Всё видел

      Финалы по баскетболу шли уже почти неделю. Счет бессовестным образом держал болельщиков в подвешенном состоянии: матчи с завидной регулярностью заканчивались каждый раз с небольшим перевесом в разные стороны — то ЦСКА выигрывал, то Зенит. И как-то так сложилось, что ребята из «Кругов на полях» решили зачекиниться в одном из ресторанов славной столицы нашей родины, чтобы посмотреть седьмой матч, а Антон к ним с удовольствием подорвался.       — Серега собирался приехать, будет за мной присматривать, — он уже стоял в прихожей, в полусогнутом состоянии завязывая кроссовки, когда из комнаты неторопливо выплыл Арсений, оценивающе скользя взглядом по одежде парня.       — Чудесно, тогда он тебя домой и довезет, все равно пить не будет, — он посмотрел на Антона с нажимом, намекая более чем прозрачно.       — Я тоже сильно много прям не буду, — Антон посмотрел виновато и, шагнув навстречу, поймал брюнета за талию и ласково клюнул в губы. Арсений тихо заворчал, мягко упираясь в чужую грудь ладонями. — Иди, такси ждет, — поцеловал сам коротко и развернул парня, плавно подталкивая к двери.       Антон ушел. Арсений закрыл за ним дверь и, деловито подтянув домашние просторные штаны, направился обратно в комнату.       В клубе было душно. Хоть лето только начиналось, в Москве почему-то жарило вполне прилично. Когда Антон зашел в ресторан, практически никого из тех, кто сегодня планировал прийти, еще не было. Их столы стояли, зарезервированные, и в зале болтались (и болтали) только Андрей с Зоей, Валера Равдин, Саша Ваш и Игорь Джабраилов, ребята из «Студии Союз». Заметив за четырехместным столом Макара, Антон с детским запалом побежал обнимать друга. Илья смеялся в ухо и обнимал крепко в ответ, и Антона это, как и в юношестве, заряжало бешеным количеством энергии.       Постепенно людей становилось все больше: Андрей пошел встречать Расула, приехал Фил и Азамат, а Дороха, который, как оказалось, был зачинщиком всего этого, остановили сотрудники ДПС и заставили пройти экспертизу на алкоголь. В «Кругах», конечно, поржали и даже мемов наделали из Дениса, который «в трубочку дует», но вынуждены были ждать.       В два часа начался матч, и Азамат записал в чат «кружок» о том, что «матч Дороха не дождался». Антон цеплял что-то с общего стола и наблюдал за тем, как вновь и вновь прибывающие люди записывали в общую беседу Телеграма короткие видеоотчеты с места событий. Он вытянул из кармана телефон и решил тоже снять что-нибудь, в том числе, чтобы уведомить Арсения, чем он занят. «Кружки» не несли особого смысла, и Антон чувствовал себя нелепо, не зная, как закончить очередное послание; но мужественно отправлял каждое в чат, зная, что фанатам будет достаточно и этого — его улыбки и невнятных «вот, мда, вот так вот».       Спустя час наконец приехал Дорох и теперь обнимался со всеми и неизменно записывал короткие «кружки». Антон успел немного наесться и теперь потягивал из стеклянной кружки светлое пиво, наблюдая за той половиной табло со счетом, которую было видно с его места. Приехал Сережа, и всех ожидаемо вынесло с его леопардовой рубашки.       — Ну как ты вообще, — Антон смеялся громко, складываясь пополам от того, насколько это было феерично. — Серег, ну ты, — он откинул челку вбок, распрямляясь и складывая ладони перед грудью, — пиздец просто!       Сережа улыбался тоже, сдерживая смех и в ему характерной манере поднимая уголки бровей, наблюдая за ухахатывающимся Шастом. Зоя не заставила себя ждать и записала свою куда более спокойную реакцию в те же «Круги». Сережа остался доволен произведенным впечатлением.       Закончилась первая половина матча, и почти все решили выйти на улицу: кто-то покурить, кто-то поболтать и рядом постоять, кто-то проветриться и отдохнуть от душного темного зала, кто-то размяться. Антон тоже подумал выползти — записать «кружок» в свой телеграм-канал и Арсению в личку.       — Ну что же, первая половина закончилась, сорок два — сорок четыре, Зенит впереди… — он пригладил кудри и посмотрел куда-то, чувствуя странное удовлетворение этим днем: слепящее глаза мягкое солнце было приятным, он чувствовал себя отлично и проводил время так, как ему хотелось. Он приедет домой, где его ждет любимый человек, примет теплый душ, который разморит его окончательно, и ляжет спать рядом с тем, кто делает его жизнь лучше просто тем, что есть у него.       