Погружение.

      Мирон в очередной раз посреди ночи срывается и едет к Славе. Разве что без мигалок и сирены мчится, как скорая помощь. Если быть точнее, даже быстрее, чем любая скорая в России.       Нет, никаких шуток про поводки и ошейники, никто ни под кого не прогибается и не стелется, но после расставания с Сашей у Славы, мягко говоря, поехал чердак. Он снимал странные сторис, записывал какие-то дикие треки, а сейчас вот вообще до жести какой-то докатился. Мирон узнал хату из видео, он там бывал однажды, также, в очередной раз вытаскивал Славика из трипов.       Тот снова в гостях у неизменного поставщика веселья - Джигли. Посредственный рэперок оказался с весьма неплохим выходом, чем и пользовался Слава. Дозы доставались ему почти за даром, так как в своё время хайпанув на Окси, Карелин щедро отсыпал хайпа и своим пацанам. А те, взамен, видимо, решили убить его наркотой.       Мирон и не думал вообще куда-то ехать, ему откровенно не до всей херни, что творит Гнойный, но Рудбой скинул видео, где тот орёт во всю глотку какую-то песню, по нему видно, что обдолбан до состояния овоща, весь то ли облитый чем-то, то ли заблеванный. Он раз пять чуть не вывалился с балкона, пока свешивался с него крича: "Верни моё солнце!", от чего у Федорова что-то где-то так сильно защемило, что он решил снова в это всё влезть.       Ещё тогда, в баре, когда Слава только начал проёбываться с наркотой, Мирон обещал сам себе, что не станет в это ввязываться. А потом Карелин полез в драку за дозу. Точнее, Оксимирон пришёл в семнашку просто отдохнуть, а тут и сам КПСС тоже оказался.       - Здаров, Гнойный. - Мирон похлопывает по плечу парня, сидящего к нему спиной, но тот поворачивается крайне медленно, смотрит будто бы сквозь него, а затем расплывается в такой улыбке, что становится не по себе. - Слава, алё. Земля вызывает Карелина!       - Это великие трипы, потому что вижу в них я лик божий. - Слава улыбается, глаза совершенно пустые, а улыбка такая отвратительная, что Мирон привычно изламывает бровь и уходит подальше, бросив что-то по типу: хуй с тобой, золотая рыбка.       Проходит не больше получаса, когда вдруг слышатся маты, а следом и грохот. Мирон оборачивается на звук и почти выпадает в осадок от картины, которая предстаёт перед всеми присутствующими в баре.       Слава еле стоит на ногах, держит за грудки какого-то парня, рядом валяется перевёрнутый стол и пара разбитых тарелок. На эти же осколки, в итоге, падает два метра недоразумения и едва ни завязывается полноценная драка. Кто-то начал уже снимать это дело на видео, кто-то ржал и отпускал комментарии, а Мирону так стало не по себе от мысли, что далеко не тупой и не стремный Слава вот так бездарно херит себя и свою жизнь.       Мирон вообще-то немного страдает синдромом спасателя, каждый раз забывая, чем это заканчивается по итогу. Он ломанулся с места, оттащил вместе с ещё парой парней этих двух петушков и сел рядом со Славой на корточки.       - Слава, слышишь меня? Слава, блять, тебе домой надо.       - Позвони Саше. Она бросила меня. Позвони Саше, пусть приедет и всё наладится.       Мирон кривится и вздыхает. Обшаривает карманы парня, тот вообще не сопротивляется, но и не говорит номер, не говорит, где телефон, который не обнаружился. Сидит и бормочет только то, что Саша его бросила, оставила одного в пустыне, что-то лепит про какие-то картины. Мирон совершенно не понимал, о чём идёт речь и пытался всё ещё вытянуть хоть какую-то информацию. Увы, Слава на диалог не шёл. - Ну и что, блять, с тобой делать..? - Мирону ни за что бы не дала покоя совесть, если бы он оставил Карелина в таком состоянии, если бы просто свалил, положив свой необрезанный. Чужая жизнь, как в Китае, утопающих спасать запрещено, так как это типа вмешательство в их жизнь. Но тут Россия матушка и всё гораздо сложнее. Ему вовсе не хотелось себе якорь на шею, но судьба распорядилась иначе.       - Ты серьёзно, Миро? - Ваня без особого энтузиазма придерживает шатающегося Славу, пока Федоров вызывает такси. - Ты серьёзно решил притащить его к себе домой?       - Ну что ты предлагаешь? Бросить тут? - Мирон, для удобства, приобнял Карелина за пояс, однако тот постоянно так и норовил рухнуть, но продолжал что-то болтать, иногда даже в рифму, иногда даже треки, один раз даже "Волапюк" проскочил. - Медийный конфликт-это одно, а когда чел убивается до такой степени-это уже другое. Я не хочу стать причиной чьей-то смерти тупо из-за безразличия.       - Мирон, ты снова много на себя взваливаешь. - Ваня только поджимает губы, но, как настоящий друг помогает Мирону доставить Славу в точку "Б", так сказать.       Без лишних церемоний Карелина прям в одежде, по пояс пихают под ледяной душ и держат там, пока он не начинает хоть как-то, более менее, внятно говорить. Возмущается, хлопает огромными глазами, пытаясь понять, что вообще творится. Второе пришествие Оксимирона в своей жизни он явно не ожидал, но отреагировал, на удивление, адекватно. Не отпускал шутки. Сидел только хмурый, мокрый, укутанный в полотенце и пил горячий крепкий чай, постепенно начиная отходить.       - Ну и какого хуя, бро? - Мирон садится на стул напротив и закидывает ногу на ногу, упираясь лодыжкой в колено, подкуривает сигарету, смотрит с любопытством, будто бы без осуждения, с каким-то пониманием.       - Я сам не знаю. - Слава неожиданно становится просто Славой. Не каким-то персонажем басен и сказок, а собой. Отвечает чуть дрожащим голосом, но честно и серьёзно. Мирон, надо признать, в шоке. - Я просто каждый раз нахожу себя в новых местах после дозы. Сейчас вот, к тебе занесло. Каким образом, кстати? - Парень ставит кружку на стол и лезет в карман за телефоном. - Опять проебал, что ли. Вот же блять.       Мирон смотрит на Славу и не видит в нём ничего, кроме сломленности, потерянности и загнанности. Это ж, блять, явный показатель депрессии. Помимо потухшего взгляда, были ещё впалые щеки и глубокие тёмные круги под глазами. Федоров знает, что это следствие пристрастия к наркоте, только какого рода, понять пока трудно, но явно химка.       С того вечера в Мироне проснулась мать Тереза, не иначе. Он пытался вытащить Славу из этого состояния, часто приезжал к нему, даже пытался отправить в терапию, но получал каждый раз пачку хуев в ответ. Нет, Карелин не отталкивал попытки помочь. Он где-то на периферии осознавал, что Мирон прав, что надо остановиться и завязать, но, чёрт возьми, каждый вечер всё повторялось. Иногда Окси его вытаскивал, тащил домой, пихал под холодный душ и приводил в себя. Пару раз у Славы случались глюки и он видел Сашу, из-за чего начинал активно пытаться лезть с объятиями и признаниями в любви.       Мирона это вгоняло в ступор. Он ведь совершенно не знал Славу, как человека. Перед баттлом не попытался узнать его, поняв и переварив лишь то, что лежало на поверхности. Он считал его абсолютно пустым, но всё оказалось гораздо прозаичнее.       Слава романтик, очень тонкая натура и крайне ранимый человек. Он так сильно прятался где-то в панцире из грубости, иронии и долбоебизма, что порой мог и перегибать палку, защищаясь. У Славы внутри была целая вселенная, необъятная и страшно одинокая. Он действительно был грустным клоуном.       И шутки про "танцевать ебучим клоуном за мелкий прайс при пидорасах", уже не кажутся такими глупыми. Прайс хоть и не маленький, но факт остался фактом. Слава подписался на это, когда выпустил тот самый трек, якобы, на заказ Кремлю.       Мирон вдруг видит в нём действительно его. Просто Славу из Хабаровска, сломленного мальчишку, болезненно принимающего всё близко к сердцу, но так сильно маскирующего это за личиной мудака, что все верят. И Мирон верил. Пока не заглянул в глаза напротив, где можно прочесть только крики о помощи.       С того момента, как в ебучих сериалах, всё и началось. Мирон активно названивал Славику, писал, пытался как-то контролировать, связывался с Замаем. Тот разумно решил замять медийные конфликты и прислушался к Мирону.       Только контролировать Славу себе дороже. Он как подросток-бунтарь, всё, что ему запрещают, делает с двойным усердием. Вроде вчера вечером он убеждал Мирона по телефону, что вот всё, он чист, так и будет теперь, что без базару, Оксимирошка, с меня причитается, помимо хайпа еще и милосердия сиротке отсыпал. Снова защищается. Даже убедившись в том, что ему не хотят навредить, а наоборот, пытаются помочь, он продолжает ерепениться и корчить из себя шута. Мирона эта хуйня откровенно подбешивала. Плюсом к тому, Карелин умеет разгоняться от милого мальчика до мудака со скоростью света. Но Мирон привык к юмору, привык к манере общения, привык к самому Славе. Эта мерзкая, липкая и горькая на вкус мыслишка крутится в сознании каждую секунду на репите. Окси гоняет её по кругу, силясь понять, какого ж хера его жизнь постоянно какой-то ебучий сюр.       