Няня

      Его отец носил Ивара так, как обычно носит своего детёныша мама-коала. И это было именно то, что Бьёрн отметил некоторое время назад, но ещё не задавался вопросом о том, почему отец никогда не делал этого раньше. Опять же, он мог точно утверждать, что из-за характера своей работы Рагнар не очень-то хорошо справлялся с ролью отца до рождения Ивара.       В то время его отец, недовольный своей второй женой, предпочитал держаться как можно дальше от дома, насколько это вообще было возможно, даже если это означало, что он не сможет проводить со своими сыновьями столько времени, сколько ему хотелось бы. Но на самом же деле ему казалось чудом то, что Ивар из всех сыновей оказался на первом месте — Бьерн никогда не поймёт этого. В конце концов, он знал Рагнара Лодброка только как любящего отца, безумно влюбленного в своих отпрысков, но все же раньше он больше предпочитал работу. Во всяком случае, он стал проявлять больше отцовской любви уже после рождения Ивара, когда сначала взял отпуск по уходу за ребенком, а затем полностью бросил свою работу, чтобы начать новую жизнь в качестве фермера. После смерти мачехи Бьёрна всё в семье изменилось и теперь его отец был тем типом мужчин, которые носили своих детей, как мамы-коалы. — Ты уверен, что подготовил всё? — Спросил его отец, держа младшего брата Бьёрна на бедре, в то время как маленький мальчик отчаянно цеплялся за его фланелевую рубашку. На плече у отца висела спортивная сумка. — Да, папа, — ответил Бьёрн со вздохом, не сумея скрыть своего раздражения, — ты повторил все инструкции несколько тысяч раз, я всё помню. Подгузники в кладовке, если они когда-нибудь кончатся, то есть ещё в шкафу. Если будет капризничать, то нужно дать ему тёплое молоко. Дневной сон в двенадцать. Что в этом сложного, папа? Он всего-лишь ребёнок и я очень сомневаюсь, что он может ограбить банк, если я повернусь к нему спиной на две минуты.       Однако Рагнар лишь вскинул бровь и посмотрел на него с таким выражением лица, словно Ивар действительно был способен сделать что-то подобное. — Его плюшевая акула… — Я знаю, папа, знаю, — простонал Бьёрн и протянул руки к отцу, который всё не решался отдать ему ребёнка. Но вскоре, с самым страдальческим вздохом и лицом, Рагнар всё же поцеловал Ивара в голову и снял его с себя, чтобы передать его старшему брату. Бьёрн был старше его на восемнадцать лет и хотя отец вел себя так, как будто это был конец света, он считал, что вполне способен присматривать за гремлином* в течение двух дней самостоятельно. При острой необходимости он всегда может позвать маму на помощь — если Ивар действительно ограбит банк во время сна. — Хорошо, — сказал наконец Рагнар, и Бьёрн только сейчас понял, насколько трудно было его отцу оставить Ивара. В конце концов, он был неразлучен с ребёнком с тех самых пор, как тот родился почти год назад. Так что Бьёрн был точно уверен, что Рагнар бы точно остался дома, если бы Хвитсерк и Уббе не нуждались в нём прямо сейчас. — Я надеюсь, что вернусь завтра к обеду. Если что-нибудь случится… — Пап, правда, — вздохнул Бьёрн. — Сигурд с мамой, вероятно он уже прекрасно проводит с ней время. Мы с Иваром просто потусуемся немного. Мне все равно нужно закончить с учебой, так что это будут хорошие скучные выходные у нас обоих. Ты заберёшь младших и скоро вернёшься домой. Не спеши, отдохни там, поешь и убедись, что доберёшься туда и обратно в целости и сохранности, это главное. А теперь перестань быть королём драмы и иди. — Хорошо, — вздохнул Рагнар и сжал плечо Бьёрна, взъерошив ему волосы. — Ты прав. Я пойду.       И хотя он сказал это, Бьёрн всё же мог сказать, что отцу потребовалось немало усилий, чтобы развернуться и выйти за пределы дома без своего ребёнка. Ивар посмотрел вслед отцу, и как только Рагнар закрыл за собой дверь, Бьёрн заметил, что его нижняя губа дрожит даже с пустышкой во рту. Это был вопрос нескольких секунд, пока не начались водопроводные работы. Он знал, что должен действовать быстро и поэтому, отвернувшись от входной двери и войдя в гостиную, Бьёрн быстро схватил с дивана плюшевую акулу Ивара и покачал ею перед его лицом. Переключив его внимание с отца, выходящего сейчас из дома, на мягкую игрушку, Бьёрн посчитал себя спасённым на данный момент. Ивар хоть и был больным ребёнком, но обеспечить потоп мог в любое время. — Так, — протянул Бьёрн, глядя на своего младшего брата. Краем уха он услышал как от дома отъехала отцовская машина. Теперь он действительно остался с ребенком совсем один. Замечательно. Не то чтобы он не любил своего младшего брата, нет, просто роль няни для маленького дьявола ему не очень-то нравилась. — Сейчас ты немного поиграешь со своей акулой, а я вернусь к учебе.       