Цветущая сакура, бессмертная астра

      — Кстати, не хочешь завтра вместе сходить полюбоваться сакурой в храм?        Пальцы Акю, до этого задумчиво перебиравшей листы рукописи, резко застыли. Пару секунд она не шевелилась — а затем подняла глаза на Косудзу, с невинной улыбкой ожидающую её ответа, и смерила долгим взглядом. В конце концов Акю опустила веки и, как-то болезненно нахмурившись, уточнила:       — В Храм Хакурей, да?        Косудзу смутилась от подобного тона. В голосе Акю слышались усталые, измученные нотки, слишком резко контрастирующие с оживлёнными интонациями самой Косудзу. Так странно: ведь она всего лишь предложила подруге вместе полюбоваться цветами. "Ей же это и пойдёт на пользу, — подумала Косудзу, — в последнее время только сидит да пишет свои, — она покосилась на толстую кипу бумаги в руках Акю и едва не высунула язык в ребячливой досаде, — энциклопедии".        Впрочем, неодобрительно вскинутая бровь Акю, заметившей направление её взгляда, заставила Косудзу стушеваться. Отведя глаза, дочь владельца "Судзунаана" спешно (точно это могло скрыть от внимательной подруги её реальное отношение к историческим трудам!) ответила:       — Ага. Не хочешь? — с внезапной даже для себя робостью уточнила она, вновь поворачиваясь к Акю.        Акю ответила не сразу. Прежде она опустила глаза на рукопись, которую принесла в "Судзунаан" на печать, и протяжно хмыкнула со сложным выражением на лице. Некоторое время просидев неподвижно, она, наконец, отложила рукопись на стол, разделяющий их с Косудзу, и медленно начала:       — Ты же понимаешь, что мне в последнее время непросто подниматься на гору...       — Ничего страшного! — как-то торопливо перебила Косудзу. На задумчивый взгляд Акю она улыбнулась и объяснила: — Мы Аю-сан попросим, чтобы тебя отнесла! Она как раз сегодня должна зайти с новой партией "Бумбуммару", не думаю, что ей будет слишком сложно тебе разок помочь...        Когда Акю не сдержала смешка, Косудзу стушевалась. Что-то в поведении подруги сегодня заставляло её чувствовать себя неловко. И дело было не только в её реакции на предложение полюбоваться сакурой вместе: с самого момента, как Акю вошла в "Судзунаан", она выглядела какой-то особенно задумчивой и рассеянной, точно её гложила какая-то мысль. И вроде бы в её походке не было ничего особенного, и голос звучал как всегда спокойно, и рукописи она вытащила из складок кимоно как всегда уверенно... но что-то всё равно казалось не так. Косудзу не могла объяснить — она просто чувствовала. Возможно, сказалось влияние близких контактов с ёкаями?.. Или же просто тот факт, что уж больно часто Акю в последнее время наведывалась со всевозможными рукописями на печать: и энциклопедией, и детективными романами... точно торопилась оставить после себя как можно больше...        Косудзу сглотнула и потрясла головой, отгоняя неуютные мысли. Впрочем, уходили они с неохотой; это было понятно уже по тому, как её приглашение не только их не развеяло, но и, казалось, усугубило.        И самое досадное: Акю выглядела так, словно прочитала все её мысли, как какая-нибудь сатори. Улыбаясь озорной и одновременно несколько печальной улыбкой, она вдруг спросила:       — Кстати, Косудзу, знаешь ли ты, что именно символизирует цветущая сакура?        Вопрос сбил Косудзу с толку. Она одарила Акю недоумённым взглядом, надеясь, что он был риторическим и сейчас подруга как всегда всё сама объяснит, но напрасно: выжидающее выражение Акю слишком ясно говорило, что она не успокоится, пока Косудзу не даст ответ. Поняв это, Косудзу тяжело вздохнула и, прижав палец ко лбу, стала думать.        Успехи её ментального усилия были сомнительные.       — Э-э... Что красота делает лучше всё, в том числе вкус закусок и саке? — наконец выдала она и беспомощно взглянула на Акю.        Ответом ей были скептически вскинутая бровь и недовольно поджатые губы. Косудзу неловко посмеялась. Акю с тяжёлым вздохом опустила плечи.       — Компания ёкаев плохо на тебя влияет... — пробормотала она, вызывая у Косудзу очередной неловкий смешок. А уже в следующий миг она вновь посерьёзнела и, одарив исторические рукописи перед собой меланхоличным взглядом, продолжала: — С давних пор цветущая сакура — символ кратковременности человеческой жизни. Сакура, — Акю прикрыла глаза, — цветёт ярко и прекрасно, но очень, очень недолго. Думаю, с точки зрения какого-нибудь ёкая и наша жизнь — такой же жалкий миг. Люди точно цветы: может, у них и есть своя яркая, полная событий жизнь, но уж больно быстро она увядает, не оставляя после себя ничего...        Акю усмехнулась и нарочито небрежно подёрнула плечами. Косудзу сглотнула: она слишком хорошо прочувствовала, что, говоря о "нас", Акю в первую очередь имеет в виду себя — дитя Миарэ, чей срок ещё короче, чем у остальных людей. И, насколько Косудзу знала, до конца срока Акю оставалось не так уж много — в конце концов, её предыдущая инкарнация прожила всего на пару лет дольше, чем сейчас Акю. И мольбы к Иванагахимэ тут вряд ли сильно помогут. "Вот почему она так торопится всё записать..." — подумала Косудзу, бросив короткий взгляд на рукописи.        А в следующий миг она с напускным оживлением вскинула кулаки и как можно бодрее воскликнула:       — Но ведь у тебя есть преимущество: ты рано или поздно реинкарнируешь! Сама же говорила, — со смущённой улыбкой добавила она, когда Акю одарила её задумчивым взглядом.        Акю слабо улыбнулась в ответ и, чуть помедлив, кивнула.       — Верно, — подтвердила она. Затем она отвернулась, и её взгляд расфокусировался, когда она добавила: — По крайней мере, так я думала ещё пару лет назад.        Пальцы Косудзу невольно сжались.       — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она, с трудом не дав своему голосу дрогнуть.        Акю подарила ей очередной долгий взгляд, точно прикидывая, стоит ли с ней делиться подобными переживаниями. Наконец, она вздохнула и, откинувшись на спинку стула, объяснила:       — Я — девятое дитя Миарэ, хранительница воспоминаний предыдущих восьми реинкарнаций. Я помню такое количество информации, которое людям и не снилось. Я помню стольких ёкаев и людей, сколько рядовому жителю деревни не встретить за всю жизнь. Но, — она вновь опустила взгляд на рукописи энциклопедии, — эти воспоминания одновременно принадлежат мне и не являются моими.        Косудзу, слушавшая её с напряжённым вниманием, растерянно моргнула.       — Это как? — не поняла она.        Акю склонила голову набок.       — Ну-у, представь такую аналогию: будучи библиофилом, ты читаешь великое множество книг. Иногда ты как будто переживаешь происходящее на их страницах вместе с героями, ты словно стоишь рядом с ними в их приключении. Словно ты — один из персонажей. Словно ты — кто-то из этих несуществующих или некогда существовавших людей. Но едва ты закрываешь книгу — и ты больше не являешься её частью. Ты помнишь всё, что там происходило, — но ты теперь просто ты. Обычная заурядная ты...        Косудзу криво усмехнулась в кулак.       — Вот про заурядность было явно лишнее... — заметила она.        