3 Сентября 2018 год. Корнуолл
Эрвин собрал свои вещи и отправился к своей матери в Корнуолл. Софи позвонила и сообщила о том, что маме вновь стало плохо. Он поспешно закидывал вещи, которые попадались ему на глаза, ибо времени все тщательно складывать не было, нужно было торопится. Смит не знал, насколько он останется у матери с сестрой, и надеялся хотя бы на то, что с ней все хорошо. В крайнем случае, он отвезет её обратно в Лондон, в больницу. Закинув сумку в машину, он решил, что нужно для начала хотя бы написать Вайлет и предупредить её, что встреча сегодня не состоится. Вдобавок к своим извинениям, он скинул ей две тысячи фунтов стерлингов, чтобы та смогла снять себе номер в отеле и не ночевала вновь на работе, как рассказал ему Аккерман. Леви, за всего какие-то полгода, стал ему довольно близким и дорогим другом. Он чем-то напоминал ему отца: также весь в работе, немного хмурый, но это не отменяет того, что он был прекрасным человеком и хорошим сотрудником. Эрвин по-настоящему доверял ему, без капли сомнения в этом человеке, полностью закрыв глаза на его прошлое. Смит мчался по ночной дороге, засыпанной множеством ярких звёзд, которые освещали тёмную дорогу, обгоняя проезжающие машины и размышляя над тем, что же он теперь будет делать со своим расследованием, которое окончательно зашло в тупик, а дополнительные проблемы лишь все больше и больше его затягивали. «С одной стороны я не могу её подозревать, она в тот день только родилась, но с другой… Если она как-то узнала о путешествиях во времени, если она может это без каких-либо усилий, то это, вполне, могла сделать она, только как? Зачем тогда ей сейчас расследовать все эти убийства, зачем во все это ввязываться? Что-то тут не сходится…» Он тормознул на повороте, потому что через всю дорогу на красный свет мчалась велосипедистка. «Чёрт! Они что, совсем уже не учат никаких правил, и что на красный ездить не надо! Могла же сейчас под колеса попасть! Глупая…» Мужчина проехал еще несколько метров и попал в пробку. У одной из машин заглох двигатель прямо на середине пути. «Да что же это такое! Мне нужно торопится, сейчас каждая минута на счету, а тут не одно, так другое!» Спустя четыре долгих часа поездки, мужчина наконец-то оказался вновь на своей малой родине в Корнуолле. Подъезжая к маленькому домику на окраине города, Смит заметил, что в окне горит свет, а около окна сидит его старшая сестра Софи вместе с его племенником Кристофером. Софи назвала своего сына в честь погибшего отца, чтобы память о нем жила всю их сознательную жизнь. Женщина завидела в окне своего младшего брата и помахала ему рукой. Эрвин кивнул ей, в знак того, что увидел её и, забрав свою сумку с вещами, закрыл машину, и направился к своему старому дому. —Дядя Эрвин! — прокричал Кристофер и понёсся на всех порах к стоящему в дверном проёме мужчине. Он обнял своего родственника за ногу, поднимая яркие голубые глаза на него. —Где она? — вкрадчиво произнёс Смит. —Она у себя в комнате, — равнодушно произнесла Софи. На её лице блестели дорожки слёз, а светлые глаза, казалось, потемнели на несколько тонов. Эрвин кивнул и направился на второй этаж, где находилась комната матери и его старая детская, которая отошла Кристоферу. Дойдя до конца коридора, где находилась комната его мамы, он заметил, что дверь была слегка приоткрыта, она открывала обзор на ее кровать, которая была пуста. Это немного насторожила мужчину. Смит три раза постучал в дверь и, не дождавшись ответа, раскрыл дверь полностью. Мама сидела в кресле напротив окна, облокотившись на спинку кресла. Её ноги были укрыты пледом, а руки покоились на коленях. —Мам, как ты? — осторожно спросил Эрвин. Женщина даже не шелохнулась, от чего напряжение в теле Смита возросло. Он подошел ближе и присел рядом с ней на корточки, в попытках вглядеться в ее лицо. Карие глаза были направлены куда-то в пустоту и