Однако в тот момент, когда он подошел к «детской тюрьме» в углу просторной гостиной, Ивар начал извиваться в его руках. Но стараясь не обращать на это внимания, Бьёрн всё же посадил малыша рядом с плюшевой акулой, запустив тем самым работу сирены. И если к этому он всегда был готов, то громкость и сила, с которой кричал младший брат, поразила его. — Что такое? — Спросил он у плачущего малыша так, будто Ивар мог дать ему точный ответ. — У тебя есть всё, что тебе нужно, разве нет? Тут есть твоя акула, кормили тебя недавно, подгузник тоже чистый. — Но в ответ Ивар лишь поднял к нему свои крошечные ручки и сделал хватательные движения.       Со стоном Бьёрн наклонился и поднял брата на руки. Плач моментально прекратился. — О, нет, мы не будем играть в эту игру, Ивар. Я не папа, я не буду носить тебя на себе все время. Если ты так хочешь кричать во всё горло вместо того, чтобы играть со своими игрушками, тогда добро пожаловать.       И с этими словами он снова положил ребёнка обратно и отвернулся от него, несмотря на возобновившийся водопад. Приняв наконец для себя решение, он сел на диван, схватил ноутбук и начал свою работу, намертво игнорируя маленького кричащего монстра. Не стоит даже говорить, что удавалось ему это всего минут пять, пока хныканье Ивара стало просто невозможно терпеть. В конце концов ему пришлось сдаться и встать со своего места для того, чтобы вернуться к своему плачущему брату и снова поднять его. — Хорошо, ты победил. Пока. Но больше так не делай.       Однако чуть позже, в тот же день, Ивар снова победил его. Бьёрн уложил его спать в сказанное отцом время, но малыш успокоился и задремал только когда он лёг рядом с ним.       Вскоре Бьёрн начал понимать, что Ивар каким-то образом уже стал хозяином дома и, что более важно, он стал хозяином и самого Бьёрна. Так же ему стало очевидно после того, как он проснулся от дневного сна и застал брата с таким взглядом, словно Бьёрн был восьмым чудом света, что он точно не будет учиться в этот день. Ну или до тех пор, пока отец не вернется из лагеря домой с Уббе и Хвитсерком. Мысленно он проклинал всех Богов, которых мог помнить, только за то, что Уббе сломал руку и теперь был вынужден ехать домой. Какая-то крохотная часть его мозга даже задавалась вопросом, сделал ли брат это нарочно или нет. Насколько он помнил, Уббе с самого начала не хотел туда ехать.       А что касается Хвитсерка, то он всегда делал именно то, что делал Уббе, следуя за ним, как маленький утёнок. Куда бы ни пошел Уббе — Хвитсерк всегда шёл за ним, предсказуемо и надежно, как маленькая тень. Но вот его третий брат, Сигурд, казался более независимым. У него определенно уже был свой ум; хоть ему и было всего три года, но он уже знал чего хочет и его никогда не беспокоило, что ему придется играть одному. Единственное время, когда он начинал шуметь, так это если Ивар начинал возиться со всеми игрушками до которых мог дотянуться. Его-то не заботило, чьи это были игрушки — его или Сигурда.       Он не мог отрицать, что его младший брат был милым, когда лежал на животе и глядел на своего старшего брата с благоговением в круглых голубых глазах, а пучок темных волос беспорядочно облеплял его довольно круглую голову. Но очаровательное лицо было не чем иным, как хитрым фасадом, и Бьёрну казалось, что он был единственным, кто замечал это. Тем не менее, он не мог смотреть на него без воспоминаний о той страшной ночи, когда Ивар появился на свет.       