Акю коварно улыбнулась, но не стала комментировать этот пассаж. Вместо этого она поправила рукав кимоно и, наклонив голову, продолжила:       — Вот таковы для меня мои воспоминания прошлых реинкарнаций. Я помню факты, события, персоналии, даже "свои" чувства в те моменты — но в то же время тогда это была и не совсем я. И знакомые с прошлых реинкарнаций ёкаи для меня скорее не старые друзья, а некто, кого я знаю больше по рассказам, скажем, близкого родственника. Да и я для них... — Акю отвернулась, и её пальцы сжались на ткани рукавов, когда с губ сорвалось горькое, вымученное: — не друг, а скорее копия. Новая книга знакомого автора — в которой есть что-то, за что ты его любишь, но всё-таки не то же, что его старые произведения. Похожа, потому что потомок, но всё же не та. В конце концов, даже я не разделяю все увлечения предыдущих реинкарнаций, да и в последующей не факт что, скажем, захочу писать детективы. Я — это очередное цветение одной и той же сакуры. Может, оно и напоминает все прежние, но чем-то всё-таки отличается... Впрочем, мы, кажется, говорили о том, чтобы сходить вместе в храм на любование сакурой, да?        Косудзу смогла лишь деревянно кивнуть. Хотела она того или нет, слова Акю произвели на неё слишком глубокое впечатление. "Она всё-таки боится, — думала Косудзу, провожая уходящую подругу. — Боится смерти. Может, для дитя Миарэ смерть — это не конец, но конкретно для неё сейчас, для Акю, — да. Так в чём же толк её реинкарнаций лично для неё, а не для Генсокё?.."        Косудзу так крепко задумалась обо всём этом, что совершенно выпала из реальности.       — ...Эй, ты слушаешь?        ...настолько, что пропустила мимо ушей всё, что сказала следующая посетительница "Судзунаана" — Шамеймару Ая, тенгу-журналистка, принёсшая выпуск своей газеты за эту неделю.        В попытке загладить неловкость, Косудзу повернулась к ней и постаралась изобразить на лице свою самую заинтересованную улыбку.       — Р-разумеется, слушаю, Ая-сан... — ответила она, всё-таки запнувшись.        Ая, стоящая перед её столом скрестив руки, недоверчиво вскинула бровь.       — Тогда, конечно же, ты ответишь на мой вопрос? — поинтересовалась она, наклоняя голову вбок.        Косудзу замялась. Конечно же, ответить на вопрос, который она прослушала, она не смогла — и, прекрасно прочитав борьбу на её нервном, стремительно покрывающемся потом лице, Ая тяжело вздохнула.       — Что ж, мне не привыкать, что все игнорируют, как я распинаюсь... — пробормотала она, упирая руки в бока и заставляя Косудзу смущённо опустить взгляд в пол. Затем она покосилась на кипу газет, лежащую на столе, и добавила: — Я просто буду надеяться, что "Бумбуммару" в деревне читают, а не используют для растопки очага. Всё-таки бумаги в последнее время дефицит, не хотелось бы так бездарно её тратить...        Косудзу на это лишь неловко посмеялась и замахала руками, этим жестом как бы показывая, что опасения Аи напрасны. "Хотя не могу сказать, что излишками тиража папа на самом деле не растапливал очаг зимой..." — не удержалась от мысленной ремарки она, отводя глаза.        А в следующий миг её взгляд зацепился за всё ещё лежащие на углу стола рукописи Акю, и прежние мрачные думы вернулись с удвоенной силой.        Будучи журналисткой до последнего пёрышка в крыльях, Ая не могла не заметить такую смену настроения. Пару секунд она мерила Косудзу задумчивым взглядом — а затем обратила внимание, на что та смотрит, и не сдержала торжествующей улыбки.       — Тебя что-то беспокоит? — поинтересовалась Ая — и, когда Косудзу подняла взгляд, многозначительно указала глазами на рукописи энциклопедии и скорее утвердительно продолжала: — И, полагаю, это связано с Акю-сан?        От уверенности Аи у Косудзу по спине прошла волна мурашек. Она даже не сразу сообразила, что "улики" лежали на поверхности — то есть, тут же на столе, — и успела на секунду поразиться проницательности Аи. Однако поняв в чём дело, Косудзу облегчённо выдохнула и пробормотала:       — Вы очень внимательны, Ая-сан...        