Camera

      Сону сидит неподвижно, вцепившись обеими руками в свою камеру, и стараясь держать невозмутимый вид. Чувство неловкости бьёт через край, и если тишина в комнате продолжится ещё пару минут, то младший просто заснёт в вертикальном положении.       О подобных случаях коллеги точно не рассказывали, и поэтому Ким понятия не имел, что делать в таких ситуациях. От выпитого алкоголя язык не развязался, к счастью, и ближе друг к другу они тоже не стали. Хоть эта задумка старшего, кажется, и не подразумевала никакого сближения и дружеской посиделки.       — Сону, — вполголоса зовёт того Нишимура, всё так же продолжая сидеть на диване, уставившись в какую-то неопределённую точку на зашторенных окнах, — можешь идти домой, твой рабочий день окончен.       — Правда? Спасибо, — подрывается с места, останавливаясь буквально на секунду, чтобы восстановить равновесие.       — Зачем взял это с собой, если ничего не снимал?       Сону опускает взгляд на висевшую через плечо камеру, уже и позабыв, что она всё это время была с ним.       — А, это. Мне поручили снимать повседневную жизнь для будущей документалки. Но сегодня можно обойтись и без какого-либо материала, — в ответ лишь вялый кивок от старшего.       Ощущать на себе пристальный взгляд Ники необъяснимо, и что вводит в ступор, пока Сону берёт два стакана со стола и практически опустошённую бутылку виски. Хоть его и не просили убираться, но догадаться об этом не трудно, какая-никакая логика всё же присутствует.       На удивление, в этом доме всё казалось не таким уж и пафосным, в отличие от того, как Сону представлял это за просмотром интервью. Здесь жил обычный, как и все люди, человек, который после утомительного дня мог разбросать вещи или оставить грязную посуду в мойке, откладывая её на завтра. Хоть и домработница просто обязана была быть в таком доме, убираться бы у Ники самому времени не хватало. Да и должен ли был он это делать?       Ради своего же интереса, а не для красного заголовка в горячей статье, Сону любопытно заглядывает в ящик со столовыми приборами, пытаясь понять, на скольких примерно человек там лежало посуды. Младший помнил, что этот дом был довольно-таки новым, год это ни о чём для такой недвижимости. Но от увиденного всё равно ничего не понимает. Лежавшие одна вилка, две ложки и единственные металлические палочки, не давали полную ясность общей картине. Понять, основываясь на этих физических фактах, жил он с кем-то или останавливался у него кто-то, было невозможно. В чужую ванну Сону, конечно же, не ходил, найти там вторую зубную щётку шанса не предоставилось, но Ники ведь и не такой глупый, чтобы позволить ей там находиться, верно? А гадать о том, был ли старший исключительно по девушкам или не только, вообще тёмный лес. За всю его карьеру, пусть она и длилась всего шесть лет, он ни разу не был пойман ни за одним свиданием или в компании кого-нибудь. Поэтому и об ориентации Ники можно было тоже только гадать.       — Не забудь свой ежедневник.       Доносится за спиной младшего, на что он поворачивается в сторону раздавшегося голоса. Если бы не стопроцентное зрение Кима, то он бы только что упустил возможность включить камеру и заснять, ну или хотя бы сделать пару фотографий того, что сам «мистер идеальность» курит. Сону был уверен, даже так, как не был уверен в себе, что Нишимура не имел никаких вредных привычек. Алкоголь, разумеется, не в счёт. Если об этом узнают фанаты, то их реакцию на курение своего кумира сложно предугадать, и поэтому «стоит ли вообще это как-то брать во внимание и снимать?» — опять вопросы без ответов. Но думать не на совсем трезвую голову у Сону выходило так себе. «От одного ведь снимка ничего не будет? В любом случае его можно всегда удалить».       — Что ты делаешь? — поворачивается тот на звонкую вспышку камеры позади себя, заставая врасплох стоящего в метрах пяти Сону.       — А, я… я просто.       — Подойди сюда, — звучит как угроза. Старший делает ещё одну затяжку, даже и не думая это как-то скрывать. «Ну всё, мне конец, — от такого выброса адреналина посчастливилось даже нехило протрезветь».       — Да? — наконец дойдя и остановившись напротив Ники, виновато спрашивает Сону, боясь поднять на него глаза.       — Дай сюда, — протягивает руку вперёд, намекая на появление в ней камеры. — Зачем тебе это фото? — зажимает сигарету между зубами и открывает папку с единственным снимком.       — Мне не стоило, прости.       — Я же говорил не кланяться мне, — Ники откладывает в сторону объектив, и затем оставляет не до конца потушенную сигарету на стеклянном столе.       — Прости.       — У тебя привычка такая? Сначала делать что-то, а потом просить за это прощение?       — Н-нет, — делает из пальцев замок, заставляя на это обратить внимание.       — Как будем бороться с твоей неловкостью передо мной? Работать же нам как-то придётся. «Фух, значит об увольнении речи не идёт, — пропуская мимо ушей предыдущие пару слов».       — Я буду стараться, честно, — сдерживает себя младший, чтобы не поклониться.       — Из тебя плохой лжец, Сону, — старший тянется за рукой Кима, разрывая его миниатюрный замочек, и притягивает к себе, заставляя того упасть сверху на свои бёдра. Подставленная подножка делает своё дело, ноги без ведома Кима оказались по бокам Ники, так как если бы он падал прямо, то рисковал оставить старшего без достоинства, заехав туда своим коленом.       — Я… извини, боже, — пытается тут же слезть, но не выходит. Обе чужие руки сейчас находятся на его талии и прижимают к низу.       — Сидеть.       — Что? — растерянно и с бьющимся, как молоток, сердцем, но больше не пытаясь вырваться, а то будет ещё хуже. — Я ведь прошёл проверку, или этого было недостаточно?       — Да, прошёл. Но всё равно не смог меня обмануть. «О чём он? И какого чёрта я сижу на его бёдрах? Это опять его проверки или он… ну, не-е-т. Откуда эти мысли?»       — Не люблю, когда мне врут, а ещё пытаются как-то оскорбить. Это лицемерие, не находишь? Говорил «фу, отстань», а сам наверняка мечтал обо мне ещё с самого начала, — сжимает талию Сону сильнее, заставляя того приоткрыть рот от боли.       — Ай, я не понимаю, — почти пищит младший, хоть и может всё-таки догадываться о чём идёт речь, так как мечтать о нём в целом, что уж скрывать, и правда было ему свойственно. И если кто-то бы назвал это грехом, то Сону бы уже давно горел в аду, ибо в рай с его фантазиями не пускают.       — Твоё старое резюме, я читал его вчера.       Сону вспоминает, что такого там мог найти старший, но не успевает докопаться до сути самостоятельно. Ники прерывает его копания в воспоминаниях.       — Ты написал в пункте «знаменитости, которыми вы восхищаетесь» — меня. «Пиздец, зачем он его вообще читал? — глаза округляются, а бешено стучащее сердце, наоборот, сейчас готово остановиться. Сказать нечего. Разве что: Да, я сохну по тебе ещё с того времени, можешь выебать меня? Раз уж я тут на коленочках».       — Давай хорошим актёром буду я, а ты больше не будешь примерять на себе никакие роли, — снизу вверх говорит старший, заглядывая в провинившиеся и стыдливые глаза. — Разве что…       Берёт в руки камеру, на что Сону получает возможность сбежать прямо сейчас, но не пользуется ей. А был ли уже смысл, когда тебя только что раскусили? Пытаться себя оправдать, стало было, бесполезно. Ким в примечании под пунктом написал то, за что именно любил Ники, и информация там была отнюдь не по типу «я восхищаюсь его игрой, упорством, трудолюбием» — смешно, аж плакать хочется. И чем он думал, когда это писал?       — Я знаю, в какой роли бы у тебя получилось, — старший расплывается в ехидной улыбке, включая запись и кладя сверху камеру на широкую спинку дивана. Тут же притягивая к себе Сону за подбородок и завлекая того в сперва пробный поцелуй.       — Что за? — опять отталкивает от себя, наконец понимая, что это всё значит и к чему ведёт.       — Не обманывай хотя бы самого себя, Сону, ты ведь этого хочешь, — запускает холодную ладонь под тёплую кофту, плавно водя ею по дрожащему телу и прижимая того к себе ещё ближе. — Думаешь, ты просто так оказался лучшим среди всех опытных претендентов?       — А? — пытается переварить сказанное, но отвлекается на горячие губы, что одаривают нежными поцелуями его открытую шею.       — Нужно было уходить домой, когда я тебя отпустил. Но ты сам решил задержаться, пытаясь сделать из меня сенсацию.       — Я бы не выложил это в сеть, — мямлит Сону, держась руками за крепкие плечи старшего и приподнимает голову выше, чтобы Ники было легче его целовать — Ким сдался.       — Тогда мы тоже это снимем, но не дадим миру увидеть. «Он сам себя слышит? — мысли Сону сбиваются, желание продолжить находится на ровне с тем, чтобы это немедленно прекратить, ибо кажется слишком неправильным. Можно перечислять бесконечно, почему это не должно случиться».       — Ты спишь со всеми своими ассистентами? — вопрос прямо в лоб, но который Ники нисколько не трогает.       — Нет, Сону. Предыдущие не прошли проверку, а мне это противно, — продолжает по хозяйски осваивать каждое нетронутое место на тяжело дышащем теле. — Да и дело даже не в этом.       — А в чём?       Ники останавливается, и всё же не убирает руки с мягкой задницы, не понимая, почему именно сейчас на него сыпятся вопросы.       — Думаешь я тот, кто пользуется положением и спит с тем, с кем вздумается? — намного серьёзнее, что ощущается мелкой дрожью от невозможности скрыться от сверлящего напролом взгляда. — Я по-твоему дурак, подвергать себя разрушению своей же карьеры? Если я вижу какого-то симпатичного парня в моём вкусе, что иногда приходит на работу в милых прозрачных очках или задумчиво ходит по офису с холодным кофе в руках, то я не обычный человек как все? Мне не может понравиться обычный парень? Что это за стереотипы такие?       Младший таращится на ярко жестикулирующего Ники. Которому, наверное, как и всем актёрам характерно чётко выражать свои эмоции. Слегка откровенная речь старшего и правда на мгновение заставляет задуматься над тем, что он тоже может быть таким же, как и все люди, способные ощущать симпатию к любому человеку независимо от его положения в обществе. Хоть Сону и выбрал в предмет своего обожания того, чей статус был намного выше любого среднестатистического жителя Кореи, но это всё равно не отменяло тот факт, что и без этой весомой характеристики он бы никогда не посмотрел в сторону Ники.       — Ты… гей? — из всех крутившихся вопросов в голове он задаёт именно этот и немного втягивает шею, жмурясь, будто ожидает немедленной реакции, ведь за подобный вопрос можно было отхватить. Но ведь Нишимура сам выделил слово «парень», а до этого усадил на свои бёдра и гладил талию младшего — явно неспроста.       — Скорее, би. «Значит у него был опыт и с девушками? — не озвучивает свои мысли младший. Верить в происходящее мозг отказывался напрочь, но почему-то именно верить словам Ники он был готов, и что пугало ещё больше. Разве бывает такое в реальной жизни? Очень редко, а почти никогда, но как тогда можно описать эту ситуацию?»       — Я не заставляю тебя это делать, но раз ты всё ещё сидишь здесь, то я спрошу… — прерывает сам себя, чтобы задать главный вопрос, на который можно ответить только одним словом, имея исключительно два варианта ответа. Но не успевает. Младший сокращает и без того небольшое расстояние между ними, решаясь дать ответ в виде многообещающего поцелуя, который не собирается больше прерывать с последующим отталкиванием от себя Ники.       Кажется, никто не успел подумать о последствиях. Разве после секса люди могут просто закрыть глаза на произошедшее между ними и на следующий день, как ни в чём не бывало, продолжить совместную работу? Об отношениях и речи не идёт. Только если Сону теперь будет ассистентом с привилегиями? Сомнительный расклад. Но будущее развитие событий зависело теперь не только от Кима, с этого момента они оба в одной лодке.       Возможно, если бы Сону не сдержался пару минут назад и поцеловал в ответ, то старший бы и не позволил этому случиться. Легкодоступные, да ещё и фанаты — не его конёк. Но как быть, если младший сам оказался не шибко отличающимся от таких? Рвение Кима оставить свою помешанность в секрете Ники всё же оценил, из-за чего привлёк к себе внимание ещё больше. К тому же Сону, сам того не зная, был с недавних пор во внимании. И как повезло, что он никудышный актёр. Или это уже опыт Ники видеть поддельную игру в другом человеке.       — Может, в спальню? — отрывается старший от сладких губ Сону, предлагая куда привычное место занятия сексом.       — Нет, диван широкий, сойдёт, — пришлось бы вставать и куда-то идти, а это требует времени — не подходит, если хочешь Ники прямо здесь и сейчас.       