Вижу я, как мимо мчится мир
Приветствуют нас Солнце и Луна
А на лице закатные лучи желают «сладких снов»
Юджи прижался щекой к кожаной поверхности сидения, позволяя своему взгляду остановиться на Годжо, танцуя по его фигуре и всё глубже погружаясь в омут абсолютной влюбленности, в котором он оказался. Он тонет в ней, в своей любви к Годжо, к человеку, который никогда не прекращает сбивать его с ног, в прямом, или же в переносном смысле. Нет ничего большего, чего Юджи мог бы желать, вместо того чтобы разделить с ним всю свою жизнь, продолжать вот так же смеяться и шутить вместе, проживать совместные моменты, которые значат для него намного больше, чем кто-либо мог вообразить, и наслаждаться любыми, даже самыми простыми, его прикосновениями. Даже в самые непростые моменты их жизни, когда Юджи не мог оставаться тем солнечным лучиком, каким обычно бывает, или же когда сам Годжо не был в своём привычном ликующем беззаботном настроении, они всё ещё были рядом, чтобы излить свои души и поддержать друг друга, а иногда и просто посидеть в комфортном молчании, пока тучи над ними не исчезали, или один из них не вбрасывал глупую шутку ни с того ни с сего, заставляя другого забыть о печали. Буквально всё, что связывало его с Годжо, было безмерно важным для Юджи.Если б мы только остались в этом раю
Ты бы поразился тому, что могу я тебе показать
Ощущал ли ты себя настолько живым, как сейчас
Громче музыку, ниже окна, закатный драйв
То, что происходит между ними не было той любовью, которая заставляет тебя заикаться на каждом слове, или же спотыкаться на ровном месте всякий раз, когда возлюбленный улыбается или машет тебе рукой. Всё это не было той любовью, которую ты впервые испытываешь к своему ближайшему другу в тринадцать лет, или любовью, мысль о которой постоянно отталкиваешь и запираешь в дальнем уголке своего сознания, говоря себе, что из этого ничего хорошего не выйдет. Юджи никогда не приходилось избегать Сатору из-за страха, что тот узнает о его чувствах, ему никогда не приходилось скрывать, кем он является, и подавлять свои эмоции, ведь только с ним он мог быть самим собой. Только перед ним он мог предстать тем самым, кристально честным Итадори Юджи, который был так страстно и безоговорочно влюблен в Годжо Сатору. Его любовь к нему являлась бесконечной и неоспоримой истиной.Лучи заката в эту ночь
Зажигают искры в глазах твоих
Будто они созданы, чтобы сиять
Вечернее солнце уже успело украсить небо прекрасными оранжевыми и розовыми красками, такими тёплыми, яркими и успокаивающими, расстелив полотно из облаков, едва Юджи на мгновение отвернулся от окна. Улыбка озарила его губы, когда он заметил сверкающие темно-синие волны, облизывающие золотой песок на берегу пляжа. Его медово-карие радужки снова нашли взглядом Годжо, но он пока не хотел разрушать эту ненавязчивую тишину между ними. Тёплое сияние заката поцеловало черты его лица, лаская его идеальным золотым светом. Образ Сатору рядом с ним, хаотично отброшенные на его фигуру свет и тени, и самый великолепный лазурный взгляд, встречающийся с его собственным, когда довольная улыбка скользнула по губам мужчины, стал еще одним моментом, который он хотел бы навсегда запомнить и лелеять в своем сознании вечно. Годжо был совершенен, во всех возможных смыслах, и тот факт, что он выбрал именно этот день и этот момент, чтобы быть здесь рядом с Юджи, почти вызывал слезы у него на глазах.Вижу я, как мимо мчится мир
Приветствуют нас Солнце и Луна
И хочется заплакать от красоты, ведь на твоём лице закатные лучи
— Надеюсь, тебе нравится пляж, Юджи, — усмехается Сатору, бросив на него кокетливый взгляд из-под пышных ресниц. Итадори улыбнулся ему в ответ, дразняще закатив глаза, ведь Годжо прекрасно знал, что Юджи полюбил пляж ещё с того момента, когда они впервые встретились. — Пляж в декабре? — интересуется Юджи, и как только они припарковались, он счастливо выпорхнул из машины со звонким смехом. Он не был на пляже уже довольно давно, соскучившись по привкусу соленой воды на языке, и ощущению морозного зимнего воздуха, с удовлетворенным урчанием глубоко вдыхая и выдыхая. Годжо захлопнул дверь следом и запер машину, прежде чем опереться предплечьями на капот, изучая фигуру Юджи впереди своими блестящими глазами, и лениво улыбнулся, когда младший, наконец, повернулся к нему лицом. — Лучший сюрприз на свете, — хохочет Юджи, закидывая рюкзак на плечо. — Я же говорил, — промурлыкал Сатору, походя всем своим видом на кота, только что проглотившего канарейку. — Да, да, как скажешь, именинник, пошли уже! — Итадори скачет на месте, нетерпеливо цепляясь за руку Годжо, потянув его за собой к берегу, смеясь и шутя всю дорогу. Вокруг не было видно ни души, только они вдвоем, заходящее солнце на горизонте, под ритмичные покачивания волн о берег, и нежный, холодный ветерок, обдувающий их волосы. Юджи с радостью сбросил с себя кроссовки, и его босые пальцы ног неглубоко погрузились в песок. Он был не таким теплым, как если бы они приехали сюда летом, но зато освежал. Он аккуратно опустил свой рюкзак рядом с обувью. — Что мы вообще собираемся здесь делать? — Юджи окинул взглядом пустующий пляж. Не было ни столов, ни сеток, ни чего-либо еще, что позволило бы им сыграть хотя бы в волейбол или бадминтон. Были только они двое, песок и вода. — Хотя, не очень-то весёлый сюрприз, я думал, что здесь будет вечеринка или что-то в этом роде, — хмыкает Итадори. — Как некрасиво, Юджи! И это после того, как я привёз тебя на пляж, чтобы устроить сюрприз, — проворчал он, — Может быть, у меня было для тебя ещё кое-что, но теперь ты этого не узнаешь, потому что ведешь себя как грубиян, — отрезал он, снимая свои собственные черные туфли. — Здесь же больше ничего нет. Что ты мог от меня спрятать? — рассмеялся Итадори, скрестив руки на груди, и наблюдая за тем, как Годжо гордо закатывает штанины от икр до колен. Сатору выпрямился в полный рост, возвышаясь над Юджи, когда подошел к нему вплотную. — Мы могли бы пойти поплавать, — невинно предлагает он, — Но ты, наверное, не захочешь, чтобы твоя одежда промокла, так почему бы нам сразу просто не снять её? Юджи почувствовал немедленно расползающийся жар на щеках и глубоко в животе, а сердце его заколотилось в бешеном ритме. Он отвернулся, изо всех сил стараясь сдержать яростный румянец на своём лице. — Ну уж нет, Годжо, даже не думай об этом, — предупреждающе бросил он, — Я не хочу заходить в воду, — продолжил он, слегка смеясь, когда Годжо шагнул ещё ближе. Итадори медленно попятился и поднял руки, обороняясь от внезапного нападения на свою честь. Ухмылка Годжо заострилась и стала опасной, в глазах блеснул хитрый огонёк, а пальцы забавно зашевелились, когда он последовал вперед за Юджи. — О, будет так весело, Юджи! И не так уж и холодно, как только ты привыкнешь, — улюлюкает он, неуклонно набирая скорость. Сердце Юджи екает при мысли о надвигающейся опасности оказаться выброшенным в ледяной океан. Он никак не планировал промокнуть насквозь и промёрзнуть до костей этим вечером. — Нет! Пожалуйста, Годжо, не надо! — хихикает он, изо всех сил стараясь быть грозным, но присутствие рядом Сатору только бесконтрольно подпитывало его веселье. Их яркие личности отлично дополняли друг друга. Игривые поддразнивания настолько естественны и привычны для них обоих, и от этого Юджи всегда было трудно оставаться серьёзным рядом с ним. — Лучше беги, Юджи-кууун! — пропел он дразняще, и Юджи ничего не оставалось, кроме как с визгом восторга броситься наутёк. Даже не оборачиваясь, он знал, что Сатору был прямо у него на хвосте, этот человек был быстрее и сильнее всех, кого он когда-либо знал. Итадори и не надеялся одолеть