Ая на это самодовольно выпятила грудь.       — Ещё бы! Не зря меня в Генсокё все зовут быстрейшим Супер Журналистом! — горделиво заявила она, откидывая волосы назад.        "Никто в Генсокё вас так не называет..." — с кривой улыбкой подумала Косудзу, но благоразумно промолчала. А Ая, видимо, почуяв запах сенсации, уже подалась вперёд и, уперев ладонь в небольшое чистое пространство столешницы между отпечатанных газет, книг и рукописей, склонилась к Косудзу и с предвкушающей улыбкой принялась засыпать её вопросами:       — Итак, в чём дело? С Акю-сан случилась какая-то беда? Или, наоборот, что-то хорошее, что она раскрыла пока только лучшей подруге? Может, она выходит замуж? А Косудзу-сан, как самая близкая подруга, не может не переживать за её счастье? Или, может, тут дело в ревности?..        С каждым вопросом Ая всё больше приближалась к Косудзу, так что в какой-то момент та забеспокоилась, не собирается ли она ложиться на стол. На последнем же лицо Аи оказалось настолько близко, что ещё движение — и их носы бы соприкоснулись. В сочетании с её полной энтузиазма и немного пугающей улыбкой это выглядело несколько... агрессивно. Косудзу отшатнулась и возмущённо воскликнула:       — Да откуда вы это вообще взяли, Ая-сан?! Нет, ничего подобного, — покачала головой она, когда Ая наконец-то вновь оказалась на приличном расстоянии, равном ширине стола. — Да и, если честно, ничего нового не произошло. Просто...        Косудзу с сомнением взглянула на Аю. Вместо прежней жуткой улыбки журналиста та встретила её неожиданно серьёзным взглядом, который вызывал гораздо больше доверия. Косудзу опустила глаза и, сжав пальцы на фартуке, совсем новым, каким-то робким тоном начала:       — Вы ведь знаете, что Акю — дитя Миарэ? И что, в обмен на память прошлых реинкарнаций, жить ей гораздо меньше, чем обычному человеку? — Получив утвердительный кивок, побуждающий говорить дальше, Косудзу сглотнула и призналась: — Раньше она никогда не показывала, что её это тревожит, но в последнее время даже я слишком хорошо вижу, что она переживает. Что она боится точно так же, как и все мы. Вам, наверное, это не очень понятно, Ая-сан, — Косудзу смущённо хохотнула, — ведь вы, тенгу, живёте намного дольше в этом мире, да и лично вас очень многие знают, но...       — В том-то и дело, Косудзу-сан! — неожиданно с невинным смешком перебила Ая. Когда Косудзу подняла на неё растерянный взгляд, она самодовольно улыбнулась и, приложив палец к губам, пояснила: — Да, я живу дольше, чем вы, люди, и пережила и ещё переживу не одно поколение деревенских жителей, но суть не только в этом. Дело в том, что вам, людям, — Ая хитро прищурилась, — также доступен способ преодолеть кратковременность вашей жизни. И Акю-сан его прекрасно знает и им активно пользуется.        Косудзу растерянно моргнула. Так как Ая в этот момент решила выдержать загадочную паузу, ей хватило времени, чтобы недоверчиво нахмуриться и спросить:       — Да ну? И что это за способ? Вы имеете в виду, — неуверенно продолжала она, — какие-то молитвы богам о долголетии?.. Или, — Косудзу сглотнула, — изменение своей природы — превращение в ёкая?        Ая посмеялась в кулак. Косудзу обиженно поджала губы: как это нередко происходило в беседах с той же Акю, она в очередной раз почувствовала, что с ней разговаривают, как с ребёнком. "У этих двоих определённо есть что-то общее — наверняка они хорошо ладят..." — подумала она, косясь на Аю.        