Антон дописал «кружок» и отправил короткое сообщение Арсению примерно того же содержания, хотя не видел в этом особого смысла — знал, что парень и так просмотрит его «кружок», записанный в канал. Арсений всегда смотрит. Арсению ведь не все равно.       Короткий перерыв закончился, все вновь устремились к экранам. Антон почти сразу огласил счет своим подписчикам и наткнулся на Сережу, разговаривающего с кем-то по телефону. Наверное, со своей девушкой, подумалось Антону, но он усмехнулся серьезности вида Матвиенко и не преминул пошутить об этом в очередном «кружке».       Вторая половина шла тяжелее. Внимание постепенно рассеивалось, ребята болтали между собой, хотя счет должен был держать в напряжении. Как выяснилось ранее, почти все из присутствующих болели за ЦСКА — он и еще кто-то из «Кругов» ходили и опрашивали прибывающих. За Зенит — он прикинул в голове — был разве что Дорохов и кто-то еще…       Так вот, шло туго. Еды на столах поубавилось, кто-то заказал себе кальян, кто-то — пива. Антону принесли алкоголь в классической тяжелой стеклянной поллитровой кружке, и он с удовольствием выдул ее за минут десять. Пиво было хорошее, но, как говорится, сколько водки не бери — все равно два раза бегать. Он попросил повторить.       Через некоторое время Антон чувствовал себя уже на порядок лучше. Он уже легко отвлекался от матча, болтал, хихикал, наблюдая, как Сережа очень упорно вещает в трубку. Через несколько бросков в кольцо Антон обнаружил себя сидящим на коленях у Джабраилова, который тоже был слегка пьяным, но выглядел и соображал многим лучше. На периферии хохотнул Макар, и Антон заметил, как Игорь достал телефон, чтобы записать «кружок» для телеграм-канала. Примерно помня, кто записывал уже «кружки», Антон быстро поймался, что Игорь последний раз что-то отправлял еще в первой половине матча.       — Тебя здесь нет, — он посмотрел искоса на парня, и выглядело это просто ужасно, — потому что когда я здесь сидел, тебя здесь не было, и я… — на фоне хрюкнул Илья, и поддатого Антона с этого размотало, — и я записывал кружок — получается… — он снова посмотрел на Макара, который что-то говорил подошедшему Дороху, и решил завершить короткое странное видеопослание еще более непонятно — лизнул палец и потянулся отправить «кружок». Бебуришвили, вышедший в это время на улицу, на него незамедлительно отреагировал:       — Шаст и… Джабрик… вы записываете «кружки» пьяными, и… мне кажется, что это моветон. Это абсолютно неподобающее поведение, — он будто невзначай затянулся уже подкуренной сигаретой.       Матч закончился. Антон чувствовал себя получившим все от этого воскресного дня. На часах всего четыре часа, и он планировал поехать домой. Сережа уже вышел на улицу, а Антон остался внутри прощаться с ребятами, которые тоже потихоньку собирались расползаться — Матвиенко бы сказал, начинался «рассос» — и пока не понимая, но чувствуя что-то подозрительное, которое в трезвом состоянии было бы очевидно. Что-то он упустил, но пока не мог догнать, что.       На улице было ярко. Слишком ярко для человека, который полтора часа просидел в темном зале и бухал. Нацепив свои темные очки, Антон вышел на улицу и довольно легко нашел Матвиенко — в том числе, благодаря его сегодняшнему прикиду.       — Ты куда сейчас? — на улице явно похолодало, но Шастун не чувствовал этого из-за выпитых литров пива. Очень скоро захочется ссать, пронеслось в сознании.       — Я домой, у моей там… Короче, домой я. Арс просил тебя докинуть, но сорян. Возьми такси, только не заблюй салон, — он оценивающе посмотрел на друга, прикидывая степень его опьянения. Выглядел Антон вполне презентабельно. — Хотя, вроде, ты не особо много выдул.       — Да, я в норме. Окей, удачи там, — они пожали друг другу руки и обнялись, в своей манере зажимая ладони меж собой. Сережа уехал, а Антону ничего не оставалось, кроме как заказать такси и ждать машину. Он все-таки накинул куртку и залез в телефон: записанный «кружок» в телеграм-канал ребят набирал из всех возможных реакций лайков больше, чем остальные кружки. И сюда фанаты добрались, подумалось ему, и это улыбнуло.       