Call Me Little Sunshine

Он был очень странным, этот священник. Ты видела много раз, как он проходил по коридорам Министерства с сосредоточенным видом и вечно сдвинутыми бровями. Если кто-то в этот момент обращался к нему с вопросом, он надвигался на собеседника, внимательно склоняя голову, словно пытаясь языком тела показать: “Если ты попытаешься напасть на меня, я нападу первым”. Должно быть, он вышел из очень враждебной среды. Позже, когда ты увидела его в обычной одежде, ты поняла, что казалось тебе таким странным. Все, что было ниже шеи, выглядело молодым и стройным, тогда как лицо его было обезображено глубокими морщинами. Эта особенность придавала его внешности демонические, даже звериные черты. Если он улыбался, то одними глазами - возможно, деформации затрагивали лицевые мышцы, и он физически не мог поднять уголки губ. При этом он был парадоксально красив. Прячась в пышной садовой зелени, ты любовалась его статной легкой походкой, посадкой головы, изяществом движений, когда он прогуливался по тропинкам сада, склонившись к кому-то, с кем говорил. Иногда ваши взгляды почти пересекались, и тогда тебя охватывала дрожь от пронзительности этих глаз: одного - светло-зеленого, со зрачком, полускрытым под тяжелым веком, и другого - с абсолютно белой радужкой, тревожного и острого, как кинжал. Когда же он наклонял голову вперед, не было в мире ничего пленительнее напора этих глаз. Уже потом, на конклаве, ты узнала, что это и есть ваш новый Папа. Отныне, независимо от того, каким было его настоящее имя, он был для вас Папой Эмеритусом Третьим - патриархом, сатанинским понтификом в расшитых одеждах и с митрой на голове, в “боевой раскраске” черепа на лице. Казалось бы, это должно было стать концом твоих надежд когда-нибудь встретиться с ним наедине. Ведь где Папа, а где простая монашка, “сестра греха”, как вас называло духовенство. И все же, вот оно происходит: вы стоите посреди опустевшего зала собраний перед трибуной, с которой он только что спустился, и он говорит тебе, улыбаясь одними глазами: “Преследуешь меня, маленькая монашка?” Ты не нашлась тогда, что ответить, и Папа помог тебе, предложив сопроводить его до костюмерной. - Я знаю одну действующую католическую церковь неподалеку, - говорил он непринужденно, стаскивая с себя тяжелую мантию, под которой обнаружился расшитый золотыми ажурными кольцами узкий подрясник. А под ним - черная облегающая олимпийка на молнии, переходящая в такого же цвета брюки. Наверное, в таком количестве одежды было очень жарко, хоть климат Линкопии и благоволил тем, кто привык заворачиваться в десять слоев одежды. - Ровно через неделю, в то же время, приходи туда, но только если будешь готова, - он повернулся к тебе, многозначительно вздернув бровь. Ты терялась в догадках, что он имел в виду, однако ваши встречи начали происходить на удивление часто. То вы случайно пересекались в коридорах Министерства, то ты каким-то чудом оказывалась на его закрытых репетициях, после которых он настаивал на “сопровождении”, и в итоге ты, забыв обо всех делах, бегала за ним, смотрела, как он наносит грим, придирчиво вглядываясь в зеркало, перекусывала с ним в летнем саду Министерства, глядя, как его широкая нижняя челюсть справляется с орехами, которые он забрасывает двумя пальцами себе в рот, не забывая угощать тебя. Любовалась пятнами света, которые отбрасывало солнце сквозь листву на его смуглую кожу. Он приучал тебя к себе, и через неделю вы уже будто знали друг друга всю жизнь. *** Вы стояли посреди полутемной церкви, перед алтарем, словно брачная пара, и он целовал тебя, мягко прижав к себе, раздвигая языком твои зубы. Ты тонула в поцелуе, слегка откинувшись назад, позволяя ему накрыть лицом твою голову, пока его пальцы скользили по твоей щеке. В такой поздний