Та же, отсмеявшись, помахала рукой и заявила:       — Нет-нет, я говорила не буквально, а скорее метафорически. Тем более не становление ёкаем — учитывая отношение Рэйму, это только приблизит смерть!.. Да, физическое продление жизни — хороший способ, — продолжала она, когда Косудзу поёжилась, и вновь прищурилась, — но то, что имею в виду я, гораздо, гораздо выше этого. И эта вещь...        Она вновь подалась вперёд, отчего Косудзу уже автоматически вжалась в спинку стула. Однако вместо того, чтобы приближаться конкретно к ней, Ая неожиданно протянула руку к энциклопедии Акю и, вертикально уткнув палец в кипу листов, торжественно заключила:       — Память!        Косудзу вновь моргнула. Затем она перевела взгляд с руки Аи на её лицо и с сомнением переспросила:       — Память?        Ая кивнула.       — Память, — повторила она, выпрямляясь. Чуть подумав, она поправила кепку и объяснила: — Даже если физическое тело человека умирает, его личность жива до тех пор, пока он жив у кого-то в памяти. Однако близкие, даже если это ёкаи, рано или поздно умирают, и дальше память передавать больше некому. Но с авторами ситуация не такая: их наследие переживает их самих, да и, к тому же, помогает распространить знания о них далеко за пределы круга личных знакомств.        Косудзу протяжно хмыкнула и задумчиво потёрла подбородок.       — Именно поэтому вы так упорно распространяете "Бумбуммару"? — уточнила она. Получив в ответ утвердительный кивок, Косудзу также кивнула и вновь впала в задумчивость. А в следующий миг она вновь помрачнела и, опустив глаза, заметила: — Но с Акю ситуация всё-таки не совсем такая. Да, её помнят как автора энциклопедий — но помнят-то не конкретно её как Акю, а скорее как дитя Миарэ — то есть, собирательный образ всех её воплощений. — "А уж как Агату Крис Кью — тем более, учитывая, что она старательно скрывается..." — мысленно добавила она и покачала головой. — Нет, тут нужно другое — нужно, чтобы в сердцах людей оставалась Акю — именно эта Акю, которую мы знаем и любим...        Глаза Аи широко распахнулись от этого заявления. Несколько мучительно долгих мгновений она растерянно смотрела прямо на Косудзу, так что та даже уже начала чувствовать себя неловко из-за своей откровенности (тем более касающейся не её самой, а другого человека)... и вдруг Ая запрокинула голову назад и заливисто расхохоталась. Наблюдая за этим, Косудзу лишь больше смутилась. "Разве я сказала что-то смешное?.." — подумала она, нахмурившись.        А Ая, наконец-то отсмеявшись, утёрла выступившие на глаза слёзы и, помахав рукой, произнесла:       — Извини за мою вспышку эмоций... На самом деле то, о чём ты говоришь, не такая уж и проблема! — с улыбкой заявила она, выпрямляясь.        Косудзу окинула её недоверчивым взглядом.       — Да? — переспросила она.        Ая уверенно кивнула.       — Абсолютно! — заверила она — и, упирая руку в бедро, а вторую кладя на сердце, самодовольно заключила: — Я понимаю, что ты могла не сразу до этого додуматься, но тебе повезло: в конце концов, у тебя есть я — известный на весь Генсокё Супер Журналист! И, к счастью, — она прикрыла один глаз, — за символическую плату я, как заинтересованная в Акю-сан личность, готова тебе помочь.        "И откуда только она взяла этого "Супер Журналиста"?.." — подумала Косудзу, одновременно досадуя, что с ней опять обращаются как с ребёнком, и чувствуя, что ребячливо ведёт себя сейчас вовсе не она. Однако и эту мысль она благоразумно удержала при себе. В конце концов, Ая была права: помощь в этом деле, особенно от кого-то вроде неё, Косудзу сейчас бы пригодилась.        Именно поэтому Косудзу, затолкав сомнения куда подальше, изобразила на лице свою самую радушную улыбку, упёрла локти в стол и, подавшись ближе к Ае, произнесла:       — Что ж, раз вы хотите помочь, я с удовольствием выслушаю ваше предложение, Ая-сан.