Ивар родился слишком рано. Почти на два месяца раньше срока. Аслауг, его мачеха, тогда была дома совсем одна. На протяжении всей беременности она постоянно жаловалась на плохое самочувствие — он хорошо помнил, как она часто говорила об этом, но в тот день он был слишком занят ненавистью к ней, чтобы воспринимать всерьёз её слова. Отец тогда был на работе, а Уббе, Хвицерк и Сигурд в школе и детском саду. Он вспомнил, что Аслауг обратилась к его матери, первой жене Рагнара, с просьбой забрать мальчиков, потому что её самочувствие к вечеру только ухудшилось.       Тогда они ещё не знали, что Аслауг уже была обречена во время этого звонка. Лагерта была очень обеспокоена тем, что Аслауг невнятно произнесла последние слова, а потому схватила его — Бьёрна — и потащила с собой к машине. От Хедебю до Каттегата было всего несколько минут езды, но в тот день это было слишком долго. Когда они приехали, Аслауг уже истекала кровью на полу спальни, а телефон в ее руке был зажат таким образом, словно она пыталась вызвать скорую помощь.       Ивар, его младший брат, лежал в луже материнской крови, едва дыша. Это был сущий кошмар.       Ивар выжил, но Аслауг умерла. Преэклампсия и, кроме того, синдром HELLP**. Именно это стало причиной её смерти. Ивар был её четвертым ребенком и никто не воспринимал её так серьезно, когда она жаловалась на тошноту или головокружение, на сильные головные боли или опухшие ноги. И теперь все, включая самого Бьёрна и его мать, жалели, что не следили за ней как следует. В тот день они чуть было не потеряли и Ивара. К счастью, его младший брат выжил, но он никогда не будет жить здоровой, незамысловатой жизнью. Он никогда не сможет ходить без посторонней помощи и, в некотором роде, всегда будет зависеть от своей семьи. «По крайней мере, — подумал Бьёрн, нежно поглаживая маленькую головку Ивара, — он, кажется, развивается так, как должен, хотя и немного медленнее, чем другие дети в его возрасте.»       Однако мирный момент длился недолго, так как Ивар внезапно скривился и снова заплакал, словно назло ему.       Кормить Ивара было всё равно что кормить льва. Когда этим занимался отец, со стороны всё выглядело вполне легко, но вот теперь Бьёрн понимал, что кормить это дьявольское отродье было совсем не просто. Он как будто специально усложнял Бьёрну задачу, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую именно в тот момент, когда к его рту приближалась ложка с едой. В итоге к концу обеда на лице и слюнявчике Ивара еды было больше, чем в его желудке. Но выглядел он вполне довольным тем, что снова смог заставить своего старшего брата ходить по струнке. Он действительно был кошмаром. — Хорошо, — вздохнул Бьёрн, — ты победил, Вельзевул***, а теперь мне нужно тебя переодеть и, судя по запаху, ещё и подгузник сменить. Замечательно. Ты точно делаешь это нарочно.       Будучи намного старше всех своих младших братьев, Бьёрн обзавёлся большим опытом и ноу-хау, когда дело доходило до смены подгузников. Ему приходилось менять их всем своим братьям. Поэтому он всегда знал чего следует ожидать и какая опасность может ждать его впереди, а потому снимал с Ивара комбинезон максимально осторожно. Во время всей этой «процедуры», мелкий снова доказал, что имеет лёгкие оперного певца.       В какой-то момент его взгляд задержался на крошечных ножках Ивара. Они выглядели настолько хрупкими и худыми, что совсем не подходили к остальной части его тела. Осторожно подняв руку, Бьёрн легонько пощекотал его стопы и, каким-то чудом, Ивар сразу перестал кричать, смотря на брата во все глаза. Вот только мир не смог длиться больше нескольких секунд — замешательство Ивара вскоре прошло и он, видимо решив, что старший брат пытается его убить, снова завизжал. Один плюс — маленький монстр не мог пнуть его ногами, когда Бьёрн мыл его и менял подгузник, хотя это не отменяло того факта, насколько несчастным он был во время всего процесса.       По какой-то непонятной причине, даже после удачной смены подгузника и одежды Ивара, Бьёрн всё ещё ощущал себя плохим старшим братом. Он не мог припомнить, чтобы кто-то из других его братьев так сильно кричал и плакал, когда он к ним прикасался или помогал с чем-то. Казалось, что Ивар откровенно ненавидел его или он просто понял, что отец не вернётся в ближайшие часы и что он буквально застрял со своим огромным братом один на один. — Что ты кричишь, гном садовый? — Бьёрн застонал. — Ты поел, переоделся, выспался. Что ты хочешь?       