или обогнать его, но он также лучше всех знал, как Годжо, словно хищнику, доставляет удовольствие преследовать и играться со своей добычей. — Ты не посмеешь! — крикнул он, бросив, как он надеялся, достаточно сердитый взгляд через плечо. Конечно же, Годжо был всего в нескольких сантиметрах от него, но, всё же, ближе, чем он ожидал, и мужчина громко загоготал, когда Юджи, не сдержавшись, вскрикнул от ужаса. Он попытался бежать быстрее, чтобы спрятаться, но Годжо отличался неизмеримой настойчивостью, и легко поспевал за ним. Его растрепанная белая шевелюра развевалась на ветру, когда они поднимали в воздух пыль от песка, иногда слишком близко подбегая к краю волн. Юджи визжал, погружаясь ступнями в илистый песок, отчаянно пытаясь направиться к сухим участкам, но Годжо, казалось, специально не давал ему отходить слишком далеко от воды. Как и всегда, он стратегически точно направлял свою добычу именно туда, куда ему было необходимо. Для Юджи было волнующе ощущать себя преследуемым человеком, в которого он был так сильно влюблён. Одна половина его души отчаянно хотела позволить себя поймать, оказаться в этих крепких руках, но другая половина желала, во что бы то ни стало, победить, хотела, чтобы Годжо гнался за ним так долго, как только возможно, следовал за ним, куда бы он ни пошел, и был всегда рядом. Но ноги его увязали в песке всё сильнее, и как бы Итадори ни крутился и ни вертелся, пытаясь избежать объятий Годжо, ему бы никогда не удалось вырваться. У него перехватило дыхание, а эйфория переполнила его до краёв, когда его пятки последний раз скользнули по влажному песку, и он с криком потерял под ними опору. Он едва не оказался лицом в песке, но цепкие пальцы Сатору в одно мгновение сомкнулись вокруг его запястья, закружив его с удивительной скоростью, и не успел он опомниться, как оказался в объятиях Годжо, а они оба смеялись и хрипели от невольного марафона. — Годжо, — задыхаясь вымолвил Юджи, а его щеки уже болели от широкой улыбки, — Пожалуйста, умоляю тебя, пожалуйста, не надо… — его нерешительные мольбы были прерваны, когда Сатору легко присел, а его рука тут же подогнула колени Итадори, подхватывая его в свадебном стиле, с победоносной улыбкой на губах, прижимая его трепещущее тело к своей крепкой груди. — Прости, что ты сказал? — бессовестно хмыкнул он, поворачиваясь к берегу всего в нескольких метрах от них, — Я не расслышал тебя, океан так заманчиво шумит! Юджи попытался оттолкнуться ногами, всё ещё хохоча, даже когда усердно но тщетно боролся с крепкой хваткой Сатору. Его лицо горело огнём как от пробежки, так и от их близости, и невозможно уже было понять, от чего сильнее. Сердце напуганной птицей клокотало в груди, пока он сильнее цеплялся за фланелевую рубашку Годжо. — Пожалуйста, не бросай меня в воду! — крикнул Юджи, засмеявшись сильнее, и отворачиваясь к груди Сатору, уткнувшись носом в приятную мягкую ткань. Наглая усмешка Годжо раздалась над его щекой, и Итадори тихо, прерывисто выдохнул. От Сатору пахло так хорошо, идеальным мужским ароматом, но не слишком подавляющим, оседающим в легких Юджи вместе с океанской солью, и заставляющим вдыхать этот запах всё больше и больше. — Почему нет? А вот я считаю, что поплавать было бы весело, и сегодня же мой день рождения, Юджи, — перечит Годжо, и до ушей Итадори доносится звук, заставляющий его дернуться и посмотреть вниз, чтобы увидеть, что Годжо уже стоит в воде, а пенистые белые волны плещутся у его лодыжек. И он не прекращает медленно погружаться глубже в воду. Юджи нервно прикусывает губы, воззрившись на мужчину снизу вверх, — Разве тебе не холодно? Ухмылка Годжо, посланная ему в ответ, была поистине дьявольской, — Безумно холодно! Итадори на это лишь испуганно вскрикнул снова, обхватывая руками широкие плечи Сатору и качая в отрицании головой. — Я не хочу! О, чёрт, пожалуйста, не надо, Годжо, пожалуйста, пожалуйста, — взмолился он, не в силах сдерживать нервный смех. В данный момент перед Итадори разыгрывалась ожесточённая борьба между серьезной и игривой сторонами Годжо. Казалось, он вполне мог сию секунду просто выбросить беспомощного Юджи в воду, или же он делал всё возможное, чтобы его попытки были слишком правдоподобными. Как бы Юджи ни молился, чтобы второе оказалось правдой, он не мог бы сейчас ничего сказать наверняка. — Ох, но, Юджи, — ворковал Сатору, глядя на него с откровенным, ничем не прикрытым, озорством в глазах, — Ты бы так хорошо смотрелся мокрым, пока вода стекала бы с твоей одежды, — всё продолжал бесцеремонно мурлыкать он, подмигивая и посылая возмущённому юноше самую соблазнительную ухмылку из своего арсенала. — Годжо! — Итадори закричал, задыхаясь и скуля, искра, обжигающего все его внутренности, жара вспыхнула в животе, а позвоночник, будто резкая яркая молния, пробила дрожь. Сатору лишь посмеялся над ним, ступая всё глубже и глубже, вода лизала икры его ног и наверняка уже намочила края штанов. — О, боже, пожалуйста, подожди, это моя любимая толстовка, и я не хочу, чтобы она намокла, пожалуйста, пожалуйста… — Юджи боязливо отвернул лицо от блестящей ряби воды, напрягшись всем телом, и изо всех сил стараясь как можно крепче прижаться к высокому мужчине. — Тебе нужно было снять её раньше, Юджи! — пробухтел Сатору, и Юджи наконец осознал в какой заднице он оказался. Годжо совершенно точно собрался безжалостно бросить его в воду, и совсем скоро он будет мокрым и продрогшим от холода, а его любимая толстовка пропитается соленой водой, и никогда больше не будет прежней, даже после нескольких часов в стиральной машине и сушки. — Годжо! Нет! — визжит Юджи, чувствуя, как мужчина ослабляет хватку. — Готов, Юджи? Итадори яростно замотал головой на вопрос, не переставая яростно хохотать и утыкаться в шею Годжо. — Я прыгну сразу после тебя! — Не надо, пожалуйста! — Юджи из последних сил крепко-накрепко вцепился побелевшими пальцами в рубашку Сатору. Если он не мог избежать падения в воду, он, по крайней мере, собирался убедиться, что потащит Годжо за собой. — Три…- начал Сатору свой угрожающий обратный отсчет, и на его губах заиграла ехидная ухмылка, когда Итадори посмотрел на него своими умоляющими щенячьими глазами. — Годжо, — надулся он, стараясь выражением своего лица передать всё то чувство предательства, которое сейчас ощущал. — Два… — Годжо безжалостно смотрел в ответ, его глаза горели от полного восторга, наблюдая, как Юджи паникует в его объятиях. —Подожди, Годжо, не надо… — всё же засмеялся он вновь, практически перелезая через мужчину, стараясь крепко обхватить его ногами, сделать всё возможное, чтобы сохранить свою жизнь. — Одииин! — пропел Сатору, и в это же время взмахнул руками, словно собираясь сбросить его тушку в океан. Вес тела Юджи больше ничто не удерживало, его живот затрясся в судорогах, когда он начал соскальзывать с его рук. Юджи закряхтел, обхватывая торс Годжо ногами, на последнем издыхании, обвивая вокруг высокого мужчину словно коала ветку, крепко сжимая его и наотрез отказываясь отпускать. Он держался исключительно за счет собственных сил и упрямства, руки Сатору же были свободно вытянуты вперед, и вообще не прилагали никаких усилий, чтобы помочь ему. Сатору неожиданно разразился неудержимым, громогласным смехом, и Юджи откинул голову назад, впиваясь негодующим взглядом прямо в его глупое, но такое сексуальное лицо, а щеки его опалило жаром не то от тесной близости их тел, не то от возмущения. Или же того и другого одновременно. — Годжо! — обвиняюще застонал Итадори, — Ты сволочь! Я подумал, что ты правда сейчас сбросишь меня в воду! Он обиженно хлопнул ладонью по плечу мужчины, когда заметил, что тот уже вытирает слезы от смеха, — Ты