во мраке казались черными. —Почему я не смогла ему помочь? — прошептала Джейн. —Кристофер, прости меня… «Так вот про что Софи говорила… Так ей не плохо, она просто снова начала говорить про отца. Может все-таки ее забрать с собой в Лондон? Хотя бы будет у меня перед глазами». —Мам, хочешь поехать в Лондон? Будешь рядом со мной, — Эрвин вложил в эти слова всю свою нежность и любовь по отношению к матери. После смерти отца он всегда старался говорить с ней ласково, показать то, что ее все так же любят, не смотря ни на что. Женщина постепенно сходила с ума, а вдобавок у нее появились проблемы с сердцем, от чего та пролежала в больнице несколько месяцев. —Эрвин? Ты здесь? — старушка наконец повернулась к нему и воочию лицезрела своего сына. — Милый, почему ты не предупредил, что приедешь? Смит тяжко вздохнул и перевел взгляд на стену, где висели их портреты и рисунки. «До сих пор все хранит, поразительно…» —Мам, так ты поедешь в Лондон? Вместе со мной? Увидишь Ви, я попрошу, чтобы она к нам заскочила. —Эрвин, я себя хорошо чувствую, мне не нужно никуда ехать, но спасибо тебе за волнение, — женщина тяжко вздохнула. — Ты хотя бы что-то делаешь, не то что Софи, которая даже матери стакан воды подать не может. После того, как Смит покинул родные пенаты, отношения старшей сестры и матери стали очень натянутые и резкие. Они начали часто ссорится по поводу того, что ее муж нигде не работает и они все дружно живут на деньги Эрвина. —Может ты тогда все-таки поедешь ко мне? Поживешь у меня пару недель, я очень по тебе соскучился, а в особенности по твоему фирменному пирогу, — губы мужчины тронула теплая улыбка. —Ладно, уговорил старуху, — отмахнулась Джейн. —Ну какая же ты старуха! Тебе всего пятьдесят, ты только начинаешь жить! — рассмеялся Эрвин. — Я пойду скажу Софи о том, что ты едешь вместе со мной, и загляну, наверное, в сарай, — последнюю фразу он произнес немного тише, чтобы не вызвать у матери новую волну воспоминаний. —Ты ведь все так же продолжаешь его дело? — немного равнодушно спросила женщина. —Да, мам, все так. —Это хорошо, что ты его не забываешь и хранишь то, что осталось после отца. Воспоминания со временем могут стираться из памяти, оставляя лишь небольшую туманность, которая иногда проскальзывает и колит тебя изнутри. На её слова Эрвин ничего не ответил. Он поднялся с корточек и спустился вниз, чтобы сообщить Софи о том, что забирает маму. Его сестра все также сидела на кухне, но смотрела куда-то уже в пустоту, а Кристофер читал какую-то очередную книжку. —Зачем ты соврала, что матери стало плохо? Не могла просто сказать о том, что нужно, чтобы я приехал? — упрекал брат сестру. Софи посмотрела на него пустыми и стеклянными глазами, полные равнодушия. Скрестив ноги и подставив руки под подбородок, она уставилась на младшего брата, а ее губы расплылись в странной ухмылке. —А что? Хочешь сказать, что она полностью здорова? Ну да, конечно, ты же здесь не бываешь, у тебя работа. Это же не ты сидишь днями и ночами с нашей матерью, слушаешь ее полоумные рассказы и словечки о своем усопшем муже. Это не ты воспитываешь ребенка, но еще и свою мать, понимаешь, Эрвин? Не ты, — в воздухе повило напряжение. — Становишься таким же, как наш отец. Также забил на свою семью и устремился в работу. В ее голосе звучала некая издевка и отвращение по отношению к младшему брату. За все это время он почти ни разу не приезжал к их семье просто так. Он заходил со всеми поздороваться, дать матери денег на лекарства, привезти племяннику игрушку, а затем на неделю уходил в сарай и засиживался там, разбирая старые бумаги и фотографии отца. —Ты скоро станешь совсем как он, тоже свихнешься из-за этого, — уже с некой досадой в голосе проговорила Софи. — Ты думаешь, он хотел бы этого для своего единственного сына? Для своей дочери? Для своей матери? Для своего внука? Думаешь, он хотел, чтобы ты, также