час вы были в церкви одни, и лунный свет, проходя через витражи, бросал тусклые цветные пятна на вашу кожу. Он спросил разрешения, прежде чем тебя поцеловать. Он хотел убедиться, что ты действительно “готова”. Он чуть отстранился, внимательно изучая твои глаза. - Тебя не пугает мое лицо? Его зрачки глядели на тебя цепко и пристально. Ты провела большим пальцем по его щеке, где залегли странные бугры и впадины. - Оно прекрасно, - отозвалась ты. - Твои морщины говорят о пережитом. Он опустил взгляд, внезапно ставший рассредоточенным. - Это последствия темных ритуалов. Каждый раз преисподняя отнимала у меня частичку молодости. Ты рассматривала его, впервые за все время не скрываясь и не пряча взгляд. Было что-то жуткое в его лице, и в то же время непонятно притягательное. - Сколько тебе на самом деле лет? - Это слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него однозначно, - он ухмыльнулся самым краешком губ. Вы все еще стояли, почти прижавшись друг к другу. Ты нерешительно поднесла руку с собачке молнии на его воротнике. - Могу я… - Да. Ты потянула за собачку, и края олимпийки разошлись на шее. Дальше тебе пришлось заняться его папским облачением, которое встало на пути твой задачи. Столько одежды! Наконец ты справилась со всеми слоями и застежками, открывая грудь, расписанную черными ритуальными татуироваками. Его дыхание слегка сбилось, когда ты прикоснулась кончиками пальцев к богохульным рисункам. Его тело было худым и жилистым, под стать жилам на шее. - Это тоже для ритуалов? Он взял твою правую руку и приложил к левой части своей груди, так что ты могла почувствовать быстрое и мощное биение его сердца. Он поднял на тебя испытующий взгляд, словно спрашивая: “Можешь ли ты заглянуть внутрь меня? Слышишь ли раскаты грома?” - Все, что ты видишь и слышишь, твое. Ты подалась к нему, прижалась губами к его губам, и он ответил, поощряя твою инициативу. На этот раз поцелуй был страстным, почти обжигающим. Он крепко сжал твою талию, пока ты стягивала с его плеч остатки одежды. - Не против? - спросил он, поддевая пальцами твой монашеский воротник. - Конечно. Он быстро освободил тебя от белого целомудренного воротника, затем вы вместе справились с рясой, которую нужно было расстегнуть и стянуть через голову. Протянув руки за твою спину, он расстегнул бюстгальтер, и тот упал на сваленную на полу одежду. Он слегка отстранился, окидывая тебя взглядом, полным нескрываемого удовольствия и торжества. - Если бы ты видела то, что вижу я, - уголки его губ дрогнули. Ты попыталась отвести глаза, снедаемая стыдом под его похотливым взглядом, но он властно повернул твое лицо к себе за подбородок и снова поцеловал. Ты закрыла глаза, отдаваясь поцелую, чувствуя, как его рука скользит по твоему бедру, мягко, но ощутимо сжимая ягодицу. Ты невольно застонала, и он крепче прижал тебе к себе. Его шепот прозвучал прямо у твоего уха: - Я так сильно хочу тебя прямо сейчас. - Да, Папа, - отозвалось ты, обессилев в его объятиях. - Заставить тебя стонать от страсти прямо на этом алтаре. - Да… Он подхватил твою ладонь и почти танцевальным движением, словно вы шествовали по бальному залу, направил в сторону каменного стола, накрытого белой скатертью. Он посчитал, что для удобства тонкой скатерти будет мало, потому не поленился устлать его твоей одеждой, благо, она была обширная и плотная. После этого он молча одним движением руки предложил тебе лечь. Ты поднялась по каменным ступеням и улеглась на застеленную поверхность. Папа, стоя в стороне, задержался, просто чтобы полюбоваться обнаженной женщиной, возлежащей на каменном столе, с присогнутыми коленями, со вздымающимися в ожидании округлостями грудей. Кажется, его религиозные чувства были задеты в хорошем смысле. - Если бы ты знала, как хорошо ты смотришься на