хуже всех на свете! — Ах, Юджи, — смех Годжо медленно сходил на нет, но он продолжал широко улыбаться ему, — Ты был слишком милым, всё прошло даже лучше, чем я планировал. Сатору глубоко вздохнул, явно довольный собой. Юджи собирался ещё повозмущаться и высказать ему пару ласковых, когда обжигающе теплые ладони внезапно легли ему на бедра, вырывая удивлённый писк из его горла, и Годжо обхватил его тело, чтобы придержать. — Теперь всё в порядке, обещаю, что не уроню тебя, — заверил Сатору, без особых усилий единожды подбрасывая Юджи на весу, чтобы отрегулировать положение их тел. Итадори немного сполз по его торсу вниз, крепким замком зацепившись ногами за спиной мужчины. — Ну вот, намного лучше, — довольным котом промурлыкал Годжо. Юджи был потрясён. Его лицо, он знал это наверняка, даже не видя себя со стороны, было цвета спелой вишни. Он ясно чувствовал, как пылают огнём его уши, а жар распространился уже дальше до самой шеи. Годжо всё не сводил с него взгляда, лыбясь при этом самой счастливой своей улыбкой. Они никогда раньше не были в таком положении, и как бы сильно Итадори ни желал стать с Годжо ближе друг другу, происходящее сейчас было намного более…интимнее, чем он когда-либо мог позволить себе вообразить. Вот только… Юджи незаметно для себя самого оказался в ловушке. Теперь он не мог отпустить мужчину рядом с собой и спуститься на ноги, не отморозив себе что-нибудь. — Я бы никогда не бросил моего маленького Юджи в воду, — утверждал Годжо, глядя на него сверху, — Мне обидно, что ты мне не доверяешь! — продолжил он, но уже слегка надувшись. — Что…я…я просто…ты.! — заикался Итадори, отчаянно пытаясь подобрать слова, но в итоге только и сумев, что шлепнуть Годжо по плечу снова, — Это всё твоя вина! Ты точно собирался это сделать! — нашелся он, возмущенно провозглашая. — А вот и нет! — протестует Сатору. Они оба замолкли на секунду, обменявшись взглядами, прежде чем Годжо вдруг расплылся в коварной глупой ухмылочке, — Ладно, может быть, я бы так и сделал, но только потому, что мне было так весело дразнить тебя. — Я так и знал! Ты, придурок, собирался бросить меня! — крикнул Юджи, дергая конечностями, но не сумев сдержать смешок. Годжо на это лишь хмыкнул, развернувшись, чтобы направиться обратно к берегу. — Но ведь я этого не сделал, разве нет? — произнёс он тоном гораздо мягче, чем раньше. — Получается, что так, — смягчается ему в ответ Итадори, слегка улыбаясь. Его руки всё ещё лежат на плечах Годжо, а ноги так же плотно обхватывают крепкие бедра, пока их тела двигаются вместе, и Годжо ведёт их обратно на сушу. Они оба затихают, прислушиваясь к шуму океанских волн, и наблюдая, как солнце опускается всё ниже и ниже за горизонт, глубокий тёмно-алый цвет закрашивается в бледно-пурпурный и синий, а в небе начинает серебриться полумесяц. Глаза Итадори прыгают взглядом по облакам, своим видом напоминающим ему розовую жвачку, и по ярким багровым полосам на небосводе, прежде чем снова возвратиться к лицу мужчины, держащему его тело в своих сильных руках. Его сердце пропускает удар за ударом, когда он замечает, что Сатору так же пристально смотрит на него своими невероятными глазами. Юджи затаил дыхание. — Что такое? — мягко спрашивает он. — Ничего, — отвечает ему так же просто Сатору, — Любуешься закатом? — Да, — тихо шепчет Юджи, соглашаясь, — Он действительно красив, — бормочет он, хотя не сводит взгляда с лица Годжо ни на секунду, несмотря на жгучий румянец на щеках. Сатору улыбается ему совершенно неотразимо. — Ты тоже очень красивый, — произносит он, довольно мурлыча. Юджи наконец отводит взгляд, и прикусывает губу, отмахиваясь от услышанного комплимента с легким смущением. — Я говорю правду, ты же знаешь? — добавляет Годжо спустя мгновение. Юджи ощутимо напрягается, с опаской возвращая взгляд на беловолосого мужчину. Между ними тяжело повисает пауза из молчания и неловкости, и Юджи уверен, что Сатору точно может слышать и ощущать, как неудержимо колотится сердце у него в груди. Он всегда отмахивался от флирта и комплиментов, напоминая себе каждый раз, что всё это ничего более, чем глупая шутка, представление, спектакль, что эти слова не предназначены для кого-то вроде него, что на его чувства никогда не ответят так, как он бы хотел. Он не сомневался, что Сатору любит его, но эта любовь строго платоническая, а кокетливые прикосновения и слова просто важная составляющая его многогранной личности. — Я… — Юджи резко замолкает, не зная, что ему сказать, потому что атмосфера между ними внезапно изменилась. Накалённая, тревожная, будто зажжённая спичка, поднесенная в опасной близости к пропитанному бензином дереву, готовому вспыхнуть в любой момент. Юджи почувствовал, что начинает неосознанно дрожать от накатившего волнения, его разум убеждал его отстраниться от Годжо как можно скорее, чтобы сохранить то обязательное расстояние между ними. Потому что они с Сатору не пара, они не вместе, просто захвачены моментом, и они не должны продолжать вести себя подобным образом. — Юджи, — выдыхает Годжо, и Итадори возвращается из своих мыслей в настоящее, в момент, который он проживает в данную секунду. Испуганные золотистые глаза смотрят в великолепные лазурные, губы приоткрываются, но с языка не слетает ни слова. Годжо маневрирует его телом, будто он легче пёрышка, и теперь только одна рука поддерживает его, в то время как другая ободряюще скользит по спине, мягко проводя вдоль напряженного позвоночника. Юджи вздрагивает всем своим существом от этих ласковых прикосновений. Бесконечные глаза Годжо смотрят прямо сквозь него, и Юджи чувствует себя таким беззащитным, как будто его сердце и душа находятся в полной власти этого мужчины, знающего обо всём с одного взгляда. Именно этот самый момент, именно эта минута, и минимум пространства, которые они разделяют, вызывают у Юджи необъяснимую потребность излить свои чувства, так долго томящиеся в глупом сердце. Он пытается сдержаться, сформировать другой набор слов в своём разуме, но они срываются с языка слишком быстро, чтобы он мог их остановить. Последняя нить контроля над своими эмоциями с треском оборвалась. — Я люблю тебя, Сатору, — бормочет он, чувствуя, что моментально задыхается от поглотивших его эмоций, а тон его голоса превращается в трогательное месиво. Он никогда не хотел рассказывать ему об этом, никогда. Его дыхание сбивается, знакомое жжение в глазах от подступающих слез быстро набирает силу, а в животе всё вертится и перекручивается тугим узлом когда… К его губам прижимается поцелуй. Все ощущения размываются прикосновением губ Годжо к его собственным. Теплые и мягкие, целующие его без малейших сомнений, и от всего этого у него перехватывает последние остатки воздуха в легких. Его сердце, кажется, сейчас расползется по швам, переполненное до отказа всеми его эмоциями, чувствами и ощущениями. Он дрожит и растворяется в нежной страсти Сатору, пальцы скользят в мягкие белые локоны, а Годжо издает глубокий грудной стон, полный отчаяния и облегчения одновременно. Его ладонь практически обжигает кожу Юджи, даже через плотную ткань толстовки, крепко прижатая к его лопаткам, приближающая к своей мускулистой груди, пока их губы касаются друг друга. Юджи вздыхает, смаргивая бисеринки слез, ресницы его трепещут, и волна неоспоримого, ни с чем несравнимого удовлетворения накатывает на него дикой неконтролируемой волной. Это всё, чего он когда-либо хотел, всё, о чем он грезил почти год, и мог лишь мечтать почувствовать в своих самых смелых снах. Всё стало явью в самый совершенный и прекрасный момент, который когда-либо происходил в его жизни. — Годжо… — Юджи едва может вдохнуть такой необходимый ему