***

      — А рановато в этом году пришла осень, не правда ли?        Спросив это, Акю улыбнулась и, выложив очередную рукопись на стол, тут же плотнее закуталась в кимоно. Косудзу едва сдержалась, чтобы не закусить губу: да, август в этом году действительно вышел прохладнее обычного, но явно не настолько, чтобы так мёрзнуть. Переведя взгляд с Акю на её книгу, чтобы лишний раз не смотреть на всё более сдающую подругу, Косудзу постаралась вернуть на лицо улыбку и рассеянно ответила:       — Да уж... Кстати, я смотрю, в последнее время ты уж очень активно пишешь как Агата Крис Кью? — спросила она, стараясь перевести тему, и вновь подняла взгляд на Акю.        Та улыбнулась и кивнула.       — Да, вот что-то вдохновение на детективы нашло... — со смехом объяснила она.        Косудзу вежливо улыбнулась.       — Понятно... — без обычного энтузиазма ответила она.        Акю одарила её вопросительным взглядом. Как одна из самых преданных читательниц Агаты Крис Кью, обычно Косудзу встречала каждое новое издание в этой серии с неудержимым восторгом, так что подобная кислая реакция вполне могла Акю и обидеть. Косудзу прекрасно понимала это, но не могла ничего с собой поделать: за последние полгода это был уже второй такой "приступ вдохновения" от Акю, когда она появлялась в "Судзунаане" с новой книгой чуть ли не через день, — в то время как в спокойные периоды писала хоть и достаточно плодотворно, но всё-таки более умеренно и берегла себя. Косудзу бы очень не хотелось думать о причинах, но, к сожалению, именно сегодня они особенно упорно лезли в голову.        Тем более в связи с тем, что у неё самой также были на эти даты особые обстоятельства.       — Кстати, Акю, у тебя ведь где-то на днях был день рождения, не так ли? — вдруг выпалила она.        Акю в удивлении распахнула глаза: в Деревне людей в принципе не было традиции обращать внимание на дату рождения, а в доме Хиэда к ней тем более относились с каким-то почтительным трепетом, как к чему-то, о чём прилично умалчивать. Косудзу это всё прекрасно знала, и она не горела желанием травить раны Акю и напоминать той, что её время уходит, но...        Но в этот раз у неё был весомый повод.        Наконец, первичная растерянность прошла, и Акю осторожно, с какой-то опаской кивнула.       — Верно, я родилась в августе... — медленно подтвердила она. Чуть помолчав, она напряжённо уточнила: — А что?        "Ты уверена, что хочешь дальше напоминать мне об этом?" — как бы спрашивала одними глазами она. Косудзу смутилась: ей было нелегко выдержать этот тяжёлый, горький взгляд. Пальцы сжались на ткани фартука, губы плотно сомкнулись в тонкую-тонкую линию, а сердце кольнуло чувством вины. И всё-таки она сумела жёстко себя одёрнуть. "Нельзя останавливаться! — сказала себе она. — В конце концов, ты собираешься её порадовать, а не помучить!"        С такими мыслями Косудзу сделала глубокий вдох и расслабила напряжённые мышцы (только в этот момент она поняла, что напряглась всем телом). Не глядя она протянула руку к лежащей под газетой книге, нашарила её на ощупь, ухватила пальцами — а затем подняла спокойный взгляд на Акю — и тут же опустила глаза, покраснев. Периферийным зрением заметив недоумение на лице подруги, Косудзу объяснила:       — Да так, я тут просто подумала, что на дни рождения можно дарить подарки... ну и раз мы с тобой друзья, тем более хорошо бы подарить... и вообще я хочу тебя порадовать... и... Короче, вот!        С этими словами она резко вытянула книгу из-под газеты, так что последняя отлетела на пол, и, зажмурившись и протянув её Акю, выпалила:       — Особое издание энциклопедии, которую ты принесла весной, специально для тебя! Ограниченный тираж!        И, дрожащими руками буквально пихнув подарок Акю, низко опустила голову, боясь реакции.        Акю пару секунд недоумённо переводила взгляд с книги на лицо Косудзу, которое та так старалась скрыть за волосами. Действия подруги явно сбили её с толку, и всегда собранная наследница семьи Хиэда даже не сразу сообразила, как надо действовать в подобной ситуации. Однако довольно быстро она вернула себе хладнокровие и, приняв книгу, вежливо поблагодарила за подарок.        