Обеими руками Нишимура подхватывает под ягодицы Сону, дабы принять куда более удобную позу и быть сверху хрупкого тела. Младший оказывается лежащим на спине, а расправленная ладонь Ники водит по внешней стороне бёдер Кима. Оказываясь между разведёнными худыми ногами младшего и наклоняясь к нему ниже, чтобы было удобней целовать.       Ощущения куда острее, чем были в предыдущем опыте Сону, понять это можно, учитывая тот факт, что бабочек в животе он мог ловить и от одних фотографий старшего в нижнем белье, мелькавших в каких-нибудь рекламных журналах.       Терпеть больше невозможно. Мечтать даже о слюнявом и робком поцелуе в реалии с Ники, уже было чем-то безумным. А когда он уже почти твой, а ты его, тогда и требовать от ситуации смеешь куда большего. Сону благодарен, хоть и не озвучивает, что Нишимура берёт всю ответственность на себя, а в принципе, этому нельзя удивляться. Кто окажется пассивом на этом диване было ясно — младший.       Языки сплетаются в слишком откровенном поцелуе, а из-за того, что старший находится запредельно близко, тело к телу, то ощущать трение об уже свой вставший член, становится невыносимо и до боли приятно.       — Приподнимись, — буквально командует, а не просит Ники, стягивая ненужные штаны с младшего и затем оставляя его полностью раздетым.       — Это неловко, — сводит коленки вместе, понимая, что в таком виде только один он. Нишимура прямо напротив, но до сих пор одет.       — Ты так охуенно выглядишь, солнце, — расстёгивая оставшиеся пуговицы на своей рубашке и не переставая глазеть на шикарный вид перед собой. Зауженные джинсы также летят куда-то на пол. — Так тебе менее неловко? «Нет, определённо, — если до этого стеснение можно было оценить на десять из десяти, то теперь это перевалило за сотню. А желание скользнуть глазами ниже по рельефному животу Ники, било через край, и что младший всё-таки позволяет себе сделать».       — Что ты там такого увидел? — с усмешкой спрашивает Нишимура, но не даёт ответу прозвучать, так как подносит два пальца ко рту младшего, на что тот без вопросов берёт их, начиная горячо посасывать. — Умница.       — Ты б-больш…       — Не справишься? Мне остановиться?       — Что ты несёшь, я… ах-х, — протяжный стон срывается с губ Сону, по мере входящего в него одного пальца.       — П-почему в тебе совсем не узко? — удивлённо и непонятно, руша образ невинного и нетронутого мальчика у себя в голове. — У тебя кто-то есть или ты любитель игрушек?       — Я на допросе что-ли? Просто трахни меня уже.       Знать Ники о его сексуальном опыте не обязательно. Парня на данный момент Сону не имел, поэтому совесть была чиста.       — Как скажешь, — довольная улыбка. Слышать такую просьбу от «мистера стеснительности» неожиданно, но что определённо только возбуждает.       Ники медленно входит в уже готовую ко всему дырочку Сону, наблюдая, как тот закатывает глаза и тянется к плечам старшего, чтобы их обхватить. Внутри младшего оказывается всё-таки немного узковато — один палец это никак не член. Нишимура двигается плавно, по крайней мере пока, но от чего уже будоражит всё внутри.       Позволить ощущать себя тем, кого используют — ни в коем случае. Оба получают то, чего хотят. Хоть и Сону ещё не совсем верит в происходящее, а завтра и вовсе может счесть это безумным, до испачканного нижнего белья, сном.       — Боже, это… приятно, — выдавливает младший и закидывает ноги на спину Ники, сжимая внутренней частью бёдер его талию.       — Знаю, малыш.       Медленный темп сменяется на почти что быстрый, заставляя Сону каждый раз протягивать или обрывать громкие стоны, от бьющегося члена по тому самому сладкому месту. Короткие ноготки царапают бледную кожу старшего, и если у того скоро намечается рекламная съёмка с открытым верхом, то, скорее всего, могут возникнуть вопросы. Но сейчас это никого не волнует. Думать о чём-то в моменты подступающего оргазма практически невозможно.       Дыхание сбивается напрочь. Темп Ники задаёт бешенный, но что определённо только обоюдно нравится, и к чему всё равно должно было привести. Рано или поздно становится мало друг друга, и если хочешь дойти до конца — даже не хочешь, а этого требует человеческая природа, то кроме как о продолжении, больше ничего и не смеешь требовать.       — Если бы я знал, что в тебе будет настолько охуенно, то уволил бы того старика ещё раньше, — еле выговаривает старший, вдалбливая уже слегка потное тело Сону в диван, про себя соглашаясь, что эта локация и вправду довольно-таки удобная. Хотя, возможно, дело и не в месте, а в парне, который сейчас находится под тобой и готов жадно выкрикивать твоё имя.       — Старик наскучил? На молоденьких потянуло? — умудряясь с сарказмом задавать вопросы, на каждом слове меняя интонацию от резких толчков, продолжавшихся невидимой волной до самой груди.       И почему они называют сорокалетнего мужчину стариком? Не понятно.       — Откуда ещё есть силы шутить? Язык слишком развязался, не думаешь?       — Тогда займи его чем-нибудь.       Сону приоткрывает рот и слегка высовывает язык, на что не сразу получает ответ. Видок до головокружения шикарен. Сону похож на какого-то милого зверька, но вспомнить на какого именно не удаётся. Старший касается своим же языком того, что напротив и нагло вторгается внутрь, из-за чего поцелуй получается слишком пылким, и приходиться даже пару раз удариться губами об зубы Сону. Всё-таки жёсткие толчки Ники нисколько не ослабил.       Решение сменить позу не выходит спонтанным, старшему хотелось Кима со всех сторон и с любых ракурсов. Переворачивая Сону на колени без его на то ведома, и снова входя почти до упора, наслаждаясь отрывистыми и мелодичными стонами. Ким не противится. Слегка удивлён от неожиданности? Да, не более. Обе ладони старшего с силой сжимают упругую задницу Сону, которая с лёгкостью принимает Ники всего без остатка. Переживать о возможных синяках на ягодицах младшего никто не собирается, ему ей светить не перед кем не придётся. Разве что теперь перед Ники? А этот расклад, кажется, теперь устраивал обоих.       — Я почти… ах-х, — признаётся Сону, но ещё не доходит до пика, утыкаясь лбом в свою же руку, а второй царапая подлокотник вероятно дорогого дивана.       — Ещё немного, малыш, — значительно возвышаясь над дрожащим телом и держа Кима за плечо, делая куда более резкие и глубокие толчки, от чего младший пытается зажать губы, дабы вырывающиеся стоны выходили не такими громкими и смущающими.       Время летит слишком быстро, а вопреки своему пределу, насладиться этим дольше не получается. Младший сто процентов запомнит случившееся надолго, отложив это в отдельной полочке своих воспоминаний. Хоть и мечтать теперь о будущем повторении подобной близости со старшим определённо будет — в этом наглости ему не занимать.       Сону первый пачкает уже много повидавший диван, а затем чувствует наполняющее внутри него жидкое тепло. Отдышка бешеная у обоих. А старший не спешит выходить из обмякшего Сону, только гладя его всё ещё изогнутую спину.       — Это было охуенно, — наконец оставляет младшего пустым и тянется за валявшимися на полу вещами. — В душ?       — Угу, — Сону принимает вертикальное положение, из-за чего замечает повёрнутый объектив камеры прямо на себя. — Она всё это время снимала? — выпячивает глаза от удивления, хватая камеру в руки.       — Кажется, да, — весьма спокойно, будто в порядке вещей снимать секс на камеру.       — Кажется? — Ким возмущается, по привычке отматывая видео сразу на середину. — А, здесь ничего не видно. Только начало, где мы целовались одетые. Ну, и звук записан.       — Тогда не удаляй.       — Что? Ты извращенец? Тем более это рабочая камера.       — Я куплю новую.       — Нет! —серьёзно и без раздумий. — Как минимум можно перекинуть на флешку, но мы не будет этого делать.       Старший чарует своей похотливой улыбкой, но подыгрывать ему в этом было бы себе дороже.       — Ты предлагал душ. И я направляюсь туда, — поднимается с дивана и топает в неизвестном направлении, наверняка осознавая, что его голую задницу сейчас пожирают взглядом.       — Подожди, я не разрешал тебе чувствовать себя как дома, — следует за младшим, будто хозяин этой квартиры не он.       Обговорить то, что есть и будет между ними желательно в скором времени, поскольку недосказанность и отсутствие разъяснений нетипичных для обоих вещей будут только больше вводить в заблуждение. Пусть этот день закончился на прекрасной ноте, но чтобы так оно и продолжалось, для этого нужен разговор и желательно не в душе, а то всем известно, чем он кончится.