как и он, пропадал месяцами за этим делом, а потом просто взял и сделал то, что сделал он?! — голос его сестры начал переходить в полу-плач. —Софи, — обратился он к своей старшей сестре, убирая своей теплой ладонью ее прохладные руки и утирая ее слезы. — Ты же сама понимаешь, что он свихнулся из-за того, что все это было на самом деле, он всегда говорил лишь правду, это были не выдумки, лишь она виновата во всем, — голос Эрвина ожесточится, как и черты его лица, но он продолжил, — в моих силах все предотвратить и спасти нашего отца, спасти нас от того горя, спасти нашу маму от ее болезни, спасти всех! —Ты уже говоришь точно также как он, Эрвин, прошу, остановись, оно тебе не нужно, все, что ты сейчас сможешь сделать, это просто остановится. Ты же видел, что ты уже наделал, сколько невинных девушек страдает, сколько уже погибло людей! И это все — это твоих рук дело, не ее. Ты запустил сам этот процесс и все, что сейчас происходит, вина не ее, а вина твоя. Эрвин, я прошу тебя, остановись, это тебе не простая поездка за границу. Даже отец множество раз говорил, что эти путешествия чреваты очень плохими последствиями. —Софи, хватит, — наконец перебил ее брат. — У тебя просто истерика, успокойся. Я сегодня заберу с собой маму в Лондон, чтобы так сказать, облегчить твои страдания, — он поднялся и выпрямился во весь рост. — И не смей так говорить про отца. Может ты и забыла, но я тебе напомню, что он хорошо с тобой обращался, как и со мной. Сделал много всего для своей семьи. Так что не смей так говорить. Девушка лишь плотнее сжала губы и покачала головой из стороны в сторону в знак несогласия с братом. Для нее он уже стал таким же потерянным, как и отец. Она прекрасно помнила тот день, когда вбежала в сарай и увидела своего отца, подвешенным к балке. Почти все свое детство, до пятнадцатилетия, сколько девушка себя помнила, ее отец мало уделял внимания своим детям, постоянно пропадая в сарае в попытках докопаться до правды. Когда в том же сарае нашли тело девушки, ее отец отнекивался и заверял всех, что он ее не трогал, что тело на самом деле ему подкинули и его хотят подставить. Вот тогда Софи и задумалась о психологическом здоровье своего отца. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже, он все больше бредил о некой девушке, думая о том, что сможет докопаться до правды. И сейчас ее младший брат идет по тому же пути. Он так же постепенно теряет рассудок. Эрвин вдоволь наслушался плача сестры и больше не мог его выносить. Он считал, что та просто слишком труслива для плана отца, для того, чтобы осуществить его, довести до конца. Только главная загвоздка заключалась в том, что не он, никто другой не знал, в чем заключается план их отца. И ему по-настоящему хотелось понять, что же все-таки происходит, почему все именно так. Поднявшись с пола, он направился к выходу, оставляя в полном одиночестве свою старшую сестру, которая сидела с опухшими красными глазами от слез. — Тебе только дай причину, чтобы поныть. Раньше ты была не такая. —Эрвин, — проговорила девушка, снова взглянув на него глазами полными слез. —Не нужно мне сейчас что-либо говорить о морали, мне все равно.***
Зайдя в старый сарай, его обдал запах небольшой затхлости и горящих свечей около фотографии отца. Судя по всему, его матушка вновь зажгла этот небольшой алтарь. Обводя взглядом помещение, в голове у мужчины начали всплывать образы былых лет, как он часто тут проводил время с отцом, как они разбирали очередной механизм или то, как он изредка стоял около двери и наблюдал, как отец что-то читает, перебирает нескончаемые бумаги и делает непонятные пометки на листочке, прикрепляет их доске, достает фотографии и закрепляет их канцелярскими кнопками, а затем начинает обматывать красной ниткой. Ему было это настолько интересно, что он загорелся мечтой и идеей стать в будущем как он.***
8 июня 1991. Корнуолл.