Машина была подана быстро — все-таки время вполне рабочее, к тому же центр Москвы. Такси при таких вводных должно было быть до черта.       Их и было. Они стояли в пробке уже минимум полчаса, и Антон, смотря в окно, думал уныло, что это еще только начало. Он понимал в такие моменты Арса — Питер меньше, он уютнее, спокойнее. Тоже много машин, конечно, но даже на Невском в час пик ты не простоишь дольше часа. А тут…       Он уже устал залипать в телефон, когда пробка тронулась. Ехать оставалось недолго — если они снова где-нибудь не встрянут, — и Антон записал «кружок» в свой телеграм-канал, не говоря ничего и просто «отмечаясь», что он в пути. Арс все равно увидит.       Заходя домой, уставший от томительного стояния в пробке и немного разбитый, он вдруг понял, что его напрягало: после того, как в «Круги» было отправлено то странное видео, от Арсения не пришло ни одного сообщения. Он написал, что сел в такси, но не получил даже короткого ответа. Вешая куртку на крючок и снимая наконец солнцезащитные очки, Антон думал, что Арсений пусть и ведет себя иногда как девчонка в ПМС, но на такие вещи обижаться не стал бы. Он ведь знает, что Антон ни с кем и никогда не…       Вышедший из комнаты Арсений отвлек от мысли.        — Привет, — Антон улыбнулся, стягивая с себя кроссовки. Арсений не ответил. — Все в порядке? — он прошел вглубь квартиры и решил первым делом умыться, помыть руки и поссать с дороги. Ответа он снова не получил.       Арсений нашелся в комнате, читающим какую-то бумажную книгу в кровати. Он был еще одетым, не переодевшимся в ночную футболку, и это настораживало. Значит, еще не планировал ложиться спать.       — Как твой день? — Антон поставил телефон на зарядку и забрался под одеяло на свою половину кровати. Арсений молча перелистнул страницу. — Расскажешь, на что обиделся? — парень приподнялся на локте, ложась боком, чтобы мочь смотреть в лицо. Ситуация сюр, нахуй.       — Тебя не Сережа подвозил? Ты долго, — впервые за вечер подал голос Арсений, не отрываясь от книги, будто показывая всем видом, что ему до этого разговора дела особо нет. Однако голос у него был спокойный, будто бы ничего не произошло.       — Нет, Серега к своей поехал, что-то у них там стряслось, — Антон, получив отклик, подполз ближе и, немного выдохнув, лег почти вплотную на спину, касаясь виском прохладной руки партнера на уровне локтя.       — Понятно.       — За что обижаешься? — он шкодливо боднулся, привлекая к себе внимание. Пиво еще плескалось в крови, но состояние Арсения будто отрезвляло немного, подбивая сделать все, но вымолить прощение. В целом, он догадывался о причине его такого настроения.       — Что это за «кружок» был, м? — наконец отложив книгу, мужчина, не меняя позы, склонил голову, разглядывая лицо Антона. Помятый немного, уставший, но в некотором роде отдохнувший. Он любил его, каким бы тот ни был. Хотелось клюнуть ласково в родинку на носу, зарыться в непослушные кудри, поцеловать в губы, потому что они мягкие, как только что пожаренная маршмеллка, обнять поперек живота и ткнуться в плечо. Но он сердится сейчас, он не может спустить ситуацию на тормозах.       — С Игорем? — отнекиваться нет смысла. — Да мы пьяные просто, ты же видел, — Антон смотрит снизу вверх и плывет от того, насколько Арс красивый. Он подмечает даже в таком состоянии — а может, это только способствует? — длинные ресницы, любимый нос-кнопку, тонкие, но вкусные — он знает — губы. Вроде, глаз сегодня выглядит получше — но к врачу все равно надо, сколько ни отпираться. Антон улыбается, рукой нашаривая чужую ладонь и пытаясь прижаться к ней, просто чтобы почувствовать тепло. Но ладонь убирают, не давая касаться.       — С Игорем, — Арсений поджимает губы недовольно и смотрит куда более серьезно. — Что за косые взгляды из-под ресниц, м? — будь он в другом настроении, Антон бы стопроцентно перевел реплику в шутку и даже, наверное, какое-то неприличное русло.       — Да просто сидел так, там иначе никак, — протянул грустно, все еще чувствуя укол за жестоко отдернутую ладонь.       — Это вообще тема отдельная, — отвернулся и сел в кровати прежде, чем слезть вовсе. — Ты понимаешь, как выглядело то, как ты у него на коленях сидел! — он зыркнул на парня и, получив полный тоски взгляд, шикнул, — Выглядело, как будто вы в ближайшие десять минут потрахаетесь, — он переменился в лице, и Антону показалось, что во всем: в позе, во взгляде, в опущенных уголках губ — он видел усталость. — Голодный?       Антона растопило. Он кивнул коротко и молча проводил уходящего Арсения взглядом. Подумать только: он сердится на него, но спросил, хочет ли есть и, видимо, пошел что-то готовить. Ему. На которого обижен.       Он выполз из кровати. На кухне Арсений, видимо, решил не заморачиваться и нарезать бутербродов. На столе лежала доска — Арсений слишком правильный, чтобы резать колбасу прямо на столе — и пустая тарелка, а мужчина стоял у открытого холодильника — еще одна картина маслом — и думал, видимо, с чем будут бутерброды. Достал копченую колбасу и кетчуп. Антон мысленно похвалил выбор.       Мужчина тем временем достал с полки хлеб и поставил кипятиться чайник — Антон любил есть бутерброды со сладким чаем — положил на доску колбасу и взял нож, чтобы ее нарезать. На Антона все еще не обращали ровным счетом никакого внимания, поэтому он, плавно оттолкнувшись плечом от стены, подошел к партнеру сзади и аккуратно, будто боясь спугнуть, положил руки на его бедра, привычным жестом зарываясь длинным носом в темные волосы на затылке. Антону нравилось трогать волосы, целовать их, нюхать — да, он немножко токсикоман, — перебирать руками, сжимать, легонько оттягивать. Ему всегда говорили, что он не романтик, но что это тогда?       — И что ты делаешь? — Арсений был спокоен, не шарахался от него, но своей отрешенностью начинал подбешивать.       — Ничего, просто подумал, что ты невероятный, — Антон даже не врет: посудите сами, какой человек в здравом уме будет заботиться о том, на кого обижен? Или, может, все дело в том, что не сильно-то он и обижается?..       Антон наглеет — прижимается к чужим бедрам и ведет кончиком носа по шее, целует в изгиб плеча, умещая широкие ладони удобнее и устраивая большие пальцы на ямочках над ягодицами. Бесцеремонно выцеловывает плечо, поддевая ворот футболки и залезая своими губами под нее, целуя обнаженную теплую кожу.       — Отстань от меня, пьянь, — Арсений не может оттолкнуть его, потому что единственное, что у него не занято — это его бедра, и если он толкнется ими назад, воспринято это будет более чем однозначно. Антон, кажется, тоже понимает это, и потому злорадно улыбается, прихватывает губами кожу на шее, целует затылок и линию начала роста волос. Он абсолютно точно идентифицирует вдох спереди и ухмыляется своей подлости — он на верном пути!       Однако Арсений откладывает нож и тем самым освобождает руку, чтобы болюче щипнуть сзади стоящего Антона за бедро.       — Говорю, отвали! Я обижен на тебя! Не смей ко мне свои яйца катить после того, как у Игоря на коленках посидел, бессовестный, — и отворачивается, чтобы разложить кусочки колбасы на хлеб. Он выдавливает сверху немного кетчупа на каждый бутерброд и все-таки выползает из-за стола, чтобы помыть доску и нож. Антон хмурится, но понимает краем сознания, что Арсений, скорее всего, ломается.       — Ты же не настолько обижен, эй, — он запоздало думает, что эта фраза звучит отвратительно. Морщится и спешит исправиться. — Прости, Арс, мы правда выпили, и я осознаю сейчас, что поступил дерьмово. Но уже чертова уйма людей посмотрела тот «кружок» и наверняка заскринила все, отрицать бессмысленно.       Арсений вздыхает и выключает воду. Убирает доску и нож на сушилку, поворачивается, опирается бедрами на раковину. Смотрит. Антон смотрит в ответ, и эти полминуты — а может, и меньше — кажутся для него пыткой. В голубых глазах нет осуждения или обиды, но есть толика боли, хотя ее парень замечает не сразу. Арсений умеет смотреть так, что, хоть и смотрит спокойно, ощущаешь сразу, какое ты дерьмо совершил. Мужчина коротко поджимает губы, а потом кивает на стол, где лежат бутерброды.       — Садись ешь, — он отворачивается, чтобы налить парню чай. Добавляет ложку сахара с горкой и, размешивая, ставит рядом с тарелкой. Антон гулко сглатывает и молча садится за стол. Арсений уходит.       На периферии парень слышит, как журчит вода за дверью ванной, и думает, что Арсений пошел умываться и чистить зубы. Хотя времени — он посмотрел на кухонные часы — половина десятого.       Доев бутерброды, Антон споласкивает тарелку и чашку и, поставив их сушиться, идет в ванную. Оттуда как раз выходит Арсений и, не взглянув, уходит в спальню. Антон молча чистит зубы. Думает, чем может исправить свой косяк, но на ум ничего не приходит, и он тупо залипает на струю воды из-под крана. «Разве что следить за своими бухими приколами», — думается ему, но это не удовлетворит Арсения и не даст гарантий, что случай не повторится. Надо просто поспать. Ничего не сделаешь.       — Ты скоро спать? — когда Антон заходит в комнату, Арсений листает ленту новостей.       — Да. Ложимся? — он ставит телефон на зарядку и смотрит на партнера спокойно, но по-другому — иначе, чем когда они были в спальне в предыдущий раз. Простил?..       — Ага, — Антон залезает под одеяло и не трогает парня, но хочется хотя бы переплести пальцы. Он неуверенно трогает кончиками пальцев чужую кисть, натыкается на нее и сам отдергивает руку. Арсений шумно вздыхает и ложится набок, лицом к лицу, смотрит куда-то на плечи, ключицы, шею. Антон же неотрывно смотрит на лицо, любуется высокими скулами, совсем не графским носом, родинками на щеках и глупо улыбается, чувствуя в груди тепло — не обжигающее, а мягкое, обволакивающее и уютное. Арсений вдруг смотрит в глаза, и Антон чувствует рукой его пальцы, протискивающиеся сквозь собственные, вскидывает брови слабо, улыбается — простил.       — Выглядишь, как влюбленная девчонка, — Арсений посмеивается, и Антон не выдерживает, целует в кончик носа.       — И чувствую себя так же, — улыбается, сжимая чужие пальцы в своих.       — Знали бы твои фанатки — на месте б кончились, — не скрываясь, смеется, и сползает ниже, чтобы оказаться на уровне антоновой груди. Прижимается к чужому животу своей грудью, целует суховатыми губами острые угловатые ключицы и цепляет чужие колени своими, протискивает ногу меж ног парня, сплетает их, чтобы сцепиться всеми конечностями. Так лежать жарко, но приятно до одури. И Арсений чувствует животом, что Антону тоже нравится. Он хмурится театрально, смотрит вверх и ловит чужой взгляд, нежную улыбку на пухлых губах, родинку на кончике носа. Арсений заводит их сплетенные руки себе за спину и расцепляет пальцы, прямо намекая, чтобы Антон обнял его за талию. Кладет освободившуюся ладонь на его грудь, поглаживает аккуратно и шкодливо цепляет кончиком указательного пальца напряженный сосок. Антон шумно и коротко втягивает воздух, и это настолько предсказуемо, сколько приятно, и Арсений улыбается, целует рядом и чувствует, как его подтягивают ближе.       — Но не думай, что я забыл эту ситуацию, — Арсений легонько щиплет партнера за бок, утыкаясь лбом в ключицы.       — Не думаю. И еще не думаю, что Игорь это как-то воспринял, не знаю… В каком-то романтическом ключе. Вряд ли, — Антон поглаживает арсову талию, большим пальцем сминая кожу чуть сильнее. Наклоняет голову, чтобы поцеловать темные волосы на макушке, зарыться носом так, чтобы втянуть его природный запах кожи: немного шампуня и немного — дома. Арсений пахнет как дом, и это так размазывает Антона каждый раз, что он чувствует, как сердце словно бьется глубже при той же частоте, будто с бóльшей амплитудой — его всего колбасит от этих толчков.       — Арс?.. — он тычется носом в его висок, привлекая внимание.       — М? — доносится сонное, и Антон думает, что сказанное будет не в тему. Он прикусывает губу и прижимает партнера ближе к себе. Тот тихо ворчит на это, но обнимает рукой в ответ, прижимается скорее грудью, чем бедрами. — Давай не сейчас, я уже сплю…       — Тогда спим, — Антон тихо усмехается и тянется рукой к стене, чтобы выключить бра. Он и не предполагал приставать сейчас, но раз Арсений подумал на это, значит, допускал возможность. Антон улыбнулся, вновь целуя мужчину в макушку и пряча улыбку в его волосах. Утром он обязательно восполнит то, что не успел сегодня.