🌕
Живописность укромного уголка, скрытого густым лесом, описать невозможно — Намджун видит нечто подобное впервые за всю свою жизнь. Над головой чистейшее звёздное небо, под ногами — молодая трава. Вода, зеркально чистая, отливает серебром на лунном свету, на поверхности плавают лиловые лотосы, а вокруг них разрастаются листья. По каменным ступеням, орошёнными зелёным мхом, журчит вода. Воздух ощущается таким свежим, дышать хочется полной грудью от поселившегося умиротворения в глубине души. Его обдувает тёплый ветер, словно шепчет: «Расслабься, окунись в воду». Соблазн оказывается велик — Намджун без раздумий раздевается до гола и смело окунается в водоём. По телу растекается сладкая нега, что-то на грани эйфории, такое ласкающее, что хочется задержаться под водой подольше. Ссадины и глубокие порезы, полученные в схватке, начинает припекать терпимой болью. Он выныривает из-под воды, пальцами убирает назойливые капли со смеженных век, приглаживает волосы назад и смотрит перед собой с неверием: ни то фантазия разыгралась, ни то явь. Юноша краше цветка сидит перед ним на камнях громоздких, у самого ручья журчащего. Волосы чёрные как смоль, глаза антрацитовые, тело худое и обнажённое овито золотыми цацками, а сам он будто светиться под луной. — Ты кто? — Намджун рассматривает его, почти влюблённый красотой невиданной. Вопрос остаётся без ответа. Незнакомец только поднимается на ногах, ничуть не смущённый от наготы собственной, и прыгает в воду. Серебряные брызги летят в лицо, Намджун укрывается от них ладонью, а потом глазами парня найти не может — тот, словно в воде растворился. Вокруг на мгновение всё стихает, пока напряжённых лопаток не касаются чьи-то холодные пальцы, что заставляет дернуться и обернуться, столкнувшись с незнакомцем нос к носу. Тот даже не улыбается, сохраняет спокойствие на лице, когда ладонями накрывает чужую грудь, жар кожи которой почти обжигает. Так непривычно, такой контраст. У Намджуна слов не находится, он только знает, что любуется красотой чужой: щеками румяными, губами полными и ресничками слипшимися. В груди жар нездоровый разжигается, а прикосновения незнакомца всё настойчивей. Он ластится, руками шею овивает, и Намджун чувствует неприятный холод украшений его. Однако волнует это в последнюю очередь, стоит кончикам пальцев коснуться талии. Кожа такая мягкая-мягкая, словно лепестки лотоса. Их губы сталкиваются в нежнейшем поцелуе. Намджун так ласково обращается с парнем, оглаживает позвоночник, пробирается пальцами под украшения, гладит почти мнимо, боясь спугнуть. И, кажется, это работает. Незнакомец в руках его млеет, тянется навстречу, позволяет себя касаться. Намджун пальцами утекает в ложбинку между ягодиц, касается ануса напряжённого, а парень вдруг поцелуй разрывает. Смотрит в душу глазами серыми, пугает тем самым, а потом щекой прижимается к плечу. Вот так, без лишних слов. — Красивее тебя в жизни не встречал, — шепчет куда-то за ухо Намджун, пока другой рукой крепче прижимает за талию к себе. Над головой небо звёздное, лунный диск и цикады стрекочут. На душе спокойно и тепло, порезы и ссадины затягиваются на глазах, вода ласкает уставшее тело, а дыхание одно на двоих. Незнакомец пальцы впутывает в траву зелёную, та, как назло, выпутывается от влажности. Намджун смотрит на напряжённую спину сверху вниз, рассматривает татуировки, напоминающие лунный календарь, и, не сдержавшись, целует месяц у самого загривка. Происходящее сейчас всё ещё кажется неправдой, чем-то невозможным и нереальным. Возможно, это вовсе сон, такой прелестный, что просыпаться ничуть не хочется. Но когда нутро, горячее и пульсирующее сжимается вокруг него, всяческие домыслы покидают голову окончательно. Всё взаправду. Каждая крошечная секунда и есть правда. И когда следующим утром, стоит солнечным лучам только-только выбраться из ветвистых деревьев, Намджун открывает глаза, а перед ним светлеющее небо.🌖
— нам судьбой предначертано встретиться.