этом алтаре. Он шагнул к тебе и одним легким движением вскочил на алтарь, оказавшись прямо над тобой, привстав на руках. Ты тут же воспользовалась возможностью, принявшись водить руками по его груди, напряженному животу, проскальзывая на спину, обнимая и притягивая к себе. Ты чувствовала себя такой свободной и развратной в этот момент - настоящей ведьмой, антихристианкой. - Возьми меня здесь, - прошипела ты ему на ухо, - прямо на этом католическом алтаре, на глазах у Бога. Эти слова, кажется, привели его в неистовство. Он вцепился в твои губы, целуя яростно и страстно, безумно и святотатственно. Ты испугалась, когда его пальцы больно впились в твои волосы, и издала жалобное “мф!”, давая ему почувствовать, что он заходит слишком далеко. Он тут же отпустил тебя и переключился губами на твою шею, терзая кончиками зубов кожу за ухом, покусывая мочку, пока ты дрожала и задыхалась под ним. Сколько же страсти было в этом безымянном священнике неопределенного возраста и происхождения? Ты чувствовала, как его напряженный член вжимается в твой живот, и у тебя появилось ощущение, что по тебе движутся зубы хищника, что тебя вот-вот съедят заживо. Будто почувствовав это, он приподнялся над тобой, с глазами, подернутыми масляной пленкой похоти. - Бога нет, - с явным удовольствием от произносимых слов выдохнул он. - Есть только мы. *** Через секунду он уже двигался губами по твоему разомлевшему телу, от шеи к животу, задержавшись на впадинке между тонкими ключицами, затем свернув в сторону, чтобы ущипнуть зубами твою грудь. Он подхватил тебя рукой под талию, заставив прогнуться в спине и дрожать под его губами, так что ему едва удавалось ухватить тебя за затвердевший сосок. Он уделил особое внимание твоему животу, как будто вознамерился изучить каждый его сантиметр. Его нос и дыхание ласково щекотали твою кожу, заставляя посекундно вздрагивать в объятиях. Ты вцепилась руками в его волосы, сбивчиво дыша и шепча его титул. Он соскользнул с алтаря и встал на колени между твоих ног, слегка притянув тебя за бедра, так что ты невольно обвила его шею оказавшимися внезапно в невесомости ногами. Он принялся поглаживать ладонями внутреннюю поверхность твоих бедер, не отрывая от тебя острого взгляда глаз, мерцающих из черноты грима. От этих прикосновений все твое тело покрылось мурашками. Все еще глядя тебе в глаза, он осторожным движением стянул с тебя трусики. Ты вздрогнула, чувствуя, как холодный воздух церкви холодит твою влажную кожу. Но еще большую дрожь вызывало волнительное предвкушение того, что должно было произойти дальше. Через секунду Папа приник губами к твоему лону, заставляя тебя вцепиться руками в ткань и откинуть голову. Он принялся пощипывать губами твой клитор и медленно обводить языком контуры твоих складок. Задыхаясь, ты изнывала от недостатка стимуляции, хотя понимала, что более интенсивными движениями он почти незамедлительно вызовет у тебя оргазм. - Смотри на меня. Ты подняла голову, встретившись с ним взглядом, и вид его, охватившего губами твою промежность, почти свел тебя с ума. В следующую секунду тебе пришлось снова откинуть голову с серией коротких стонов, потому что он основательно принялся за тебя, быстро стимулируя языком. Ты уже чувствовала электрический холодок, пронизывающий низ твоего живота, когда он внезапно замедлился. - Не думаешь же ты, что все закончится так быстро? - проурчал он, слегка касаясь тебя ртом. Он снова задвигался по тебе, мягко и осторожно, посасывая губами и дразня языком, доставляя тебе удовольствие, какого ты еще никогда не испытывала. Ты могла лишь беспомощно мять его волосы, пока он лизал и целовал тебя до потери памяти. Чем громче ты стонала, тем больше он расходился, медленно и неумолимо введя тебя к твоему пику. В какой-то момент полнота ощущений