И что ожидаемо, Ивар не сказал ему, чего он хочет. Он просто продолжил плакать, заставляя Бьёрна терять остатки своего терпения. — Ладно, мы пойдём гулять, только успокойся, — пробормотал он и снова поднял брата на руки. Ивару, видимо, тоже не понравилось как брат его взял, но Бьёрн проигнорировал его крики и вернулся за коляской.       По-видимому, он изначально сделал всё неправильно. Потому что в тот момент, когда он собирался посадить Ивара в коляску, он завизжал так, словно его опустили в кипящую воду. К большому счастью Бьёрна, у них не было соседей, которые могли бы стать свидетелями всего этого и вызвать полицию. — В чём проблема? — Бьёрн снова обречённо застонал, перекладывая Ивара на руки и прижимая его ближе к своей груди. Концерт тут же прекратился и брат взглянул на него влажными глазами.       В голове у него внезапно щёлкнуло, когда он вспомнил как отец носит маленького монстра. — Да, ладно, — вздохнул он и переложил Ивара так, чтобы тот сидел у него на бедре. Плач снова возобновился. Когда он беспомощно огляделся, его взгляд коснулся тёмно-синей «обертки», которую отец одевал миллион раз под тихое хихиканье самого Бьёрна. Насколько это могло быть сложно? Оказалось почти невыполнимо. Ему потребовалось целых два урока на платформе YouTube, чтобы понять как это нужно носить. Во время просмотра его сопровождал плач Ивара.       Это казалось чудом, что Ивар действительно перестал кричать и довольно загугукал, когда оказался завёрнут в эту странную штуку и был прижат к тёплой груди старшего брата. — Никакой коляски, я тебя понял.       И когда он наконец-то покинул дом, Ивар тихо заворковал и посмотрел на него так, словно это он повесил на небо Луну и все звезды. — Да-да, теперь ты можешь перестать скромничать. Я-то вижу твои рога.       Солнце было ярким и тёплым, пока Бьёрн шёл по улице со своим маленьким подопечным. У него не было какой-либо цели, он не знал куда бы хотел пойти с маленьким монстром, прикреплённым к его груди, но прежде чем он этот понял, Бьёрн оказался на главной улице Каттегата. Сейчас он был окружён множеством магазинов, пекарнями и кофейнями, людьми, сидящими на послеполуденном солнце, болтающими, читающими или пьющими кофе. Один он был напряжён, таская своего брата как коала. Ивар, однако, был совершенно доволен сложившейся ситуацией. И когда Бьёрн посмотрел вниз, он просто сосал соску и смотрел на него в ответ своими совиными глазами так, словно старший брат внезапно стал всем его миром. Тогда-то его взгляд и зацепился за вывеску какого-то зоомагазина, и он вспомнил, что Уббе уже очень давно мечтал о кролике. Так что Бьёрн посчитал это судьбой. — Пойдём посмотрит на милых животных, хм? Как думаешь? — Он конечно не получил ответа, как и всегда, но ему почему-то было просто необходимо поговорить с Иваром сейчас. Возможно так брат быстрее привыкнет к его голосу и перестанет постоянно плакать. На этой ноте он без особых колебаний подошёл к зоомагазину и прошёл через автоматические двери. Внутри магазина было намного прохладнее, чем за его пределами и Бьёрн довольно вздохнул. Пахло сухим кормом, а в клетках шумели грызуны и щебетали птички.       Он довольно быстро нашёл нужную ему клетку, которая находилась рядом с морскими свинками, подошёл к ней и некоторое время просто стоял, глядя на маленькие пушистые комочки. — Знаешь, — сказал он Ивару, — если я куплю Уббе кролика, мне также нужно будет купить его и Хвитсерку. Если кролик появится у Хвитсерка, я должен буду купить его и Сигурду. И если я куплю кролика ему, то надо купить и тебе, верно? Я как бы не против покупки четырёх кроликов, но думаю наш папа это не оценит, как ты думаешь? — Я думаю, что ты всегда можешь купить двух кроликов, — женский голос привлёк его внимание и когда Бьёрн повернулся лицом к этому человеку, он столкнулся с бывшей одноклассницей. Гуннхильда улыбалась ему в ответ, одетая в ярко-зелёный фартук и бейджик с именем, а её длинные светлые волосы красиво обрамляли лицо так, что почти заставляли Бьёрна забыть, как говорить. Гуннхильда всегда оказывала на него такое влияние в далёком прошлом. — Я не думаю, что давать крошечных животных своим младшим братьям, разумно. Но, если я правильно всё помню, Хвитсерк и Уббе уже достаточно взрослые, чтобы держать дома кроликов. Но мне кажется, что у этого малыша другие планы.       