—Софи, почему папа сидит в сарае днями и ночами? Что там такого интересного? Он почти не играет с нами. Эрвин обратился к своей старшей сестре, которая сидела вместе с ним на лавочке, подставляя лицо июньскому солнцу, оперевшись руками на лавку, создавая себе таким образом некую опору. Она взглянула своими огромными, как у олененка, карими глазами на брата, а затем отвела взгляд и поджала губы. —Я не знаю, Эрвин, я не знаю. Но мама говорит, что все очень плохо на самом деле, папе уже не здоровится с его работой. Он даже начинает бредить о каких-то перемещениях во времени. Ничего, если честно, не понимаю и понимать не хочу. Эрвин подогнул под себя ноги и, обхватив их руками, оперся на них подбородком. Он не понимал, почему его мама и сестра так говорят о своём муже и отце. Для Эрвина он казался богом, который все знает, но не останавливается на этом, а продолжает искать что-то новое. —Хочу стать как наш папа. Хочу тоже все изучать и рассматривать, работать над расследованиями, это очень интересно! Скорее бы уже вырасти… — мальчик тяжело вздохнул и взглянул на небо, которое затягивалось тучами, скрывая небесное светило. —Не спеши взрослеть, братец, — протянула Софи, — оно того не стоит. В свои пятнадцать лет я уже понимаю, что взросление это не круто, а наоборот плохо: на тебя взваливают много ответственности, тебе нужно думать о своем будущем. Все бы отдала, чтобы мне снова было десять, — она взглянула на своего брата и улыбнулась. — Пошли, скоро дождь начнется. Оба поднялись и, отряхнув свою одежду, направились в дом. —Эрвин, — почти шепотом произнесла Софи, — тебе не нужно становится как отец. — Но почему, Софи? Почему не нужно? — мальчик вопросительно посмотрел на свою сестру в полном непонимании. —Ты сам по себе неплох и сможешь многого добиться, тебе не обязательно быть похожим на кого-то. Куда лучше быть полностью индивидуальными, уметь делать то, что не умеют делать другие. Их диалог прервала мама, которая вбежала в дом вся в слезах и запыхавшаяся. —Дети, вы не видели папу?! — испуганно произнесла Джейн. —Нет, мам, а что такое? — с беспокойством вопрошала Софи. Она подошла к матери и аккуратно обхватила ее плечи своими руками. — Мам? Все нормально? Где отец? —Он пропал, его нигде нет, — женщина начала захлёбываться в собственных слезах. — Кристофер… Во что же ты ввязался, что ты собираешься делать… Дети все это время просто стояли и не понимали, о чем вообще говорит их мама? Эрвин помедлил пару секунд, но всё-таки сорвался и побежал в сторону сарая, не обращая на крики матери и сестры. Ему хотелось, во что бы то не стало, узнать о происходящем. Открыв огромный засов, он зашёл во внутрь и оглядел помещение. Вещи были разбросаны, доска с расследованием была сломана и разорвана, а погреб был открыт. Мальчик подошел ближе и услышал какие-то непонятные звуки. «Мама и Софи запрещают спускаться в погреб, папа в том числе. Ну ничего же не должно случится, если я взгляну только одним глазком, хотя бы чуть-чуть». Мальчик аккуратно начал спускаться вниз, считая под собой ступеньки, чтобы не провалится. Расстояние от одной ступеньки к другой было минимум пол метра, что доставляло некоторые неудобства. Окончательно спустившись, он увидел люк, а возле него валялось тело маленького ребенка, которое было полностью изуродовано. Мальчик нервно сглотнул и попытался как-то сдвинутся, но его собственное тело ему не подчинялось. Раздался оглушающий звук, от которого Эрвин потерял сознание. Очнулся он уже на койке отца в сарае, которую он туда притащил. —Проснулся? — с небольшим задором бросил отец. Мальчик несколько раз моргнул, чтобы привести себя в чувство. Куда бы он не посмотрел, все выглядело как под водой. Он бросил кроткий взгляд