чешуйку, – оказывается, он так долго запрещал себе на неё смотреть, что теперь её цвет оказался для него полной неожиданностью. – Я нашёл вот это. Кажется, она твоя. Дракон поднял морду, и Аянга уже успел испугаться, но тот лишь повернул морду другой стороной. Под глазом у него была едва ли различимая выщерблина, и то, что мужчина хранил все эти годы у себя рядом с сердцем, подходило туда идеально. Он даже снял чешуйку с цепочки и вложил на это место. Как влитая. – Да, моя, и что? – дракон щурился, и любое неверное слово могло разгневать его. Аянга не знал, как дальше быть. Глаза начало печь, в груди ныло и болело – боль от потери возлюбленного друга никуда не исчезла, лишь скрылась в глубине души под слоем масок. – Пожалуйста, скажи… – он чувствовал, как ломается его голос, но это всё уже не имело значения. – Зачем ты забрал его? Почему?! Он что, вызвал тебя, чтобы доказать мне, что драконы бывают не только те, что сжигают города и убивают людей, хотя у вас здесь есть место для жизни и мы вас не трогаем? За это ты забрал его, да?! Ему казалось, его сейчас просто сожрут. Откроется громадная пасть, щёлкнут зубы, и больше никого не будет. Лишь бы Езя смогла вернуться домой спокойно… – А если бы я мог вернуть его прямо сейчас – что бы ты сказал ему? – наконец спросил дракон снова. – Не имеет значения, как – если бы я мог обернуть время вспять, или что-нибудь ещё, чего там про нас люди навыдумывали, что бы ты ему сказал? – Ты всё ещё неправ, – он чувствовал, как по щекам катятся слёзы. Это чудовище ведь просто издевается над ним, и одна только мысль о том, что он мог бы вернуться обратно, растревожило душу, и без того истрёпанную душевной болью. – Всё ещё неправ, но я готов терпеть тебя столько, сколько понадобится, потому что я люблю тебя и мне было так больно не видеть тебя всё это время. Я искал возможность встретиться с тобой так долго, и теперь… – он закрыл лицо ладонями, чувствуя, как слёзы просачиваются сквозь пальцы. – Аянга, ну какой же ты дурак! – вдруг услышал он тяжёлый драконий вздох. Но он же… не называл ему своё имя… Он отнял руки и посмотрел на дракона. Тот глядел на него в ответ, а затем его не стало – а на его месте стоял тот, кого он искал всё это время. – Юньлун?.. – едва слышно спросил он, не веря тому, что произошло. Тот смотрел на него тёплыми карими глазами, и мягко улыбался в ответ: – Поверить не могу, что ты отправился буквально на край света, чтобы найти меня, и сказать, что я неправ. Драконы не забирают людей. Я улетел сам. – Но почему?! – Аянга вмиг подскочил к нему и ухватил за плечи, заглядывая в глаза. Юньлун положил руки ему на талию, притянул к себе и тяжело сказал: – Потому что в тот день ты сказал, что прощаешься со мной навсегда, и что видеть больше не желаешь, и ноги твоей не ступит в мой дом. Я ждал, что ты остынешь и вернёшься, но ты не возвращался. И я решил вернуться к себе домой, раз тебе я больше не был нужен. Аянга зажмурился, действительно припоминая этот момент. Ему было больно и стыдно за себя такого, и за то, что Юньлун ушёл не сразу. Он почувствовал мягкое прикосновение губ к своим губам и распахнул глаза. – Если я ещё нужен тебе, то можешь оставаться. Только не забудь поблагодарить деву, что не побоялась и прилетела с тобой сюда. Жил на свете совершенствующийся, что, по слухам, влюбил в себя огромного дракона. И, однажды расставшись, через некоторое время они встретились вновь И больше не разлучались никогда