заполнила твое сознание настолько, что ты перестала думать о чем-либо, кроме лавинообразно растущего наслаждения. Оргазм раскрылся в тебе, подробно цветку, ослепляя и поглащая, заставляя выгибаться дугой, пока он удерживал твои бедра, не давая тебе уйти от его поцелуев. Сделав последний засос, заставивший тебя содрогнуться всем телом, Папа поднял глаза, словно любуясь сотворенным с тобой. По его губам пробежала тень улыбки. Он отстранился, встал и отошел от алтаря, оставив тебя лежать в блаженной неге. Краем глаза ты видела, как он сбрасывает остатки одежды. Он вернулся к тебе, полностью обнаженный, двигаясь с восхитительной грацией и легкостью. Его тело и правда выглядело очертаниями моложе, чем испещренное морщинами лицо. Татуировки тянулись до самого низа живота, заканчиваясь алхимическим символом серы, так недвусмысленно намекавшим на эрегированный член. Он снова оказался над тобой, склоняясь к твоей шее и шепча на ухо: - Готова принять меня? - Да… - ответила ты, чувствуя твердость его члена на своем животе, понимая, что ему уже трудно сдерживаться. - Давай окончательно оскверним это место, Папа. - До чего же ты плохая девчонка… - он утробно зарычал, вцепляясь губами в твою шею, оставляя на ней дорожку засосов. Его пальцы снова сжали твои волосы, а ты вцепилась в его, пока он двигался по твоему телу, перемежая укусы с поцелуями. Ты почувствовала его твердость между своих ног, и твой сладостный вздох показал ему, как ты его хочешь. Он входил в тебя медленно, аккуратно раздвигая головкой твои половые губы. У него сбилось дыхание, и ты чуть подалась к нему бедрами, чтобы ещё больше показать свое желание. Наконец одним сильным толчком он оказался у тебя внутри. Он начал двигаться размеренно и сосредоточенно, с бог весть откуда взявшимся самообладанием, исторгая стоны откуда-то из самой глубины твоей груди. - Скажи, как мне двигаться, чтобы тебе было хорошо. Он чуть изменил наклон своих бедер, постепенно приближаясь головкой к твоему чувствительному центру. - Чуть глубже… а-ах! - ты практически закричала, когда он нашел искомое. - Здесь, моя дорогая? - промурлыкал он, направляя свои движения в твою самую чувствительную точку. Дальше события развивались стремительно. Он наращивал темп, уже больше не сдерживаясь. Ты в смятении то вцеплялась ногтями в его спину, царапая, оставляя на ней красные полосы, то стискивая его руки со вздувшимися узкими бицепсами. Ткань одежды давно сбились под вами, и ты ощущала ледяной холод камня под плечами и его горячее дыхание на своем лице. Вы вместе приближались к своему пику, вцепившись друг в друга, словно звери. Папа направил руку вдоль твоего тела, и его пальцы заскользили по твоему клитору, удваивая стимуляцию. Ты ощутила, как на тебя накатывает могучая первобытная волна, и твой разум затуманивается. Ты стиснула его спину, чувствуя, как твое тело содрогается и все мысли сносит бурей очередного оргазма. Твои ничем не сдерживаемые стоны наслаждения взвились под своды церкви, как апофеоз святотатства. Видя это, он и сам через несколько секунд кончил со сдавленным хрипом. Ты крепче сжалась вокруг него, давая ему то, в чем он так нуждался. Вскоре, обессиленный, он приспустился на локтях, уткнувшись макушкой в алтарь, и несколько секунд ты чувствовала только его дыхание у себя на плече. Тебе тоже нужно было время, чтобы отдышаться. Спустя какое-то время он перевалился на бок, балансируя на краю алтаря. Его грим немного смазался под выступившим потом, но в глаза уже снова возвращалась ясность. Он откинул пряди волос, упавшие на лицо, и взглянул на тебя. - Ты просто зверь, Папа, - шепнула ты ему, восстанавливая дыхание. - И я до сих пор не знаю, как тебя зовут. - Зверь… - он задумался и усмехнулся какой-то своей мысли. - Зови меня просто “солнечный свет”.