на своего отца, который вальяжно развалился на стуле и закинул ноги на стол. В его руках торчала тлевшая сигарета, а дым от нее заполнил почти все пространство. —Папа, где ты был? — тихо произнес мальчик. — Мама тебя везде искала, но нигде не могла найти. —Мне нужно было решить одно дело, — мужчина сделал последнюю затяжку и потушил сигарету в пепельнице. — Сигареты она курит не промах, хорошие. —Кто она, пап? — вопрошал Эрвин. — Я, когда спустился, видел тело около люка. Кто это, пап? Отец бросил на него взгляд ледяных глаз, в которых читался ужас, а через мгновение разочарование и понимание. —Ты обещаешь никому не говорить? — загадочно произнес Кристофер. — Давай у нас с тобой будет маленькая тайна? — мужчина поднялся со своего стула и приблизился к сыну. Эрвину в нос ударил резкий запах его парфюма и табака, от чего голова разболелась еще больше. Почему-то в этот момент, когда он смотрел в столь ясные и родные глаза отца, ему стало не по себе, будто бы сейчас он смотрел уже не на своего отца, а на кого-то другого, чужого человека. —Ну так чего молчишь? Язык проглотил, Эрвин? — Кристофер слегка щелкнул сына по носу, от чего тот рассмеялся. —Хорошо, пап, это будет наш секрет, я обещаю, что никому не расскажу, — выдал мальчик и показал указательным пальцем у рта, в знак того, что он будет молчать. —Скоро родится виновница моей злосчастной судьбы. Именно из-за нее я приехал сюда, именно из-за нее я веду это расследование и боюсь, что когда-нибудь все зайдет слишком далеко и кончится для всех нас слишком плохо. То место, куда ты спустился, там тебя не должно было быть, ты мог стать жертвой этого портала и больше не вернутся домой к маме, ко мне, к Софи. Эта девушка, она причинит тебе очень много боли, сделает тебе очень плохо, так что остерегайся ее, прошу. —Но кто она? Как я пойму, кого остерегаться, если я даже не знаю ее? — Эрвин недоумевающе посмотрел на отца. —Ты скоро поймешь, очень скоро. Прошу, остерегайся ее. —А что за тело валялось в погребе? — вновь задал вопрос мальчик. — Это она его подкинула? —Можно и так сказать, — немного посредственно ответил отец. Он поднялся с колен и сел рядом со своим сыном, а затем шумно выдохнул. — Эрвин, понимаешь, я не могу тебе сейчас сказать всего того, что я знаю, лишь по той причине, что тогда запустится новый оборот событий, которые приведут не к лучшему исходу. Просто еще не время, чтобы понять это все, пока ты можешь жить спокойно, тебе ничего не угрожает. Эрвин внимательно слушал отца, но так ничего толком и не понял. Для него все казалось слишком непонятным и не действительным, словно отец рассказывает ему очередную сказку, которую он вскоре забудет.***
3 сентября 2018. Корнуолл.
Смит сидел на стуле своего отца и вновь перечитывал то письмо, которое он оставил для него. В тот день, когда он повесился, все что осталось — это небольшой конверт с подписью:«Моему дорогому сыну Эрвину. Открыть на третий день после моей смерти».
«Я знаю слишком много, я не могу больше здесь оставаться, это будет слишком опасно для моей семьи. Я мертв для вас, но жив для нее, и когда она меня найдет, то запустит новую волну цикличных событий, если не сможет решить эту загадку». Мужчина из раза в раз перечитывал эти строчки в попытках понять, что же все-таки отец имел ввиду. Все письмо было одной сплошной загадкой, которую он никак не мог решить, разгадать и понять. Это его и напрягало. В голове постоянно всплывало фото девушки, которое он позже припрятал для себя, чтобы найти ее и отомстить за отца. Какого же было его удивление, когда спустя время он вернулся в Корнуолл и увидел повзрослевшую Вайлет, которая была абсолютной копией той девушки со снимка.***
24 декабря 2005. Корнуолл, Канун Рождества.