Косудзу так и осталась в прежней позе с вытянутыми, дрожащими руками. Она не смела поднять глаза на Акю, боялась увидеть её реакцию, особенно если та не окажется положительной. "А вдруг я её тогда недопоняла? — резко навалились на неё тревоги последних пары месяцев. — Вдруг этот подарок её только разозлит или расстроит? Вдруг она воспримет это как какой-то дурной намёк? Вдруг Ая-сан там какие-то глупости понаделала?.." От подобных мыслей ей очень захотелось сползти со стула под стол и сделать вид, что ничего не было.        Тем временем Акю изучала полученный том с неприкрытым любопытством. Слова про "особе издание" её заинтриговали, и даже напоминание, что её время уходит, меркло на фоне этих эмоций. Снаружи книга выглядела так же, как рядовой экземпляр энциклопедии, которые она проверила на отсутствие проблем ещё в начале лета. "Видимо, что-то должно отличаться в содержании", — сделала предсказуемый вывод она и медленно открыла книгу.        И тут же её взгляд зацепился за кое-что.        Дело в том, что где-то в районе последних страниц среди безукоризненно белых листов бумаги торчал маленький, едва заметный кончик чего-то подозрительно похожего на лист какого-то растения. "Да и, если подумать, книга выглядит так, словно между страниц что-то есть..." — пронеслось в голове Акю, в то время как она, охваченная любопытством, нарочито медленно открывала энциклопедию на нужной странице.        А когда она увидела её содержимое, она не сдержалась и ахнула.        Там, на том месте, где в обычном издании находилось послесловие, появились дополнительные страницы с новой статьёй "От издателя" — "О составителе энциклопедии, Хиэда-но Акю". На этих страницах была дана подробная информация о ней, Акю — не только как о дитя Миарэ, но и как о конкретной отдельной личности. Текст, составленный в какой-то более живой, менее "энциклопедической" манере, содержал множество фактов (в том числе и тех, о которых Акю смущалась распространяться, типа её увлечения написанием детективов) и был щедро сдобрен многочисленными фотографиями её в разные годы — как давно знакомыми, так и свежими, сделанными этой весной на любовании сакурой в Храме Хакурей. В построении текста легко узнавался авторский стиль Шамеймару Аи — и почему-то от этого на душе Акю стало невероятно тепло.        А Косудзу в этот момент вспоминала те несколько месяцев, в течение которых они с Аей работали над этой статьёй. Писала и добывала информацию от различных личностей, разумеется, в основном Ая — она провела невероятно масштабное расследование, при этом каким-то чудом умудрившись оставлять в неведении саму Акю, так что Косудзу под конец уже готова была полностью согласиться с изначально смешившей её самохарактеристикой журналистки. Что до самой Косудзу...        Косудзу была придирчивым редактором, а также ей принадлежало, возможно, немного неуклюжее, но очень тёплое посвящение в начале статьи, адресованное Акю лично.        И теперь Акю, держа раскрытую книгу на коленях, с счастливой улыбкой читала это обращение и нежно водила пальцами по лепесткам ещё не успевшего засохнуть цветка астры — того самого, чей листок послужил "компасом" к этим тёплым страницам и чьи очертания, нарочно или неумышленно, отпечатались возле её портрета в начале статьи.       — Астра — символ памяти... — одними губами произнесла Акю — и, прикрыв глаза, с усмешкой закрыла книгу и нежно прижала её к груди.        Затем она подняла веки и взглянула на Косудзу, по-прежнему не сменившую позы. Акю вновь усмехнулась, позабавленная её видом. Перехватив книгу одной рукой, она использовала освободившуюся, чтобы взять ладонь Косудзу в свою и крепко пожать. Когда Косудзу быстро подняла голову, Акю подарила ей самую благодарную улыбку из всех возможных и произнесла:       — Спасибо, Косудзу. Я и правда счастлива. Счастлива, что у меня есть такая подруга, как ты... и, видимо, как Ая-сан? — с озорной усмешкой добавила она, подёрнув плечом.        Вспомнив энтузиазм Аи, Косудзу также посмеялась. Затем она выпрямилась и, обхватив ладонь Акю обеими руками в ответ, с солнечной улыбкой объявила:       — А я счастлива, что у нас есть ты, Акю! Ты — и не кто иной. И я счастлива, что мы друзья, и верю, что мы всегда ими будем.        С этими словами она нежно прищурилась и улыбнулась уже в более мягкой манере. Акю распахнула глаза — а затем улыбнулась точно так же и, уверенно кивнув, без тени сомнения ответила:       — Обязательно.