сейчас кислород, ему так много хочется сказать, как только их губы разомкнутся, но Сатору никогда не был из тех людей, позволяющих идеальным моментам пропадать даром, и, прежде чем Юджи успевает пробормотать что-то ещё, он снова погружает его в поцелуй, более глубокий и жадный, будто изголодавшийся по добыче дикий зверь. Он издает приглушенный всхлип прямо в губы Сатору, но когда его горячий язык мягко скользит по нижней губе, всё, что Юджи хотел ему сказать, сметается разумом как бесполезная информация. Присутствие Годжо подавляет, заставляет подчиниться, отдаться на растерзание. Нет ничего вокруг, кроме мужчины перед ним, глубоко целующего его и проталкивающего свой язык сквозь приоткрытых губ Юджи. Итадори может только тихонько задыхаться, теряясь в острых ощущениях, подавляя вырывающийся из горла жалобный сип. Годжо стонет в блаженстве, впиваясь пальцами в бедра Юджи, в то время как другая его свободная рука скользит вверх, запуская сильную большую ладонь в нежно-розовые волосы Итадори. Их лбы склоняются друг к другу, губы смыкаются плотнее, скользкие и горячие от слюны и тяжелого дыхания между ними. Язык Годжо скользит по его собственному, такой мягкий и влажный, и Юджи издает смущенный скулёж, который, как ему кажется, только подстегивает мужчину продолжить. Теперь он целует Юджи дико, необузданно, когда им, всё же, приходится расстаться, чтобы перевести дыхание, однако его зубы продолжают прикусывать нижнюю губу Юджи, нежно оттягивая и вырывая ещё один тихий стон из его горла, а ладони Годжо сжимают его бедра и затылок, не позволяя отстраниться. — Ммх… Годжо… — Юджи пытается отстраниться ещё раз, его медово-карие глаза трепещут влажными ресницами. Горячий взгляд Сатору устремлен на него, глаза пытаются отыскать что-то на его лице, пока он облизывает свои блестящие розовые губы, всё ещё достаточно близко, чтобы Итадори мог ощущать, как их губы непроизвольно соприкасаются, когда он пытается заговорить. — Мы…я… — Юджи — заурчал Сатору, эффективно отключая единственную нормально функционирующую часть мозга Итадори. Он никогда раньше не слышал, чтобы Годжо так произносил его имя, от чего тепло распространяется по животу от небывалого наслаждения этим фактом, а конечности превращаются в тающую желейную массу. Но ему всё ещё жизненно необходимо узнать кое о чём, и его жаждущее маленькое сердечко так и просит услышать слова, о которых он всегда мечтал. — Ты тоже…меня.? — спрашивает Юджи тихо и нерешительно, потому что, несмотря на их страстный поцелуй, он не хочет ничего так сильно сейчас, как услышать, что его чувства взаимны. — Конечно же, Юджи — Годжо нежно улыбается ему, и от напряжения в мышцах не остается и следа, — Ты — единственный, кого я люблю больше всего на свете, я знаю это точно. Он заявляет об этом так уверенно и смело, вызывая у Юджи бурю эмоций внутри, захлёстывающую каждую клеточку его тела счастьем и гордостью. Чувства бурлят где-то в районе живота, слишком сильные, ошеломляющие, чтобы их можно было сдерживать, и Итадори радостно смеется, задыхаясь, а его глаза блестят в закатных лучах, когда в них снова собираются слёзы. Сатору протягивает к нему ладонь, ласково проводя большим пальцем по влажной щеке Юджи, ласково приговаривая, — Не плачь. — Прости, — улыбается ему Юджи, прислоняясь к теплой ладони, пока собственные пальцы перебирают белые пряди на затылке Годжо, — Я ничего не могу с этим поделать. Сатору неожиданно вздыхает, сокрушаясь, — Поверить не могу, что ты разрушил весь мой план, Юджи-кун, — картинно хнычет он, а лицо Итадори искажается в замешательстве. — Какой ещё план? — спрашивает он. — Мой идеальный план, в котором я провожу с тобой романтический вечер на пляже, а потом рассказываю тебе о своей вечной любви в лучшем признании, которое ты когда-либо слышал, очевидно же! — он одаривает Юджи наглой ухмылкой, от чего Итадори позволяет мелодичному смеху слететь с его губ. — Прости, но что в этом должно было быть романтичного? Ни ужина, ни музыки, ни пледа…и это, по-твоему, романтический вечер, Годжо? — подтрунивает он, хотя, на самом же деле, ему бы и не хотелось, чтобы этот вечер прошел как-то иначе. Юджи кажется, что всё и так прошло просто идеально. — Айа, Юджи-кун, — скулит ему в ответ Сатору, — Мы только что разделили такой страстный поцелуй, признались друг другу в любви, сегодня мой день рождения, а ты всё ещё продолжаешь унижать меня? — Годжо надувает губы, немного преувеличивая, и вызывая из груди Итадори ещё один тихий смешок. — Переживёшь, именинник, — Юджи мягко хихикает, поглаживая Годжо по голове. — Мне так больно, — продолжает дуться на него Сатору, — Но поцелуй поможет мне исцелиться, — произносит он требовательным тоном, и Юджи настолько не привык слышать что-то подобное из его уст, что ему требуется мгновение, чтобы осознать, что всё это взаправду происходит. — Хорошо, — бормочет он, проводя большими пальцами по острому подбородку мужчины, когда наклоняется ближе к его лицу. — С днём рождения тебя, Годжо, — шепчет он прямо в мягкие губы напротив, прежде чем подарить ему нежный поцелуй. Годжо отвечает на поцелуй так же чувственно, но не предпринимает попыток углубить его, они просто улыбаются друг другу, ласково соприкасаясь губами. — Спасибо, Юджи, теперь я исцелён, — отзывается Сатору искренне и довольно, и Итадори мягко сжимает его щеки просто потому, что теперь он может себе это позволить. Годжо возвращается к их вещам, лежащим на песке, и Итадори слегка отклоняется, готовый опуститься на собственные ноги, однако тот не отпускает его. Юджи утихомиривается в его объятиях еще на пару спокойных секунд, пока шум волн позади них разрушает возникнувшую тишину. — Всё в порядке? — мягко спрашивает он. — Я так не хочу отпускать тебя, — служат ему ответом ласковые слова Годжо. Он наклоняется вперед и прижимается щекой к открытому участку на ключице Юджи, чувствуя ни с чем несравнимое блаженство от ощущения прохладной кожи на своём горячем лице. Солнце позади уже давно спряталось за краем горизонта, будто нырнуло в потемневший спокойный океан, чтобы остудиться после тяжелого дня. Небо всё ещё окрашено в красные и оранжевые цвета, но и они постепенно становятся бледными, укрываясь глубоким фиолетовым покрывалом, на котором начинают, одна за одной, подмигивать звезды. Юджи тихонько посмеивается, кладя собственную теплую щеку на пушистые белые волосы, и прижимая голову Сатору к своей груди. — Я тоже не хочу, — шепчет ему Юджи, не меняя их положения. Он чувствует, как руки Годжо крепче обнимают его. Он хочет остаться в этом моменте навсегда, его разум затуманен, а сердце до краев переполнено теплотой, нежностью и любовью. Когда резкий ветер обдувает их фигуры, Итадори непроизвольно дрожит всем телом, вспоминая о холоде. Ночь начинает править балом, а позади них во всей красе распростёрся океан, благодаря чему зимняя температура воздуха безжалостно проникает сквозь тонкие слои его одежды. — Ой, Юджи, — воркует Годжо, — Тебе холодно? Давай, пойдём обратно в машину. Он тут же ослабляет хватку и помогает Юджи мягко соскользнуть вниз, пока пальцы его ног не погружаются в зернистый песок. Ещё мгновение Юджи не может отвести взгляда от Сатору, смотря на него с благоговением, всё ещё ошеломлённый от переполняющего чувства такой сильной, и что ещё более важно, взаимной любви. Он осознает, что снова начинает улыбаться, но Сатору ничего не говорит, только наклоняется, чтобы ещё раз поцеловать его в мягкие губы. Юджи кажется идеальным то, как они подходят друг другу, насколько им комфортно и хорошо друг с другом, от того как плавно они вырастают из друзей в возлюбленных, и того, как легко между ними зарождается