Эрвин вызвал такси и принялся собираться вещи, чтобы обратно уехать в Корнуолл на Рождество к родителям. Зимние каникулы обещали быть не такими тухлыми, как все прошедшие дни в Лондоне в Полицейской Академии, которую тот уже успешно заканчивал. Здесь он чувствовал себя довольно вольготно и свободно. Все женщины, которые жили здесь, по щелчку пальца были готовы вешаться ему на шею, как только представится случай, будь то молоденькие девицы или довольно взрослые женщины, преподавательницы. Это все было напрасно, потому что все это время он не мог выкинуть с головы только единственную девушку — Вайлет. В день, когда умер его отец, у его друзей родилась дочка, по имени Вайлет Морган. Эрвин время от времени прокручивал в голове событие о том, как он, Софи и его мама пришли на первые именины этой девочки. Он до конца не понимал, зачем его привели в это место и почему его просто не могли оставить дома, но вскоре, когда девочка встала на ноги, а затем начала говорить, у него и Ви сложились отношения, как у старшего брата и младшей сестры. Они часто вместе играли, она слушала все его теории о происхождении жизни, его размышления, он часто читал ей книги, которые достались ему от отца. В ней он увидел благородного слушателя, который старался всячески быть заинтересованным в его рассказах. Ему это нравилось. Со временем, они начали расти порознь, потому что Эрвин уезжал учиться в Лондон, и они редко виделись, но никогда не забывали друг о друге. В этом году Ви исполнилось пятнадцать лет, которого он, к сожалению, не застал, но отправил ей письмо с поздравлениями. Не смотря на то, что уже во всю существовал интернет и мобильная связь, ему больше нравилось отправлять именно письма. В них было что-то по настоящему родное и близкое, чего ты не сможешь выразить обычными словами по телефонному звонку. Девочка уже во всю росла и цвела, становилась с каждым годом краше и краше, чего Смит не мог не заметить, как и не заметить того, что именно к ней у него растут необъяснимые сильные чувства, которые нельзя было назвать привязанностью к родному человеку. Это было нечто большее, то, что он не мог контролировать, мог лишь ощущать и стараться сдерживать. В прошлом году, когда он приехал на рождественские каникулы, он увидел Вайлет в компании какого-то парня, который все время ее обнимал и целовал в макушку. Девушка объяснила ему, что это ее первый парень и первые отношения, и что Уильям (так его звали) очень сильно ее любит, а она любит его. На эту информацию Смит внешне никак не отреагировал, разве что пожелал им счастья и долгой любви. Внутри же него все просто рушилось, словно карточный домик от малейшего дуновения ветра. Ему не хотелось видеть рядом с ней других парней, рядом с ней ему хотелось видеть только себя и больше никого. Он клялся самому себе о том, что дождется ее восемнадцатилетия и не будет встречаться с другими, предложит ей свою кандидатуру. Он был уверен, что она его не отвергнет. До того момента. Это были его самые ужасные рождественские каникулы, потому что впервые он проводил их не с малышкой Ви, а в одиночестве. Вернувшись обратно, он принял решение о том, что ему не стоит всю жизнь убиваться по девушке младше его на десять лет, а найти себе ровесницу. Так он познакомился с Эмбер. Эмбер — высокая и худая девушка, с ярко выраженными скулами, пухлыми губами, небольшой россыпью веснушек и большими зелеными глазами, обрамленными длинными ресницами и натуральными красивыми бровями. По сравнению со всеми своими сокурсницами, она выглядела очень роскошно и индивидуально. Пока все красили губы бесцветными или светлыми блесками и помадами, подводили глаза черным, одевались в безвкусную цветную одежду, она выглядела просто бесподобно: аккуратный макияж и яркая красная помада, рубашка и короткая юбка, которая едва доходила до колен. Сама по себе Эмбер была довольно начитана и умна. За ней бегали толпы парней, а она в свою очередь ни за кем, по ее словам, она считала это бессмысленным. Но когда в их