*.*.*
6 июня 2022 г. в 11:43
Птицы щебетали, прячась в золотистой листве гинкго, перескакивали с ветки на ветку, взмахивая крыльями. Бумажный фонарик, подвешенный под крышей, шелестел, подбрасываемый ветром, тихо позвякивал колокольчик, прицепленный у двери. Полосатый серый кот мирно дремал на камне внизу, свернувшись на солнце калачиком.
Кадзуха проводил взглядом планирующее перед самым носом невзрачное коричневое пёрышко и поймал летящий следом золотистый лист. Обведя кончиком пальца острые края, он задумчиво прокрутил лист за черенок и, отпустив его в полёт, пересел поудобнее, свешивая ноги с крыши. Нагретая на солнце черепица всё ещё слегка пахла глиной — здание, очевидно, было очень новым. Из распахнутого окна доносились ароматы благовоний, что жёг владелец храма и немногочисленные путники, заглядывающие сюда. Внутри Кадзуха видел статую воробья, но заходить не стал — устроился на крыше. Ему нужно было посидеть и подумать в тишине.
Не было места лучше для возвращения душевного спокойствия, чем храм, стоящий в отдалении, когда не хочется идти в горы. Ветер доносил до него шум водопада, людей в округе почти не было, и всё же, они мелькали достаточно часто, чтобы он мог изредка цепляться за них глазом.
Достав простую бамбуковую флейту, Кадзуха поднёс её к губам. Звук вышел чирикающим, словно на крыше сидела ещё одна птица. Вздохнув, Кадзуха заиграл любимую его давно мёртвым другом тягучую мелодию.
Последний визит в Инадзуму на фестиваль, раскрытие тайны падения его клана, и очередное посещение могилы выбили его из колеи — Электро Глаз Бога, зажжённый в тот раз, снова стал пустой мёртвой стекляшкой, но, отражая лучи закатного солнца, казалось, горел изнутри. Словно напоминал, что ничего ещё не закончилось. В оранжевом зареве заката Кадзухе чудились фиолетовые блики.
Детали о причинах падения его клана и вовсе выбивали из равновесия — почему тот человек, Куникудзуши, подменил чертежи? Что послужило причиной этих действий? В чём перед ним провинилась его семья? Ему хотелось бы узнать ответы на эти вопросы, но, учитывая количество прошедших лет, он, вероятно, уже был мёртв. Не искать же его потомков, чтобы задать вопрос, ответа на который они могут и не знать?
Но ему не давала покоя одна мысль. Если бы Куникудзуши не испортил чертежи, была бы его семья сейчас... Живой? Как бы выглядела его жизнь? Ушёл бы он в странствия или был бы достойным наследником, которого так хотел видеть его отец?
Кадзуха запрокинул голову, разглядывая плывущие по небу тяжёлые серые облака. Ветер стягивал их в сторону Ли Юэ, они то и дело закрывали собой солнце, воздух казался душным — как и всегда перед дождём. Но он знал, что пройдёт ещё несколько часов прежде, чем он начнётся. Мелодия, как говорил друг, успокаивающая тревогу, отлично вплеталась в звуки природы. Рядом с ним на коньке крыши пристроилась керамическая бутылочка с саке, её белый матовый бок приковал к себе внимание, стоило только перевести на неё взгляд.
Рядом раздался шорох, и Кадзуха обернулся, уловив в воздухе тяжёлый запах. Нечеловеческие жёлтые глаза юноши, появившегося за его спиной, смотрели на него с осуждением и в лучах выглянувшего из-за тучи солнца этот юноша выглядел в этом месте чужеродным элементом. Ветер покачивал нефритовый амулет, прицепленный к краю его длинного рукава, страшная маска на поясе, казалось, поглощала солнечный свет, и заглядывала в душу пустыми провалам глазниц.
Кадзуха, однако, даже не сбился с ритма, прерывать эту мелодию ему не хотелось, это казалось почти кощунственным. Говорили, это была старая песня, привезённая ещё из Ли Юэ, но слов её он не знал.
По описаниям, неоднократно слышанным из уст жителей Ли Юэ, Кадзуха без труда узнал Адепта, известного как Защитник Якша. Вряд ли кто-то ещё осмелился бы носить такую маску и появляться из воздуха одновременно, да и аура его была... Давящей. Тяжёлой. Казалось, словно он снова тонет в море во время шторма, и вода пытается увлечь его, сопротивляющегося, на дно, и приблизить смерть. Ощущение удушья, и невозможности вздохнуть, в то время как воздух свободно проникал в лёгкие и он играл на флейте, вот, что это было.
Якша слушал внимательно, следя за ним немигающим взглядом, и выглядел так, будто внезапно увидел перед собой призраков прошлого. Пальцы его сжимали стебли пары белых хризантем так сильно, что ещё немного и, казалось, он переломит их надвое. Когда мелодия оборвалась на последней ноте, Кадзухе показалось, что она вышла излишне надрывной.