романтика. Юджи даже задается немым вопросом, действительно ли тот флирт, их глупые шутки, а так же неоднозначные прикосновения и взгляды, которыми они обменивались столько лет, всегда имели для них обоих более глубокий смысл. Он получает ответ на этот вопрос, когда горячие руки Годжо мягко ложатся на его бедра, подталкивая его ближе к себе, он делает это уверенно, так как знает теперь, как Юджи отреагирует на его прикосновения. Собственные руки Итадори без колебаний обвиваются вокруг шеи высокого мужчины, и когда они стоят вот так, естественно реагируя на прикосновения друг друга, им обоим кажется, будто они всегда были вместе. Они отстраняются, ведь Сатору всё же отпускает его, чтобы они могли надеть свою обувь. Юджи нагибается, пытаясь стряхнуть со ступней своих ног налипший песок, но не прилагает к этому особых усилий, потому что всё равно не сможет очистить их полностью. Он натягивает свои кроссовки, жмурясь от неприятного ощущения песка внутри, но быстро к нему привыкает. Он почти успевает надеть второй ботинок, когда юркая пятерня ладони Годжо приземляется на его задницу звонким удовлетворительным шлепком. Лицо Юджи вспыхивает, когда он высоко взвизгивает, резко выпрямляясь и поворачиваясь лицом к ухмыляющемуся мужчине. Он скулит, потирая покалывающее место на заднице, и надувается на Годжо. Шлепок пришелся точно в цель, без сомнения, оставив на его коже красный отпечаток руки Сатору. — Это так больно, о боже, Годжо, за что? — Юджи стонет, не в силах стерпеть обжигающую боль. — Потому что я всегда мечтал сделать это, — бесстыдно но искренне говорит он, как ни в чём не бывало. Он чувствует себя победителем, и от того сияет яркой улыбкой, оценивающе пробегая глазами по фигуре Юджи. Юджи прикусывает нижнюю губу, потому что да — теперь они с Сатору и правда могут делать друг с другом эти…эти…бойфрендские штучки. — Итак, мы теперь, эм… — Итадори ощущает, как накаляется каждый нерв в его теле снова, когда он застенчиво смотрит на Годжо, незаметно глазу шевеля пальцами ног в кроссовке, — Бойфренды? — Определённо! — воскликает тот, ухмыляясь, когда подходит ближе и крепко прижимает Юджи к себе снова, — Теперь ты мой парень, Юджи-куун — Сатору прижимается щекой к розовым локонам Юджи, от чего Итадори счастливо смеется, крепче обнимая своего парня. Годжо — его парень, и от одной этой мысли у него идёт кругом голова. — Ты такой дурачок, — смущённо бормочет он, утыкаясь лицом в сильную грудь Сатору. — Да, но теперь я твой дурачок! — ликует тот, и Юджи отстраняется, чтобы посмотреть на него, его брови подлетают вверх, а рот пораженно приоткрыт, прежде чем он разражается громким смехом. — Боже мой, это была самая глупая вещь, которую ты когда-либо говорил! Ты такой чертовски банальный! — выговаривает он в перерывах между громким смехом, и Годжо начинает посмеиваться вместе с ним. — Возможно, но теперь я могу себе это позволить, — мурлычет Сатору, скользя руками по спине Юджи и нащупывая половинки его задницы, грубо сжимая и притягивая их бедра друг к другу. Юджи ахнул от этого прикосновения, содрогаясь и плавясь, будто мороженое на солнце, под силой этих крепких больших рук. Годжо одобрительно хмыкнул, а пальцы впились в мякоть его кожи, и Итадори ощутил, как жар внизу живота обжигает его внутренности с опасной скоростью. — Сатору, — выдыхает он, вскидывая подбородок, а их губы снова находят друг друга. Пьянящие поцелуи плавно двигались навстречу его собственным губам, искусный язык облизывал его рот снаружи и внутри, доводя до исступления. Он издал тихий приглушенный поцелуем стон, который Годжо высоко оценил, судя по его ненасытно блуждающим рукам и собственному низкому рычанию. Юджи был полностью охвачен жаром, струящимся по его венам, и дикой страстью, которая горела неукротимым пламенем между ними, пока они самозабвенно делились поцелуями на пляже, восхищенные друг другом, и совершенно позабывшие о зимней прохладе. Холодные пальцы скользнули под пастельную худи, вызывая мурашки на коже и заставляя Юджи вздрогнуть. Ловкие пальцы Сатору выводили бесформенные узоры на теплой, карамельной коже Итадори, другая его рука приятно поглаживала его ягодицы, массируя мягкую упругую плоть. Всё происходящее было так заманчиво и соблазнительно, и Итадори осознал, что никогда ничего так не жаждал, как рук и губ Годжо на всём его теле. Когда Сатору отстраняется, чтобы оставить поцелуй на щеке Юджи, плавно спускаясь вниз по подбородку, он шепчет, — Знаешь, Юджи, мой день рождения ещё не кончился, разве я не должен получить свой подарок? Только после этих слов Юджи, наконец, вспоминает о подарке. — Ой! — воскликает он, отстраняясь от тела Годжо, чтобы суметь дотянуться до своего рюкзака, — У меня есть кое-что для тебя! Он аккуратно достает из внутреннего кармана сумки маленькую коробочку, слегка покраснев от того, что в ней находится. Она обёрнута в блестящую белую бумагу, украшенную разноцветными воздушными шариками и серпантином, а так же повторяющимся незатейливым принтом, на котором разными цветами лаконично выведено много-много надписей «С днём рождения!». — Юджи, ты не должен был… — удивлённо произносит Годжо, когда Юджи протягивает ему подарок, принимая его слегка дрожащими руками. — Ну, я уже дарю тебе его, так что теперь ты обязан принять! — Итадори сияет так ослепительно, от чего Годжо приходится проморгаться и глубоко вздохнуть, глядя на него с нежнейшей улыбкой на губах. — Спасибо, — говорит он, наконец, с интересом рассматривая коробочку в своих руках. — Ты же ещё не знаешь, что там внутри! Тебе может даже не понравиться! — от такого заявления Сатору поднимает на него свои ослепительно яркие голубые глаза, такие же насыщенные, как звездное небо распростёртое над их головами. — Мне не может не понравиться что-либо, что ты мне даришь, Юджи, — говорит он так серьёзно, без малейшего намёка на шутку. Губы Юджи сами по себе изгибаются в улыбке, а щеки покрываются лёгким розовым румянцем. — Открой, — просит он, нервно засовывая руки в карманы толстовки, чтобы Годжо не заметил, как он перебирает пальцами от волнения. Звук разрываемой бумаги отдается эхом в ушах, пока Сатору осторожно разворачивает упаковку, чтобы не рассыпать мелкие кусочки обёртки по всему песку. Снаружи коробка оказывается обклеена красочными подарочными сертификатами для каждого из мест, посещаемых Годжо чаще всего, от ресторанов и кафе, до магазинов и бутиков. Сатору хохочет, отлепляя их от коробки и бросая на Юджи удивленный взгляд. Юджи закусывает нижнюю губу, нервно переводя взгляд с коробки на лицо Годжо и обратно, ожидая его реакции. Когда подарочные карты оказываются спрятанными по карманам, высокий мужчина с любопытством разглядывает простенькую черную коробку. Его глаза поднимаются к лицу Юджи, когда он аккуратно снимает крышку, открывая самый главный подарок, спрятанный внутри. Сердце Итадори пугливо замирает, когда его взору открывается сверкающий от лунного света танзанит, величественно возлежащий в центре, рядом с серебряной цепочкой. Кристально чистый голубой цвет почти идеально совпадает с глазами Сатору, и когда он увидел этот камень на витрине, во время шопинга с Нобарой и Мегуми, Итадори сразу понял, что это именно то, что он хотел бы ему подарить. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы набраться смелости и купить его, он глупо бродил по торговому центру, в итоге возвращаясь к одному и тому же ювелирному магазину, прежде чем Нобара, не выдержав, толкнула его прямо на кассу, жалуясь, что она уже устала таскать свои сумки сама, и напоминая, что они вообще-то, торопятся. Камень шел в комплекте с кольцами, серьгами, роскошными браслетами и самой подвеской. Юджи выбрал лишь кулон, потому что кольцо показалось ему слишком интимным подарком для кого-то, кто был просто другом, несмотря на чувства, которые он к нему испытывал. Браслет был не в стиле Годжо, и хотя Юджи замечал проколы в ушах Сатору, мужчина почти никогда не носил серьги. Поэтому он решил подарить кулон. — Юджи, — пораженно бормочет Годжо, с застывшим на лице удивлением, — Это… — Ничего страшного, если тебе не нравится! — торопливо произносит Итадори, чувствуя безудержное смущение. — Я просто…когда я купил его, я…думал о тебе, потому что…ну, танзанит — один из камней декабря, и…он просто…напомнил мне о твоих глазах… — он заикается и волнуется, наблюдая, как Сатору осторожно вытаскивает цепочку из коробочки, позволяя драгоценному камню лечь на его ладони. — Так красиво, Юджи, — говорит он с самым благодарным выражением на лице, а на его губах застывает теплая улыбка, — Мне очень нравится. Юджи бросил на него взгляд полный облегчения, когда Сатору протянул ему подвеску и спросил, — Наденешь её на меня? Дрожащими пальцами, Итадори осторожно взялся за серебряную цепь, а Годжо тем временем обернулся к нему спиной. Он прикусил губу, чтобы подавить смешок, приподнимаясь на цыпочки, чтобы правильно надеть кулон на шею мужчины. Он недолго повозился с застежкой, прежде чем она надежно застегнулась. Юджи отступает, а Годжо оборачивается, посылая ему довольную улыбку, когда с гордостью демонстрирует украшение. Юджи улыбается ему в ответ, и Сатору тянется к его рукам. — Тебе очень идёт, — бормочет Итадори, когда Годжо подносит костяшки его пальцев к своим губам, прижимаясь невесомыми поцелуями к его коже. — Этот камень почти так же прекрасен, как и ты, Юджи, — ласково мурлычет Сатору, а Юджи смеется, двигаясь вперёд, чтобы их лбы слегка соприкоснулись. Мгновение тишины, а затем Юджи, со вздохом, оповещает, — Сукуна будет чертовски зол на меня. На это Годжо смеется так весело и заражающе, обдавая горячим дыханием лицо Юджи, — Он просто будет ревновать. Итадори хмыкает, а его глаза скользят по лицу Сатору, — Он, наверное, задушит меня во сне сегодня. — Я ему не позволю. — О, правда? — скептично приподнял бровь Юджи, — Мы живём в одном доме. И мне придётся спать там сегодня ночью, — напоминает он мужчине. — Тогда пойдем спать ко мне сегодня, — произносит Сатору так просто, будто для них это будет не впервые. Сердце Итадори гулко трепещет, а улыбка его исчезает, когда он встречает серьезное выражение лица напротив. Его желудок крутит сальто и сжимается от волнения, недовольно бурча. — Ты имеешь в виду..? — он облизывает губы, чувствуя себя до предела смущенным при мысли о том, чтобы провести ночь вместе и, возможно, даже переспать с Годжо. Сатору неожиданно ухмыляется, глядя на него сверху, — Оу, Юджи, какие же грязные мысли закрались в твою голову? — дразнится он, заставляя того моментально покрыться стыдливой краской до самых ушей. — Я имел в виду, что мы могли бы обниматься в постели, пока спим, но, если у тебя есть идеи получше, как провести эту ночь, то… — руки его скользнули вниз по бокам Юджи, ощутимо опускаясь на бёдра, а голос стал на тон ниже. — Мой день рождения еще не закончился, — заурчал он ему на ухо, — И я был бы рад получить ещё какой-нибудь подарок от тебя, Юджи. Итадори почувствовал, что ещё немного и голова пойдёт кругом, его лицо, шея и уши пылают от смущения, поэтому он спешит отвернуться от совершенно неотразимого и такого соблазнительного взгляда Годжо, уткнувшись ему в грудь, на что мужчина лишь задорно захихикал ему в волосы и нежно поцеловал в висок. — Давай, — говорит он, переплетая свои пальцы с дрожащими пальцами Юджи и подтягивая его за собой, — Поехали домой. Час спустя тело Юджи плотно прижимают к входной двери квартиры Годжо, выпрашивая у него поцелуй за поцелуем. Руки его заняты полными пакетами с закусками из круглосуточного магазина. Он издает тихий стон, а упаковки с чипсами и печеньем шуршат, когда он пытается поднять руки. Годжо же переложил все пакеты, которые нёс, в одну руку, а свободной, с поразительной точностью, вставил ключ в замочную скважину. Дверь открывается, и Юджи почти падает на пол, когда он, по инерции, следует за ней, но рука Годжо вовремя крепко обхватывает его талию. Он вскрикивает и тут же смеется, когда Сатору одним легким движением возвращает его тело в вертикальное положение. — Закуски… — пытается напомнить Юджи, хихикая, пока Годжо утыкается носом в его шею и целует, громко роняя свою охапку пакетов. Теперь уже две руки свободно блуждают по фигуре Юджи, двигаясь к мешающим сумкам, все ещё судорожно зажатым в руке Итадори. — Я хочу кое-кого, кто намного вкуснее, — рычит Годжо, прижимаясь к его коже зубами, и смех Юджи исчезает так же быстро, как и возник, сменяясь хриплым вздохом. Беспорядочные укусы срывают громкие стоны с губ Юджи, а закуски падают на пол, рядом с остальными. Руки его скользят вверх по предплечьям Годжо, крепко сжимая, когда они возвращаются к стене, а Сатору давит на него всем своим телом. Из его горла вырывается задыхающийся всхлип, прежде чем губы Годжо снова соединяются с его губами, требуя его поцелуев с голодной страстью. Юджи горит всем своим естеством, его кожа пылает, когда ладонь Сатору скользит под его толстовку, ощупывая рельеф живота, в то время как пальцы другой руки с интересом, дразня, ныряют под резинку его спортивных штанов. — Годжо, — стонет Итадори, когда их бедра тесно жмутся друг к другу, и Сатору ухмыляется, оставляя яркий засос под ключицей Юджи. — Да? — отзывается он, низко и хрипло, посылая крупную дрожь по спине Юджи. Пальцы оставляют в покое резинку его штанов, и вместо этого скользят вниз по бедру, и крепко цепляются под коленом. То, как он подтягивает ногу Итадори к своему бедру, выглядит невероятно сексуально. Затуманенные желанием медово-карие глаза Юджи трепещут, и встречаются с похотливым лазурным взглядом Годжо. Кулон свисает с его шеи, поблескивая в тусклом свете квартиры, и Юджи скулит, пытаясь безуспешно стянуть с него одежду. Сатору хихикает ему в щеку, проводя языком по обнаженному напряженному горлу Итадори, а пальцы сжимают его приподнятое бедро, благодарно его поглаживая. — Говори со мной, Юджи, — бормочет он, — Используй свои слова. Всё хорошо? — Да! — немедленно отвечает ему Юджи, — Да, пожалуйста, Годжо, я…я хочу ещё! — Хороший мальчик, — хмыкает Сатору, и его глаза светятся глубоким синим, когда он замечает, как охотно Итадори реагирует на его похвалу. Он облизывает губы, и тянется к другой ноге Юджи, полностью отрывая его от земли. Юджи же запускает пальцы в густые белые волосы, глубоко целуя мужчину напротив. Его губы просяще приоткрываются для горячего языка Сатору, и он поскуливает от удовольствия, когда они начинают ласкать ими друг друга. Его тело легко отталкивают от стены, и Годжо направляется в свою спальню вместе с ним, крепко держа его под ягодицами. Юджи давится стоном, когда его опускают на мягкую постель с толстыми одеялами, он подпрыгивает на пружинистом матрасе, бросая на Годжо умоляющий нуждающийся взгляд. Сатору соблазнительно улыбается ему, а его глаза светятся в темноте спальни, когда он начинает стягивать с плеч фланелевую рубашку. Итадори прикусывает губу, жадно следя глазами за руками Годжо, когда они тянутся за спину, и хватаются за майку. Он срывает её с себя быстрым и сексуальным движением, от которого Юджи не может не застонать снова. — Пожалуйста, — скулит он, его пальцы тянутся к горячим, твердым мышцам, оценивающе поглаживая их, когда Годжо снова склоняется над ним, расстегивая пуговицу на своих джинсах, но не снимая их. — Ты такой милый, Юджи, — выдыхает он ему в губы, наклоняясь, чтобы прикусить