Даже когда Ваня спросил, мол, какие цели преследует Мирон, спасая Гнойного, он не смог сформулировать ответ. Просто бескорыстно, безвозмездно каждый раз вытаскивает из дерьма. Так подойдет? Совсем нет. Но когда за окном проносится каменный пейзаж ночного Питера, а трубка упорно возвещает о том, что абонент Слава Карелин охуел в край, Федоров совершенно не хочет пытаться договориться со своей кукухой. Это всё вышло куда-то за грань ещё месяц назад, когда Слава всё такой же вгашенный, размазанный и расслабленный, попросил Мирона остаться на ночь, посмотреть фильм какой, типа, мерзко одному, а тот не смог отказать. Ещё тогда надо было сказать что-то вроде: йоу, Славка, ты взрослый дядька, давай, будь здоров, не кашляй, меня империя недостроенная ждет, бывай. А после захлопнуть за собой дверь в квартиру и в жизнь Славы раз и навсегда. Но нет. Мирона иррационально тянет к нему, тянет со страшной силой и это будто стокгольмский синдром, только наоборот. Вроде есть такой. Вроде даже какое-то название у этого имеется. Но это снова не их случай.       Такси плавно тормозит и Мирон вылетает из машины, резво направляясь в нужную сторону. Первый раз он здесь был также по Славину душу почти полгода назад. Федоров застывает, палец замирает около нужной цифры на домофоне. Его резко прошибает осознание того, сколько времени прошло. Что Слава страдает по своей бывшей уже непозволительно долго, что иногда ведь бывали моменты, когда они просто сидели на хате Славы, общались, стебали друг друга и смотрели фильмы. Что Карелин не каждый вечер долбит какую-то хуйню и загоняется уже, видать, от чего-то иного. Мирона снова прошивает насквозь осознание и он резко жмет на нужную цифру. В домофоне слышится упоротый голос то ли Букера, то ли Джигли с протяжным, мерзким "ктоооо?".       - Мирон. - Окси не колеблется, называя свое имя, по ту сторону слышится какая-то возня, треск, а потом все же дверь пищит, оповещая, что она открыта.       Федоров быстро поднимается на четвёртый, широкими шагами достигает нужной двери, которая предсказуемо не заперта, и дёргает её на себя. Делает шаг внутрь и улавливает знакомый запах, который переносит его в далекий Лондон нулевых, в ту хату где-то в пизде Е16 и поджимает губы. В воздухе витает плотный маяк, которым может запросто прибить, алкогольные пары, запах сигарет, какой-то жрачки, с кухни доносится знакомый гнусавый голос, который, не путаясь в словах, но по-тупому растягивая их, зачитывает мироновский текст:       - Скажут: Какой хуёвый флоу - но это в горле ком. На полке Кроули, открытка с котом и Некрономикон. Другие пишут альбомы быстро, я этот выстрадал, Вырвал, вызвал и выдавил, выдрал, высрал и выблевал, Выжрал, вынюхал, выкурил - не говори, что на вы стали Мы с тобой: я похуистом был, но я не пиздобол. - Слава замолкает, ржёт вгашенно, а потом снова начинает зачитывать, но уже не ясно по какой логике, "Йети и дети", плавно переходя на свой всратый кавер "Йети и звери".       Толпа вокруг Славы качается, Букер подкрикивает что-то, Фаллен сидит на подоконнике, дымя сигарету и в своих ебучих тёмных очках, а сам Гнойный уже не выглядит таким несчастным, как на том видео. На секунду Мирона колет ощущение, что он зря приехал спасать того, кому это не требуется. Славе, судя по довольной широкой улыбке, вполне себе хорошо сейчас.       - Ебать ты лампу потер, Славик. - Букер также вгашенно усмехается, подскакивает с места и по- клоунски поклоняется, указывая на освободившийся стул. - Присаживайтесь, ваше Величество!       У Мирона дергается глаз, а Слава не выглядит не только несчастным, но и удивленным, будто знал и вообще, по минутам замерял, через сколько Оксимирон окажется в этой квартире. Даже складывается впечатление, что сейчас кто-то достанет из кармана пару купюр и протянет Гнойному со словами: "Держи, братан, ты выиграл". Но этого не происходит. Не происходит совсем ничего: Светло продолжает дымить, Букер, как встал, так и стоит, Кингста безуспешно пытается подорвать очередной косяк, а Слава лениво улыбается, откинувшись на спинку стула.       