Она указала на Ивара, благодаря чему Бьёрн внезапно вспомнил о присутствии своего младшего брата. К его щекам прилил жар, голова, казалось, была окутана огнём. Однако проследив за пальцем Гуннхильды, он понял, что внимание Ивара было приковано вовсе не к нему. Маленький монстр каким-то чудом высвободил одну руку и теперь отчаянно указывал на морских свинок. — Понятно, — фыркнул Бьёрн, — ты нашёл своё духовное животное. — Духовное животное? — Гуннхильда посмеялась. — Да, они оба похожи на крошечные мясные картофелины, которые кричат на более крупных существ, если их еда им не нравится. — Ну, если ты хочешь приобрести одного из них, чтобы они могли лучше познакомиться, я могла бы помочь, но знай, возможно они образуют союз. — И не успел он опомниться, как Гуннхильда подошла к клетке, открыла её и достала оттуда одну из самых больших морских свинок, чтобы поднести её поближе к Ивару. Его брат словно попал под гипноз. Это был первый раз, когда Бьёрн слышал как брат визжит от восторга, даже выплюнув соску.       Он не смог сдержать улыбку, расплывшуюся на его лице от этого звука. Ивар редко так смеялся и визжал, за исключением тех случаев, когда кто-то из братьев пытался заставить его это делать. Он не был самым счастливым ребенком — таким был, вроде как, Хвитсерк, которого Бьёрн никогда не видел плачущим. Ивар же всегда испытывал боль и дискомфорт в ногах. Так что, это можно считать маленькими победами, и Бьёрн должен был позволить Ивару гладить и обнимать морскую свинку столько, сколько малышу хотелось. Брат был просто в восторге, когда Бьёрн направил его маленькие ручки к животу свинки и показал как правильно нужно гладить. В конце концов, он не мог сказать точно, сколько времени они провели в магазине, но ушёл он оттуда с двумя кроликами для Уббе и Хвитсерка, одним обещанием купить Ивару морскую свинку, когда он немного подрастёт, и с номером телефона Гуннхильды в заднем кармане джинсов.

***

      После целого дня, проведённого с Иваром, Бьёрн ожидал, что вечерняя рутина окажется такой же утомительной, но к его величайшему удивлению, это было совсем не так. Ивар, накричавшийся и уставший за весь день, позволил Бьёрну без проблем накормить его, искупать его без лишней суеты, переодеть и уложить в кровать. И, казалось, именно тогда Бьёрн должен был понять, что самое ужасное ещё только впереди.       Перед сном он успел только мельком поговорить с отцом по телефону. К тому времени Рагнар уже приехал в лагерь, где были Хвитсерк и Уббе, и планировал завтра, сразу после завтрака, возвращаться с ними домой. Его голос звучал очень измученно и потому Бьёрн решил избавить отца от лишнего волнения перед сном, сказав что с Иваром всё прекрасно.       В ту ночь Бьёрн спал в отцовской постели, поскольку кровати его братьев были слишком малы для него. Заснул он довольно быстро и проспал бы до самого утра как убитый, если бы его не разбудил жалобный вопль Ивара около часа ночи. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить что к чему, когда из радионяни снова послышался детский крик. Затем, уже смирившись со своей участью, он наконец сумел встать и помолиться каждому Богу, чтобы ему не пришлось снова менять подгузник Ивару. Так он спустился в детскую комнату и зашёл внутрь. Ивар сидел в своей маленькой кроватке, держась за прутья, словно какой-то преступник, пока огромные капли слёз стекали по его пухлым, красным щекам. Он выглядел настолько несчастным, что Бьёрн быстро понял, что причина его плача заключалась не в голоде и точно не в грязном подгузнике. Увидев старшего брата, Ивар только сильнее расплакался и потянул к нему свои крошечные ручки, хватаясь за его штанину. Бьёрн поднял его на руки, надеясь что так он быстрее успокоится. — Да ты горячий, — тихо пробормотал он после того, как коснулся кожи младшего брата, — ты ведь не собрался опять болеть?       