— Ты смел, раз у этого храма играешь мелодию, которой в прошлом успокаивали обезумевших от скверны Якш, — произнёс Адепт. Теперь его поза казалась обманчиво расслабленной, но тренированный взгляд Кадзухи эти показательно-умиротворённо опущенные плечи обмануть не могли.
— Это просто мелодия из моего прошлого, — сглотнув, произнёс Кадзуха. — Я знал, что она из Ли Юэ, но не знал, что она значит. Я даже не знаю слов песни, для которой она была написана.
— У неё нет слов.
— Спасибо, теперь буду знать, — Кадзуха приподнял уголки губ в вежливой улыбке, заставляя себя сидеть в той же расслабленной позе, что и раньше. — Никогда не думал, что однажды встречусь с одним из защитников Ли Юэ.
— Любой может встретиться со мной, если позовёт на помощь, — Якша опустил взгляд, провожая взглядом мальчишку, бегущего по мощёной камнем дорожке в сторону здания, на крыше которого они находились.
— Но я не звал, — мягко возразил Кадзуха. — И оттого удивлён.
— Эта мелодия, сыгранная в этих землях, словно маяк, — взгляд Якши снова переместился на него, и Кадзуха с трудом сдержал дрожь. — Не играй её на этой земле. В Ли Юэ всё ещё есть тот, кто её услышит.
— Так вы в прошлом находили товарищей, которым нужна помощь? — полюбопытствовал Кадзуха, чувствуя, что необходимо хоть что-нибудь сказать.
— Если был тот, кто сыграет.
«Часто его не было» — не озвученные слова грузом повисли в воздухе.
— Раньше её знали многие?
Кадзуха слышал о том, что в прошлом Якш задабривали подношениями и мелодиями, как и многих других божественных существ.
— Эти времена давно прошли.
Ответ был сухим и кратким, в голосе слышалось предупреждение — своё прошлое Адепт, очевидно, обсуждать не желал.
— Хотите разделить со мной чашу вина? — предложил Кадзуха, когда молчание начало казаться гнетущим, но Якша почему-то и не думал уходить, только смотрел на дорогу перед собой, но, казалось, её не видел.
Якша перевёл на него полный недоумения взгляд.
— Я слышал, этот храм посвящён Адепту, — разомкнув внезапно пересохшие губы, добавил Кадзуха — выносить тяжёлый немигающий взгляд было тяжело. — Мы могли бы вместе почтить его память вином, — он даже вынул из Глаза Бога две простые деревянные рюмки, которые носил с собой.
Якша опустил взгляд на цветы в своих руках и растворился в воздухе.
Кадзуха вздохнул было с облегчением и лёгким разочарованием, но спустя минуту Якша вернулся и сел рядом, скрестив ноги.
— Наливай, — коротко произнёс он. — Его имя Бронзовый Воробей, как зовут тебя?
— Каэдэхара Кадзуха.
— Самурай из Инадзумы, однажды я встречал человека с такой фамилией, — наблюдая за тем, как льётся сакэ из бутыля в чашу, сказал Якша. — Он просил моей помощи безлунной ночью, а на рассвете ушёл искать смысл жизни и покой. Возможно, он осел где-нибудь в Ли Юэ. Бессмысленное прожигание жизни для человека с его навыками.
— Это был мой дед. Самураи говорят, лучшие клинки остаются в ножнах.
Якша неопределённо пожал плечами, принимая протянутую чашу и молча осушил её. Обсуждать однажды встреченного путника он, похоже, больше не желал.
Сакэ отдавало непривычно сильной горечью — Кадзуха вспоминал разом и своего друга, и разрушенную семью, и ушедшего давно деда. Якша рядом с ним стеклянным взглядом осмотрел горизонт и, поставив чашу на черепицу, встал.
— Лучшие клинки приносят высшую жертву ради будущего тех, кто не может защитить себя.
Он снова растворился в воздухе, не попрощавшись, но на этот раз Кадзуха успел рассмотреть как он резким, хищным движением надевает на лицо маску. С исчезновением Адепта дышать на крыше стало легче, хотя его последние слова были подобны клинку, вонзённому в сердце. Да, он прекрасно понимал эту концепцию «жертвы ради правого дела или высшего блага». То, что сказал Адепт, тысячелетиями защищавший земли Ли Юэ, не было удивительным. Было бы странно, думай он по-другому...
Перед глазами снова всплыл погибший друг, и Кадзуха судорожно вздохнул. Слова об оружии и жертвах снова натолкнули его и на воспоминания о клинке, который его семья не смогла сковать.
Попробовать что ли, раз теперь он знает секрет чертежа? Или всё-таки нет?.. Нужно ли оно ему или лучше будет оставить всё как есть и дальше путешествовать, как и собирался?..