Картина маслом, вызывает мерзкое чувство, которое не хочется давить. Хочется съездить по карелинской морде или выкинуть его из окна, или самому сигануть, чтобы этот момент закончился. Слава не выдерживает первым, он поднимается на ноги, немного пошатнувшись обходит Эдика, задевает ногу курящего Вани, ухмыляется, глядя на Мирона и не говоря ни слова протискивается между ним и стеной, покидая комнату. Окси сжимает руки в кулаки и тихо выдохнув, идет следом за Славой, понимая, что на это и был намек.       Карелин вообще выглядит загадочно, как флиртующая дева. Он смотрит искоса, полуприкрыв глаза и улыбается. Сука, просто улыбается, глядя на Мирона.       - Что за хуйня, Слава? - Окси смотрит, задрав голову, в глазах плещется какая-то ярость и невозможно хочется закурить. Они стоят в подъезде, Слава в одной футболке, немного ёжится от прохлады и топчется с ноги на ногу. - Ты мне, блять, ответишь, что за херню ты снова творишь? Ты заебал откровенно, Гнойный. Какого чёрта ты снова упарываешься в дерьмо, хоть чуть ли не клялся вчера, что всё, ты чист? Сказал бы, что планируешь сдохнуть под веществами, ноу проблемс, я бы отъебался. Прошло уже слишком много времени, Машнов, чтобы страдать. Возьми яйца в кулак и сделай хоть что-то, а не говенные стишки под приходом. Сука, как меня раздражает твоё поведение, въебать бы тебе разок. Ты чем страдаешь вообще? Чё у тебя там за траблы новые? Тебя ж давно попустило, я же вижу.       Слава молчит, смотрит всё тем же взглядом, разве что улыбается чуть шире. Делает шаг навстречу, а дальше всё происходит слишком быстро. Мирон даже не успевает сообразить, как так выходит и почему славины руки сжимают его толстовку на боках, а он сам наклоняется, сгибаясь, ухмыляется фирменно, прежде чем коснуться поцелуем чужих губ. Поцелуй не грубый, не требовательный, больше с какой-то мягкостью и без напора, будто Слава дает возможность отступить, если Мирон захочет. А Мирон не то что бы хочет, но это подъезд, а рядом толпа славиных дружков, которые могут запалить такое своеобразное скрепление мирного договора. Он упирается ладонями в грудь Славы и отталкивает его.       - Ну и хули ты тогда ко мне таскаешься? - Гнойный говорит неторопливо, но с пассивной агрессией, какой-то даже заметной обидой в голосе. - Обхаживал меня столько месяцочков, подгончики, заботка, а как за дело, сразу в кусты? Так себе кавалер вы, Мирон Янович.       - Ты долбаёб, Слава. Редкостный уёбок. Просто, блять, поражаюсь, какой ты, сука, конченный. - Мирон устало вздыхает, злобно хватает Славу за локоть и разворачивает того к себе. Смотрит прямо в глаза, своим непробиваемым, уверенным, отчасти злобным взглядом.       - Вызовешь тачку? - Слава, на удивление, вызов не принимает, но руку отдергивает. Смотрит ответно, в гляделки он умеет ещё с детства, так что это его поле. Как и поле экскрементов, вспоминает Мирон то интервью перед баттлом с Рики. Изначально, когда Слава ещё благополучно плавился в самопожирании и самобичевании, действительно чуть не схватил депру и не скатился на самое дно, его немного пугало такое внимание со стороны Мирона. Вот, казалось бы, кушай, Славка, наслаждайся и не обляпайся. Ты же хотел внимание кумира, вот тебе его даже через край. Вообще, такая резко появившаяся забота, ни то какой-то материнский инстинкт у Окси, Карелина чуточку вгонял в ступор, будто даже отталкивал, но в то же время удивлял. То есть, Мирон, вот такой, какой он есть, лакшери, в лоске, прётся к нему на хату, привозит всякую жрачку, откачивает от приходов и гладит по головке, успокаивая.       Это что за вариант вселенной и как он туда загремел, где Окси не игнорит его, не пропускает всё мимо ушей, а напротив, прислушивается, каждый раз кидая ебучий спасательный круг. Слава, конечно, не хотел сторчаться и сдохнуть, он не горел желанием повторить судьбу Сида Вишеса, да и их история с Сашей вряд ли потянет на ту, что была с Нэнси. Да и замочка на шее больше нет, то было по фану и даже очень залетело толпе. Толпе вообще всякое говно залетает, наверное поэтому Слава ещё хоть как-то держится в рейтингах.       