Он не знал что будет делать, если Ивар всё же заболеет. Он даже не думал об этом, когда говорил со своим отцом, хотя в их семье все прекрасно знали, что Ивар болел очень часто. Бьёрн быстро пошёл искать термометр и нашёл его в одном из многочисленных ящиков пеленального столика. К счастью, лихорадки у него не было и дышал он хорошо, без хрипов. Но когда он переложил его на руках, Ивар снова заплакал, и звучал его плачь так, как будто ему было больно. Не зная, что ещё он может сделать, Бьёрн вернулся в спальню отца, взял с тумбочки телефон и набрал номер матери.       Как и всегда, Лагерта взяла трубку довольно быстро, вполне возможно, она ещё даже не ложилась. Поэтому он не чувствовал себя виноватым, звоня ей. Последнее, что бы он хотел сделать — это потревожить отца. — Бьёрн? — Спросила она обеспокоенно. — Всё в порядке? — Да, — ответил он сквозь хныканье Ивара, — просто… я думаю у Ивара случился приступ. Я не знаю, как мне его успокоить. — Хотела бы я тебе сказать, — Бьёрн почувствовал провал, услышав эти слова. Он надеялся, что она знает ответ, что она сможет ему помочь выбраться из этого положения, но похоже это было лишь наивное мышление маленького мальчика, смотрящего на родителей в поисках совета. — Твой отец, когда Ивару становится плохо, всегда берёт его с собой в постель. Тепло помогает справиться с болью, но не используй грелки — они слишком горячие для него. Просто держи его рядом с собой. Ты всё равно ничего не можешь сделать с его болью. — Просто потрясающе, — вздохнул Бьёрн и начал качать Ивара так осторожно, как только мог, — как прошёл твой день вместе с Сигурдом? — Он просто ангел, — проворковала Лагерта, — мы почти весь день провели на детской площадке. — Замечательно, мне определённо досталось самое простое, да? — Бьёрн усмехнулся. Теперь для него было непонятно, почему отец не мог оставить Ивара с Лагертой, более опытным человеком? Хотя… Когда мать Бьёрна была рядом, малыш казался более неспокойным. — Хорошо, хорошо. Сейчас я попытаюсь его уложить. Тебе бы тоже не помешало отдохнуть, мам. — Конечно, мамочка, — фыркнула Лагерта и мгновение спустя Бьёрн снова остался один с плачущим ребёнком. Когда он посмотрел на Ивара сверху вниз, мысль о том, чтобы спать рядом с ним, сильно напугала мужчину. Малыш был таким крошечным и хрупким, что если он перевернётся во сне и раздавит его своим весом? Риск был слишком большим, но что ему ещё оставалось делать? Пойти с ним гулять? Ночью на улице было слишком холодно для маленького Ивара, а в его нынешнем состоянии это только усилит его боль. Так что Бьёрну оставалось только смириться с бессонной ночью и устроиться в постели поудобнее. Он положил Ивара себе на грудь и натянул сильнее одеяло, укрыв им и себя и малыша. Он действительно надеялся, что его тепло поможет брату уснуть. Всё было так, как сказала ему мать — он ничего не может сделать для Ивара. Всё что ему оставалось — это гладить его по спине и прижимать к себе, надеясь что его боль утихнет.       Утром его разбудило щебетание птиц за окном спальни. Растерявшись, Бьёрн сначала тупо уставился в потолок комнаты. Прошло секунд пять, прежде чем он окончательно вспомнил всё произошедшее. Ужас заполнил его тело. Ивар.       Он отбросил одеяло, уже ожидая увидеть своего брата раздавленным рядом с ним или лежащим на полу рядом с кроватью, но неожиданно обнаружил, что малыш всё ещё крепко спит у него на груди.       Он едва не рассмеялся при виде этого зрелища, но приглушил звук, так как не хотел портить момент. Вместо этого он снова откинулся назад и стал осторожно поглаживать спину Ивара, наслаждаясь мгновением тишины и покоя. Наблюдая за посапывающим малышом, Бьёрн думал о том, каким станет Ивар, когда вырастет. Даже не смотря на то, что он был маленьким монстром, Бьёрн любил его до глубины души и очень хотел, чтобы они были также близки, когда брат станет взрослым. Он надеялся, что все его младшие братья будут близки, когда вырастут. А потом он подумал о том, что ему будет уже тридцать шесть лет, когда Ивару исполнится только восемнадцать. Хватит ли ему терпения справиться с маленьким монстром?       Однако, прямо сейчас, он прижимал Ивара к себе и чувствовал только удовлетворение от осознания того, что ему удалось помочь маленькому брату справиться с болью и дать хоть какое-то облегчение от неё на несколько драгоценных часов.