Его Имя

Я ненавидел, когда он надевал вещи своих сестер – это сразу выдавало его ориентацию. Однажды он пришел в университет в женских штанах со стразами, и элегантно вышагивал на них в течение всего учебного дня. Весть тот день я проходил с багровым лицом. Я ужасно не любил, когда он одалживал обувь – в них он выглядел как дешевка у своих сестер. И жутко мне не нравилось, когда он пользовался блеском для губ, хотя всех интересующихся со страшными глазами уверял, что это бальзам. Это все я считал своим долгом говорить ему раз в неделю, и весь разговор он кротко внимал мне, но проходило и несколько дней, как он опять отчебучивал что-нибудь эдакое. У него были азиатские черты лица, поэтому он не мог не выделяться среди остальных однокурсников. Чуть раскосые темные глаза, светлая кожа и блестящие темные волосы. Он обожал новые прически, то завивал свои измученные волосы, то выпрямлял, то необычно стричься. Но его ничто никогда не портило. Какое бы «чудо» он с собой не сотворил, всегда нес это изменение с достоинством. Казалось, что его внешность - главная вещь .которая его занимала. Он производил впечатление легкомысленного человека, которые видит жизнь в развлечении и веселье. О да, с ним так классно было развлекаться. В любой компании он угорал как ненормальный, придумывал новые шутки и любил вытворять что-то из ряда вон выходящее. В этом был он весь. С завидной регулярностью я ходил к нему домой. Его мама и сестры были такими же тусовщиками, как и он сам. Не раз мы сидели у него на кухне с его мамой, распивали вино и слушали, как она играет на гитаре. У неё был чудесный смех, заслышав его издали, или по телефону, настроение моё сразу улучшалось. Сестер у него было двое – младшая и старшая, и обе души в братике не чаяли, впрочем , как и я. Он лучше знал город, хотя переехал сюда три года назад, а я прожил здесь всю свою жизнь. Это он мне рассказывал о новых заведениях, ночных клубах и модных баров, и мы неизменно шли туда на открытие. Я безумно стеснялся, когда он брал меня за руку, и краснел, когда он подносил её к своим губам. Но в такие редкие моменты я был готов горы за него свернуть. Я увидел его в первый день нашей совместной пары. Мы были первокурсниками. Он уселся на галерку, оттуда бросая замечания в кассу, и его сильный голос был слышен даже оттуда. Помню, тогда я подумал, что он довольно развитый молодой человек. Но позже оказалось, что он страшно не любит развиваться, но в тот момент было уже слишком поздно… На первое сентября того года был сильный ливень, я еле добежал до старенькой Тойоты, что по праву принадлежала папе, но он великодушно разрешал мне ею пользоваться и не успел вставить ключ зажигания, как азиатский мальчик подбежал ко мне. - Однокурсник, не подбросишь до остановки? - Садись. Помню .меня тогда поразило, что он запомнил меня. Я довез его прямо до дома, выяснилось, что нам по пути, да и неловко было выбрасывать его на остановке, а он пригласил меня зайти на чашку чая. А потом он показывал мне, как играть на варгане и я даже не заметил, как мы выпили бутылку вина. Он обожал есть мед, даже несмотря на то, что у него была аллергия на него. Он мог есть его банками, наслаждаясь каждой ложкой, а потом жаловался на плохое самочувствие. Однажды я сказал сам себе: «Я его люблю». Это было после первого курса, когда мы две недели путешествовали по Казани и Ульяновску. Мы целые две недели были лишь вдвоем! Бухали в дешевых отелях, танцевали в барах, играли в карты и знакомились с аборигенами, как шутливо называл азиат жителей этих городов. За эти две недели я здорово к нему привязался. Так, что спустя два дня по приезду домой, пришел к нему в гости. Не мог я спать ночами больше без него. За эти две недели он стал самым близким мне человеком. Мы переписывались вконтакте, в скайпе, даже аську ради него завел. И все же он раздражал меня так же .как и год назад. Да, он вызывал во мне жгучее раздражение своими пидорскими выходками, но это раздражение было не больше, чем моя симпатия и привязанность к нему. Я часто устраивал ему истерики. Говорил, что ненавижу, что хватит быть таким глупым, пора бы и книги начать читать, пора бы браться за учебу, найти себе хобби, а он смотрел на меня своими серьезными глазами и ничего не говорил. Я быстро остывал, понимал, что безумно привязан к нему и такому. Глупому, безрассудному, несерьезному. Особенно когда он был близко. Когда он уехал отдыхать с родителями в Турцию, я места себе не находил. Рвал и метал, по сотни раз на дню менял своё решение – прекратить наше общение .или же нет. Я страстно желал покончить с этим, хотел, что бы он остался в прошлом и больше никогда не вспоминать о нем, но проходило пара часов, и я в корне менял своё решение – я хотел быть с ним всегда, добиваться его расположение, говорить с ним. Наша встреча после его отдыха была формальной – я просто улыбался до ушей, ни о каком прекращении отношений не могло идти и речи – я так долго его ждал. Его душа была для меня потемками, я никак не мог понять ,что он чувствует. Надо ли говорить, что первые года два нашего знакомства были для меня как во сне? Ни о каких других девушках и речи идти не могло. Никакие отношения не были мне нужны. Да и нужно ли было насиловать себя, если с ним мне никогда не становилось скучно, и даже не хватало близости с ним, когда я приходил к нему, а дома сидели его сестры и мать с отцом. А у него.. я понятия не имел, встречался ли он с кем-то, любил ли кого-то, трахался ли с кем-то… Я часто оставался в них ночевать, в его комнате, и мы допоздна болтали, играли на музыкальных инструментах, а иногда я надевал его тапочки и мы приходили в комнату его сестер, что бы поиграть в карты. Однажды я ночевал у него, и как только мы легли спать, я почувствовал, что на меня смотрит. В темноте было гораздо проще смотреть ему в глазах – в темноте не видно, сколько чувств в моей душе. В этот момент будто моя обнаженная душа коснулась его. - Марат, - начал было я, но он ухмыльнулся: - Спустя столько времени… Ты назвал меня по имени… И больше я ничего в тот день не говорил.