кусай только меня

снова он попадается в поле зрения, пока ошивается рядом со своей гримершей. снова невыносимо злит, до состояния чуть ли не трясучки, ведь оторвать взгляда от аккуратных рук, мелькающих то по локтю, то по запястью с плечами, не выходит. неужели и с ней тоже есть какие-то особенные отношения? абсолютно ненужные мысли кружатся в голове, итэр уже забросил попытки сосредоточиться и развязать наконец несчастные ленты на рукавах. вот наконец они разлепляются, сяо мягкой фигурой исчезает дальше по коридору, и сейчас наверное стоит поблагодарить богов и со спокойной душой отправиться переодевать сценические одежды, но что-то едкое тянет в противоположном направлении от спокойствия. выяснить, вывести, убедиться. в чём? в том, что у него все ещё есть хоть какие-то права, а если понадобится — их себе стребовать. зачем? а чёрт знает, хотя и итэр знает, но не скажет. он успевает спрятать висящий кусок пояса в карман шорт и не глядя подтереть (он уверен) размазанные стрелки на веках, прежде чем рывком толкает дверь чужой гримёрной, знакомой как свои пять пальцев в особенности на диване и столе, и вваливается в комнату, тут же закрывая дверь за собой и оборачиваясь — всё торопливо, чтобы заполнить мельтешащими движениями мгновения попыток успокоиться, но они трескаются и сдуваются одним только безмятежным видом сяо, расплетающим причёску, в груди взрывается колокол ярости. как он смеет строить из себя недотрогу?! надеется, что итэр в силу своей эмоциональности снова сорвётся? — какого черта?! — повисает возмущённое в воздухе, итэр как-то излишне театрально взмахивает рукой и делает шаг навстречу в намерении выместить свой негатив в ударе (везде сквозит фальшь, на деле же он ожидает кардинально другого исхода событий), но слишком радуется, когда замечает движение в зеркале и его руку ловят, затем плечо, и прижимают к той самой двери. удар его собственной макушки о дерево получается болезненным, и немного его дезориентирует, однако одновременно напоминает об изначальной своей позиции недовольного. он взирает на сяо с гневом и внутренне пугается кажущейся искренней серьезности его глаз, будто бы театр вышел из-под контроля, но внешне всё так же изображает праведный гнев. оба молчат, только дышат шумно, ведь так учились иллюстрировать свои бурные эмоции. но через полминуты разум начинает вставать на место, и к итэру возвращается способность соображать, а это очень некстати, так что приходится снова призвать всю свою злость воспоминаниями о событиях пятиминутной давности, и всколыхнуться всем телом, показывая намерения освободиться. — ты идио...! — сяо распознает сигнал мгновенно, приближается, целует резко, тут же почти кусает, чередуя действия, давит снизу вверх, заставляя неприятно скользить спиной по рельефу двери. можно было бы сказать, что момент молчания являлся словно бы договором. "ты снова?" "мы снова." "раздражаешь." "взаимно." а дальше открытая провокация, и резонанс. итэр давит ногтями на ладонь, крепко прижимающую его собственную к двери, захлёбывается в коротких вспышках боли на своих губах, в злости на ситуацию, на сяо, что "такой сякой снова спровоцировал его, такого бедного", на себя за отсутствие разума и нормальной логики в действиях и мыслях, в стыдном, но долгожданном жаре в животе. сознание делится на яростно ликующее от получения того, что планировал, и яростно негодующее из-за неподобающего поведения сяо, издавать звуки смеет только второе. — да ка... к ты см.. еешь?! — возмущается в краткие периоды отсутствия чужих губ на его, и сяо отрывается, исчезает рукой с ладони и вплетается в волосы на затылке, тянет вниз, итэр шипит и ещё более громким надрывным шёпотом негодует. — что творишь, недоумок?! рот снова затыкают поцелуем, не дослушав очередную реплику этого театра двух идиотов, приходится только гневно колотить руками по узкой спине. итэр лишь вскрикивает в чужой рот, когда снова чувствует укус, следом получает наконец возможность говорить, но не успевает, давясь бегущими лавиной мурашками, кажется, даже горло сводит спазмом. сяо в рисунке сумасшедшего творит узоры из мокрых поцелуев на шее итэра, носом тонет в смешении духов и пота после выступления, ощущает, как в шоке замирает тело под ним, но уже через пару секунд изводится громкими выдохами, оставляя его костюм на спине натянутым до предела. у итэра в голове, похоже, не прекращается игра в блинчики по воде, уж слишком большим количеством кругов расходится сознание. он снова болезненно стукается копчиком о дверь, резко выгибаясь из-за сумасшествия в районе шеи, плавится стремительно, благодаря всех богов и одновременно посылая их куда подальше за то, что дали ему в жизни саму суть противоречивости бытия в виде сяо. вены, практически постоянно ощущающие на себе невыносимо приятное давление то губ, то острых зубов, пульсируют сильно, итэр сам весь мелко дрожит, внезапно съезжая с праведной дорожки, спотыкаясь и вылетая из прострации с всё-таки вырвавшимся упрямым стоном. мгновенно отталкивает от себя сяо, но тот сам тут же оказывается в двух шагах, смотрит хищно, поглощая сознание и погружая в тьму их общих желаний. в какой момент ревность и почти ненависть превратилась вот в это? вопрос хороший, итэр хватается за фальшивую необходимость тотчас же узнать ответ, сам выдумав искренность, сам же в неё поверя, а с языка снова улетает привычное, может быть даже вполне правдивое. — ненавижу. и это уже не призыв к действию, не сигнал, это окончание, но всё-таки не точка, а запятая, потому что они всё ещё полные идиоты, а в жизни сяо всё ещё есть как итэр, так и пресловутая гримёрша, и тот это прекрасно понимает. — позже поговорим. конечно, обязательно поговорят. после того, как итэр снова проклянет сяо, пока будет пытаться скрыть следы на шее, и по новой сойдёт с ума от воспоминаний об их прекрасной мизансцене в гримёрной.