бьющуюся жилку на его напряженной шее, — Такой сладкий и нуждающийся, и только для меня, — восхищается он, проскальзывая пальцами под толстовку Юджи, чтобы потянуть её вверх и снять с тела возлюбленного. Итадори ахает, когда пальцы Годжо невзначай касаются его твердого члена, пока он придвигается ближе, чтобы снять его штаны, и прикусывает губу, приподнимая бёдра, чтобы помочь Сатору сделать это. — Такой красивый, Юджи, — шепчет Годжо, а его мускулистая фигура склоняется близко-близко к нему, — Можно мне прикоснуться к тебе? — Да! — вопрошающе всхлипывает Юджи, — Пожалуйста… я…я хочу… — его слова затихают, когда ладонь Сатору впервые скользит по его члену, принося за собой электрический разряд наслаждения и заставляя его громко застонать. — Не волнуйся, Юджи, — говорит Сатору, целуя его грудь и прижимая их бедра как можно ближе друг к другу, — Я дам тебе всё, что ты захочешь. Годжо, наконец, стаскивает свои джинсы и боксеры, и от вида его толстого члена у Юджи текут слюнки, а пальцы жадно тянутся, чтобы поскорее обхватить горячий ствол. Сатору не сдержал низкого грудного стона, когда Итадори нежно погладил его длину, и потянулся к тумбочке, в это же время стягивая нижнее бельё Юджи с его ног свободной рукой. Годжо проводит пальцами по его чувствительным бедрам, лаская нуждающуюся кожу и заставляя его дрожать. Итадори обвивает руками сильную шею мужчины, и притягивает его к себе с задыхающимся вздохом, чтобы снова поцеловать. Его ноги раздвинуты одним легким движением, и горячая рука Сатору скользит вверх по внутренней стороне бедра, пока он устраивается между бедер Юджи, как будто там его законное место. Юджи стонет, чувствуя удовольствие в каждой клеточке собственного тела, когда пальцы Годжо плотно обвиваются вокруг его члена, медленно, дразняще поглаживая. — Ещё, — скулит он, пальцами перебирая пряди белых волос, а Годжо хмыкает, словно раздумывая над его просьбой, сжимая его член и заставляя затаить дыхание. — Что «ещё», Юджи? — спрашивает он, оставляя любовные укусы на плече и шее Итадори, покрывая его загорелую кожу ярко-красными отметинами, — Скажи мне, я люблю слушать, как ты поёшь для меня. — Пожалуйста, я хочу, ахх…мнн, — произносит он, безуспешно пытаясь выдавить из себя слова, пока Годжо превращает его в сумбурное путанное нечто на своей кровати, лапая его бедра, ягодицы и потирая член умелыми пальцами. —Я…я хочу, чтобы ты, ах…трахнул меня, Годжо! — Юджи вскрикивает, ощущая как пылает внутри, так же как его вспотевшие лицо, шея и грудь. — Тебе это так нужно, Юджи? — продолжает мучать его Сатору, пальцы отпускают его возбуждённую плоть и берут в руки смазку. Юджи со сладким стоном судорожно кивает, пристально наблюдая, как Годжо выдавливает немного геля себе на пальцы, чтобы согреть. Дыхание застревает посреди его горла, когда пальцы Сатору опускаются между ложбинки его бедер, и от этого ощущения он смущенно прикрывает глаза рукой, вздрагивая всем телом. При первом прикосновении пальца Годжо к его сжатой дырочке Итадори закусывает нижнюю губу со слабым приглушенным вздохом. Руки его впиваются в простыни под ним, когда палец медленно и нежно проникает внутрь. Сатору оставляет мягкий поцелуй на внутренней стороне его колена, такой ласковый и любящий, и Юджи прилагает все возможные усилия, чтобы расслабиться и облегчить проникновение. Он тихонько поскуливает от медленного, влажного скольжения внутри него, ласкающего девственные стенки. — Всё хорошо? — тихо спрашивает Годжо. — Да, — выдыхает Юджи в ответ, нервно убирая вспотевшую ладонь с лица, располагая её над головой на подушке. Он тяжело сглатывает, когда Годжо бросает на него нечитаемый взгляд, темный от похоти, на нем только серебряная подвеска, которую несколько часов назад подарил ему Юджи, повисшая у него на шее, заставляющая его выглядеть ещё сексуальнее, чем он уже казался ему когда-то. Когда второй палец входит внутрь, растягивая его, Итадори тихо и хрипло стонет снова. Его голова откинута назад от чистого блаженства, ресницы трепещут, и Сатору довольным зверем мурлычет от его реакции, пока пальцы свободной руки скользят вверх по левому боку, а ногти слегка царапают и впиваются в чувствительную кожу, достаточно, чтобы заставить его дрожать. — Только посмотри на себя, Юджи, — бормочет Годжо, его пальцы гладят и растягивают внутренние стенки, посылая сладкие искры удовольствия по позвоночнику Юджи, — Ты так хорош для меня. Такой красивый. — Годжо, — Юджи вскрикивает, чувствуя бурлящий в каждом его органе жар, заставляющий таять от сладостной похвалы. Его полуприкрытые глаза следят за Сатору над ним, выглядящим в данную минуту словно какой-нибудь бог секса, с этой легкой пеленой пота на рельефных мышцах, очаровательной, но коварной ухмылкой на губах и небесно-голубыми радужками глаз, впитывающими каждую частичку тела Юджи, которая сейчас открывается ему и только ему. Он толкается в скользкое нутро Юджи, пальцы терпеливо растягивают его, постепенно подготавливая к большему, заставляя бедра Итадори неистово дрожать от накатившей неги. Он неспешно вводит третий палец со смущающе влажным звуком, и Юджи снова стонет, хриплым, задыхающимся от вожделения голосом, бессмысленно бормоча что-то неразборчивое, пока его тело так отзывчиво раскрывается перед мужчиной даже на самые легкие его прикосновения. — Позволь мне услышать тебя, Юджи, — рычит Годжо, пальцы его двигаются всё быстрее и быстрее, в поисках особенно сладкого местечка внутри своего любовника. — Ах! Хаах…здесь…охх! — Итадори вскрикивает, беспомощно выгибая спину, и громко стеная во всю силу своего голоса. Сатору восхищенно ухмыляется, прижимая пальцы вверх, подгибая их для большего упора, буквально атакуя простату Юджи серией сильных точечных нажатий. — Ммх! Ахх, мм, п-пожалуйста, ты…ты мне нужен… — Итадори смотрит на него так призывно, а сладкие мольбы слетают одна за одной с его блестящих розовых губ. Годжо облизывает свои собственные, любуясь развратным видом Юджи под ним, такого разбитого и раскрасневшегося из-за него. — Скажи мне, что тебе нужно, Юджи, — требует Годжо, его ладонь соскальзывает по бедру, крепко удерживая его на месте. — Ты! — стонет Юджи мучительно и нетерпеливо, потянувшись к его запястью. Сатору ловит его руку на полпути, и поднимает ее вверх, оставляя нежные короткие поцелуи на костяшках пальцев. Итадори скулит, змеей извиваясь на кровати, а Годжо наблюдает за ним, терпеливо, будто с садистским удовольствием, ожидая ответа, а пальцы его намеренно медленно сжимают горячие пальцы Итадори. — Скажи мне, Юджи, — шепчет он, ухмыляясь, — Я хочу услышать, как ты скажешь это. — Сатору, пожалуйста, ах…я хочу тебя внутри! — Юджи задыхается, его грудь неконтролируемо вздымается, а глаза блестят от слёз, губы распухшие и искусаные в кровь, нуждающиеся в новых поцелуях. Годжо наклоняется вперед с удовлетворённым рычанием, и Итадори поднимается ему навстречу, яростно целуя, смешивая языками общую слюну. В животе обоих разгорается один, совместный на двоих, пожар. Прижавшись губами к губам мужчины, Юджи лихорадочно повторяет, — Сатору, Сатору, я хочу этого, я так сильно этого хочу… И последние остатки самообладания Годжо рушатся. — Я позабочусь о тебе, малыш, — обещает он, с хлюпаньем вытаскивая пальцы. Он смазывает свой твердый член щедрой порцией смазки, слушая самые приятные для его ушей хриплые постанывания. Он поднимает на Юджи разгоряченный взгляд, когда пристраивается к его подрагивающему жаждущему входу. Они оба стонут от восхитительного ощущения, когда головка члена Годжо проталкивается в скользкое колечко, а бархатистые внутренности крепко обнимают его со всех сторон. Сатору крепко сжимает бедра Юджи, раздвигая