Мирон пару раз ночевал у Карелина, спал прилично, отдельно на диване, но внутри что-то грызло. Почему-то Славе покоя не давал такой резкий порыв у Мирона Яновича спасать страждущие, потерянные души. Может очередной приход биполярочки или ещё хуйня какая, но что есть, то есть. И спящий на диване в его собственной квартире Оксимирон, это вообще что-то дикое.       В какой-то момент Славу отпустило, будто разжались тиски где-то в груди и стало легче дышать. Сашин образ перестал так болезненно вспоминаться, она перестала сниться, а под приходом уже не хотелось спрыгнуть с балкона. Даже в текстах перестало сквозить невысказанной вовремя болью. Слава действительно отпустил ситуацию. Отпустил Сашу. Отпустил чувства.       Мужики его никогда не привлекали в плане сексуальном или романтическом, но Мирон не какой-то рандомный мужик с улицы, он не просто мимо проходил и заглянул на огонёк. Он давно и крепко сидит внутри, пробравшись по жилам вместе с кровью куда-то вглубь. Как ебучий осьминог опутывает тентаклями все нутро, заражая собой. И если тогда, даже после баттла, эту болезненную тягу можно было списать на бушующий фанатизм, то сейчас, когда их общение перешло из медиа во что-то близкое, человеческое, настоящее, без образов и желания растоптать, объясняться таким образом стало в разы труднее.       Особенно, когда они едут в такси, молча, соприкасаясь невзначай коленями, а за полчаса до этого, Слава полез с поцелуями и получил не по роже, а не хилый такой отклик. И когда такси останавливается и они всё также молча идут до квартиры Карелина, понимая, что к чему.       Слава не церемонится и как только захлопывается дверь, сразу вжимает Мирона в стену, снова целует, но уже не даёт пространство для отступления. Да никто и не сопротивляется, Федоров отвечает на поцелуй, кладет ладонь на шею, наклоняя к себе, прижимая и прижимаясь в ответ. И это чистое, искрящее безумие.       Первым отстраняется Мирон, часто и шумно дыша, он смотрит на Славу прямо, заглядывая будто в самые тайные уголки души, которые стыдливо были прикрыты потрёпанным брезентом всё это время. Словно ворошит руками внутренности, переворачивая все к хуям.       - Я не пидор, - Слава улыбается, всё ещё сжимая плечо Мирона длинными пальцами.       Мирон посмеивается, проводит ладонью по его шее и тянется к ней губами, целуя прямо под ухом. Отзывчивость чужого тела его поражает, так как с губ Карелина срывается тихий, судорожный выдох. Он из чистого любопытства оставляет цепочку таких поцелуев, а затем прикусывает чуть повыше ключицы, после чего Слава резко отстраняется. Его лицо залито неравномерным румянцем, глаза шальные, улыбка, впрочем, примерно такая же. Он тянет Мирона в спальню и уже там снова целует. С такой страстью и таким пылом, что Окси в прямом смысле сбивает с ног эта решимость.       Этого вечера было вполне достаточно, чтобы всё понять и расставить по местам. Медийный конфликт со временем сошёл на нет и даже глупые Славкины стримы уже не воспринимались, как попытка задеть. Карелин откровенно веселился на камеру, пока за её пределами Мирон тихо ржал от того уровня забавной дурашливости, которую устраивает Гнойный для своих слушателей. Эти комментарии, наверное, просто шедевральны, а оговорки про шлюху действительно невероятны.       Слава просто прыгал от радости, когда Мирон хоть что-то выпустил, разумеется, не мог не ответить. И ответочка искренняя, но они как-то раз, после одного срача на этом фоне, пришли к выводу, что лучше избегать темы творчества, хотя бы в постели. Поэтому, что "Кто убил Марка?", что "Жертва" ими не обсуждаются. Слава чётко высказался, в чём-то прав, чего-то попросту не знает и судит. Но так или иначе, Мирона совершенно не задевает то, что говорит Машнов в образе Гнойного.       Все равно вечером он оказывается в постели Мирона, под боком, и крепко прижимается. Этого обоим вполне достаточно, чтобы просто находиться рядом и не выносить эти отношения за рамки. Образы это к медийке, оно остаётся за пределами квартиры или вешается на крючок, как куртка, со словами "Я дома".