учебном заведении появился Эрвин, она, как и все остальные, вешалась ему на шею, предлагала свою помощь, кокетничала, пыталась завязать хоть какой-то диалог. У нее это получалось намного лучше, чем у остальных. Пока те пытались сказать ему очередной комплимент и рассказать, какая сегодня чудесная погода, она рассказывала ему о своих собственных изучениях и расследованиях, когда занималась домашней работой. Это и подкупило двадцати пяти летнего парня. Он начал за ней ухаживать и вскоре встречаться, но продлилось это не долго. Девушка оказалась довольно ревнива и вела себя порой очень странно, постоянно закатывала Смиту истерики, а тот в свое время постоянно сравнивал ее с Вайлет, находил схожести и различия. Спустя два месяца сплошной кутерьмы он бросил ее, чем поубавил свою популярность среди девушек. Для него это не было проблемой, теперь он мог хотя бы спокойно вздохнуть. Когда он уже был в Корнуолле, его встретила не мама, как всегда, а его старшая сестра со своим мужем. Софи окончила творческий колледж, но так и не смогла найти себе работу, осталась помогать матери, а вскоре встретила Джейка, с которым они поженились, и она уже была беременна. Эрвин очень сильно удивился тому, что его встречает не мать, а сестра, поэтому задав ей вопрос, что с ней случилось, та лишь начала поджимать губу и расплакалась. Парень скептически выгнул бровь и пройдя внутрь дома, попытался успокоить свою сестру вместе с ее мужем. Когда та уже пришла в себя, он выманил Джейка на улицу и начал выпытывать из него информацию, о том, что же все-таки произошло. Поняв, что их мама смертельно больна и теперь прикована к коляске, он очень сильно удивился, ведь ни его сестра, ни его мать, не сказали ни слова о болезни. Эрвин дал Джейку достаточную сумму денег, которую смог заработать в Лондоне, чтобы тот купил все необходимые лекарства, а сам Смит поручился за то, что отвезет мать в лучшую больницу Лондона, чтобы ее быстрее поставили на ноги. Пожав руки с Джейком, он двинулся обратно в глубь дома, и заметил, что на кухне уже накрыт стол, а в углу стояла елка. Софи поднялась на второй этаж и осторожно вывела их мать вниз, усаживая за стол. —Вот так, мам, аккуратней, аккуратней, — приговаривала Софи, усаживая старушку. — Эрвин, через час придут Морганы, можешь мне пока, пожалуйста, помочь? Джейк пойдет наколет дрова, мне нужна помощь на кухне. Эрвин не знал, чему ему больше удивляться: тому, как быстро во всех своих эмоциях и действиях переменилась его старшая сестра или тому, как его мама заметно исхудала и смотрела на окружающую ее обстановку абсолютно пустым и безжизненным взглядом. Шумно вздохнув, он кивнул и принялся хлопотать на пару сестрой на кухне. Он резал овощи, фрукты и мясо, нагибался в самый низ, чтобы положить курицу в духовку, доставал с верхних полок нужные приправы и крупы, в общем, делал всю ту работу, какую не могла сделать его беременная сестра. Через некоторое время вернулся Джейк, поцеловал его сестру и, взяв веник и совок, принялся подметать, а затем мыть полы. Смит то и дело бросал взгляды, полные грусти и малой толики зависти. Ему хотелось так же, ему хотелось жить в просторном доме с любимой ему женщиной, от которой он ждет ребенка, помогать ей со всем и образовать достойную семью. К сожалению для него, подобным он был обделен и, в некоторой степени, даже отчаялся найти такую, как она. Когда раздался дверной звонок, Софи и Джейк отправились встречать гостей, а Эрвин остался со своей мамой. Он присел рядом с ней и заглянул в ее грустные карие глаза, которые, казалось, смотрели куда-то в пустоту. —Что же с тобой случилось, почему все так… — вопрошал сын у матери. Она все это время молчала, но внезапно пристально посмотрела на своего сына, протягивая к нему руки и оглаживая щеки, линию скул, которая была покрыта щетиной. Парень все это время сидел, замерев и почти не дыша, слушая, как его сердце отбивает удары. В этот момент его мама показалась настолько живой, будто бы ее болезнь, как рукой сняло. —У