шире его ноги, и тихо стонет от накатившего удовольствия. Юджи отвечает ему на это собственным хриплым криком, протягивая к нему руки, чтобы вцепиться крепкими объятиями в плечи. — Черт, детка, — шипит он, все мышцы в его теле напрягаются, когда он сдерживает себя, чтобы не начать безжалостно врезаться бедрами в Юджи. — Ты так хорошо смотришься на моём члене, так восхитительно принимаешь меня… — он наклоняется ближе, жадно целуя блестящий от слюны приоткрытый рот Юджи, одна рука скользит под его поясницу, чтобы изогнуть её вверх и протолкнуть свой член глубже внутрь, от чего Итадори задушенно стонет ему в губы. — Такой большой, — бормочет Юджи, ничего не соображая, его бедра прижимаются к бокам Сатору, и слегка двигаются навстречу толчкам, пока член возлюбленного наполняет его изнутри, посылая жгучие волны наслаждения по всему его телу. — Ахх, Сатору, пожалуйста… Годжо начинает двигаться, вытаскивая свой член почти полностью, прежде чем снова яростно вогнать обратно. Юджи горячий, тугой и чертовски влажный вокруг него. — Да, да, ахх.! — раздаются стоны и крики Юджи, когда Годжо входит быстрее, в безошибочно правильном направлении, а их конечности начинает покалывать словно настоящий электрический разряд. — Ммм, Юджи, — мурлычет Годжо, низко и хрипло, глядя на своего любимого мальчика потемневшим взглядом. Руки Итадори сжимают широкие сильные плечи Сатору, скользя вниз по его спине, слегка царапая ногтями и оставляя после себя лёгкие алые полосы. — Ещё! — умоляет Юджи, его голос плаксивый и хриплый от вожделения, и он смотрит на Годжо, полный желания в ярких золотистых глазах, — Хах! Так…так хорошо…я хочу ещё! — Ох, малыш, — стонет Годжо мягко и соблазнительно, наклоняясь ближе, чтобы прижаться языком к мокрой от пота шее Юджи, слизывая солёную влагу и оставляя горячие полосы слюны на его коже, — Я дам тебе всё, что попросишь, не волнуйся. Юджи постанывает, когда Годжо немного меняет их позу, подаваясь бедрами вперед, при этом толкаясь глубже, доставляя всё больше и больше неконтролируемого удовольствия, разрядами тока пронзающего его позвоночник. Он не может удержаться от громких криков, вздохов и стонов каждый раз, когда член Сатору касается его простаты. Он падает на постель, широко раскрываясь, окончательно растаяв под жаром тела своего любовника. — Ты хочешь этого, Юджи? — спрашивает его Годжо, пальцы нежно движутся по его бедрам, направляя тело Итадори навстречу его толчкам, его голос сексуальный и грубый, когда Юджи кивает ему и скулит, — Хочешь всего меня? Хочешь, чтобы я наполнил тебя? — Да! — умоляюще просит Юджи, громко постанывая, от того как идеально Годжо направляет в него свой член, прижимая его к простате с каждым сильным толчком и посылая раскаленное непреодолимое наслаждение, сжигающее его изнутри. Его собственный член пульсирует, упирается в живот, истекая смазкой, но он не может заставить себя отпустить Годжо хоть на мгновение, чтобы прикоснуться к себе. — Пожалуйста, ах! Сатору, Сатору, я хочу кончить, я…я хочу, хах! Внутрь, наполни меня, Сатору! — Итадори умоляет, так сладко, прижимаясь к нему всем телом, идеально сжимаясь вокруг него, и Годжо стонет, загоняя свой член так глубоко, как только может. — Черт, ахх, Юджи, — бормочет Годжо в беспамятстве, — Ты так хорошо звучишь, так красиво, детка, — хвалит он, скользя руками по его спине. Он прижимает его к своей груди, останавливаясь всего на мгновение, чтобы откинуться назад и позволить Юджи сесть к себе на колени, крепко обхватив ладонями его талию. Итадори вскрикивает, когда член Годжо проникает ещё глубже, собственный же член зажат между их подтянутыми животами, и это трение закручивает внутри него безумную, доводящую до исступления, спираль удовольствия. — Вот так, малыш, — урчит Годжо прямо у его уха, двигая бедрами ему навстречу, пока Юджи неистово подпрыгивает на его члене. — Я наполню тебя, Юджи, так глубоко, так хорошо…ах, я хочу, чтобы ты кончил на моём члене, хочу чувствовать тебя, слышать тебя, ты такой красивый, такой прекрасный, только для меня… Юджи предполагал, что рот Годжо произносит грязные словечки в постели, но не знал, что от этого ему будет так хорошо. Всё это продолжается так долго, его член готов взорваться от наслаждения в любую секунду, когда он только и может, что громко повторять имя Годжо, как умалишенный, снова и снова. Раскаленные добела искры удовольствия разрывают тугую натянутую спираль в их животах, когда он прижимает их тела друг к другу, подаваясь навстречу, а его голова откидывается назад, пока Годжо содрогаясь, самозабвенно вонзает свой член глубоко внутрь него. — Да, ммх, правильно, детка, — воркует Сатору, мышцы его напряжены до предела, и он прислоняется своим мокрым лбом к плечу Юджи, — Прими всё, Юджи, — он рычит, впиваясь зубами в кожу, засасывая её, когда горячие стенки Юджи резко сжимаются вокруг него. — Сатору! — Итадори скулит, а пальцы крепко впиваются в его сильные плечи и шею, запутываясь пальцами в растрепанных белых прядях, пока Годжо делает ещё несколько точных финальных толчков, прежде чем кончает, глубоко изливаясь внутри Юджи с громким стоном. Их дыхание перемешивается в тишине, и они медленно приходят в себя после ошеломительного оргазма, пыхтя и прижимаясь друг к другу, ища тепла. Сатору осторожно укладывает Юджи на кровать и ложится на него сверху, укрывая собственным телом. Он издает тихий, довольный звук, когда Годжо начинает нежно целовать его щеки и нос. Юджи хнычет, слегка хрипло, его мокрые ресницы трепещут. Сатору медленно выходит, заставляя его заскулить и содрогнуться, бедра судорожно дрожат, пока смазка и сперма вытекают из его распухшей дырочки. Сатору отстраняется от него, и они некоторое время лежат в тишине, обессиленные и оцепеневшие от наслаждения, наполнившего каждую клеточку их гудящих от усталости тел, а мышцы расслабляются на теплых плюшевых одеялах. — Ты в порядке, Юджи? — тихо спрашивает его Годжо, когда начинает вытирать салфетками беспорядок на их обнаженных телах, тщательно убирая все следы их недавней любви. — Мне было так хорошо, — ошеломленно произносит он, все ещё немного дрожа. Годжо одаривает его любящей улыбкой, и нежно целует, прежде чем снова отстраниться. Юджи недовольно скулит, вызывая у Годжо хриплый смех, пока он быстро перемещается по комнате, пытаясь хоть немного прибрать тот бардак, что они учудили. — Иди в постель, — требует Юджи, но недовольство растворяется в невнятности его слов. Сатору стаскивает грязные одеяла, и Итадори ощущает, как на кровать и на него самого накидывают свежие. — Кто-то хочет спать? — дразнится Годжо, кидая на Юджи веселый взгляд, когда, наконец, заползает на кровать, ныряя с головой под одеяла. Юджи немедленно придвигается ближе к нему, обнимая теперь уже своего парня, и они удобно устраиваются на теплой большой кровати. Юджи со вздохом кутается в мягкую ткань, и только когда Годжо убеждается, что он укрыт должным образом, он обнимает его крепче, прижимая к своему телу. — Спокойной ночи, — разморённо бормочет Юджи ему в грудь, — Я так люблю тебя. Ласковый поцелуй прижимается к макушке его волос, а нежные пальцы проводят вверх и вниз по позвоночнику. — Я тоже люблю тебя, Юджи, — тихо отвечает Сатору, тон его голоса наполнен теплотой и необъятной любовью, от чего Итадори льнёт к нему лишь теснее. Он мог бы заплакать сейчас, не будь он таким сонным, окутанным объятиями своего возлюбленного, самого красивого мужчины на свете, который любит его взаимно, и так же сильно, как и он сам. Это рай, в котором он хотел бы навсегда остаться, окруженный теплом одеял и любовью всей его жизни. И ничего ему больше не нужно другого, кроме Годжо Сатору рядом.