тебя его глаза, его лицо, только волосы светлые. Ты вырос точно такой-же как и он, ты стал такой же как он, — женщина проговорила это все так быстро и загадочно, от чего мужчина даже впал в ступор. —Мам, что ты имела ввиду? — осторожно спросил он. —Гости пришли, встречай ее, свою судьбу, свою предначертанную, — так же загадочно проговорила его матушка. —Мисс Смит, мы так с вами давно не виделись, — произнесла Вайлет, вбегая на кухню. Она оглядела помещение и развернувшегося в три четверти Смита, который бросил на нее взгляд синих ледяных глаз. — Эрвин, здравствуй, — девушка нервно убрала за ухо прядку темных волос. — Я думала, ты останешься в этом году в Лондоне, ты писал, что возможно задержишься… —Настолько не ожидала меня увидеть? — спросил он. Со стороны показалось что вопрос прозвучал довольно грубо. Смит мигом это осознал и немного опустил голову. — Прости, вышло грубо. Как Уильям поживает? — по идее, этот вопрос должен был разрядить обстановку, но лишь сделал хуже. Эрвин начал прокручивать в голове моменты, когда в их общении выросла такая прочная стена, когда***
—Мам, ты собралась? — произнес Смит, возвращаясь обратно в дом. Джейн сидела за столом с собранными сумками, а Софи сидела рядом с ней, устремив взгляд куда-то в пол. —Да, сынок, — мягко проговорила она. — Но может ты останешься? На одну ночь? А утром поедем. —Нет, мам, утром мне на работу, поэтому поехали сейчас. Проводив свою матушку до машины, закинув ее сумки с вещами в багажник, оба сели в машину. Уже через несколько минут они были в пути в город. Почти всю дорогу они оба молчали, лишь иногда старушка комментировала песни, которые играли на радио, называя их странными, пошлыми и не такими, как были раньше. Эрвин на все это лишь улыбался и не говорил ни слова. —Кстати, как поживает Ви? — внезапно спросила женщина, чем ввела в ступор своего сына. —Ну, если не учитывать того, что ее дом подожгли, и она сейчас живет на работе, в принципе не плохо. —А почему она живет не у тебя? Ты так и не признался ей в своих чувствах? — вопрошала женщина. —Ну, она отказалась, — немного равнодушно ответил парень. — Я скинул ей денег, чтобы она хотя бы сняла номер в отеле и переночевала ночь в комфортных условиях. —Ты как всегда, сынок, как всегда, — ответила ему женщина. —Да, мам, и ничего с этим не могу поделать. Оставшиеся полтора часа они ехали в полном молчании. Уже около дома они вновь заговорили, по поводу вещей и в какой комнате она будет жить. Смит купил двумя годами ранее хорошую просторную двухкомнатную квартиру, которая в будущем должна была стать местом, где бы он жил со своей женой и ребенком. Но за все десять лет, которые он прожил в Лондоне, пока достойной претендентки не нашлось. Точнее, он не хотел ее искать. Всеми своими фибрами души он верил, что когда-нибудь Ви перестанет его отвергать и примет, переедет к нему и у них наконец появится семья. Мечта, которая по всей видимости никогда не исполнится. Мама ушла в другую комнату, сообщив о том, что собралась спать, а Эрвин отправился на кухню, чтобы выпить воды. Когда он пришёл на кухню, телефон начало разрывать от звонка. На экране высвечивалось имя «Леви». «Интересно, что такого случилось, что он решил позвонить в такой поздний час?» —Да, Леви, слушаю, — произнес Эрвин, принимая звонок. —Я думал ты уже давно спишь, — равнодушно ответил собеседник на том конце провода. — Вайлет у меня, я упросил ее переехать временно ко мне, чтобы она не жила как беспризорница в кабинете. «Вот как. Значит ко мне она переехать не согласилась, а к мужчине, которого знает пару дней — да. Это женщина поражает меня все больше и больше. Леви можно доверять, и если он смог ее упросить, значит, возможно, она доверяет ему». —Спасибо, Леви, — ответил Смит, — твой адрес не изменился? У неё завтра день рождение, я пришлю тогда подарок, потом у меня не будет времени ей что-нибудь подарить. —Хорошо. —Все, договорились. Ещё раз спасибо тебе, я правда благодарен. Тебе можно доверять. —Доброй ночи. —И тебе.