Страшная сказка

      Отражение в лужице не вязалось с её образом прошлого. Она была маленькой девочкой, ей ещё трудно давались размышления, умозаключения и исследования. Но даже она понимала, что всё ушло. Она резким образом изменилась, к горю для матери и отца. Они хотели спасти своего ангелочка, согласившись на пересадку органов от другой девочки, и получили обратно чудовище. Слова «чудовище», «отребье» и «гуль» смешивались в отвратительную кашу.       И сверкал печально алый зрачок, окружённый чёрной склерой. Облик милой девочки с светлыми волосами и с солнечными глазами, омраченный кровью и плотью гуля.       Мирай медленно шла, придерживая живот, разрывающийся от позывов поесть. Во рту давно пересохло, а булочка, подаренная доброй старушкой, оставила после себя рвотный рефлекс и кислятину. Правда гуля — человеческая еда на вкус отвратительна, словно гниль. В ответ на голод нос ощущал сотни манящих запахов, от которых она бежала. Еда. Она хотела есть, но сердцем она понимала, что это Плохо. Это было то самое родительское Плохо, оставленное ремнём. Это было правило, вот только... сейчас она должна ему следовать? После вида крови на плече матери, такой сладкой, такой манящей?.. Кровь, что капала на пол кухни, разнося божественный аромат всей улице. И она ведь ещё пыталась слизнуть алую жидкость с пола — не получилось, только попала под удар.       Вот незадача, ножом её невозможно убить, тем более обычным тупым кухонным ножом.       Родители пытались убить её... от воспоминаний девочка всхлипнула. Слово «убийство» она слышала временами по телевизору. Это было лишь слово, на которое она с испугом пряталась в складках платья матери. Уж она-то всегда знала, что её это никак не коснётся. Она всегда была хорошей послушной девочкой. Но в тот день она не хотела ничего есть, мать стала её снова ругать, замахнулась веником и... что тогда произошло, она и не помнила, но... родители отбежали от неё на другой конец кухни, смотря с ненавистью. Они ненавидели её. Мирай не знала, как отреагировать с самого начала на отца с ножом, но её тело знало, что надо бежать отсюда. Она бежала подобно трусливому кролику.       И теперь... что ей делать? Родители кричали ей вслед проклятия, желали ей смерти. Дальние родственники, казалось ей, тоже так сказали бы. Все люди стали казаться ей такими одинаковыми. Скучные существа, кричащие о её гнилом внутреннем мире. Инстинкт человека требовал от неё не соваться к местам, где снуют гули, инстинкт гуля призывал увидеться с ними. Негласный запрет на убийство ребёнка-гуля, нарушаемый, разве что, обжорами, и то редко. Нечто, что могло хоть как-то гарантировать ей жизнь при встрече с ними. Правда, она не знала об этом, поэтому боялась и людей и гулей.       Девочка остановилась, сморщив носик от задумчивости. Она шла в подворотне, за следующим поворотом бил в нос запах сородича. Она слегка вздрогнула. Странно было думать об этих существах в таком ключе, ведь они монстры. Тогда, получается, и она монстр заодно. Поправив складки пыльного платья, она осторожно высунула голову из-за стены, всматриваясь в темноту. Ничего не было видно. Но запах был, и... он стал сильнее. Мирай испуганно завизжала, когда почувствовала, как её поднимают за воротник платья, как какого-то шкодливого котёнка. Хватка была крепкой, но не настолько, чтобы она задохнулась. Она кричала долго-долго с закрытыми глазами, после чего поняла, что новый знакомый как-то не горит желанием её убивать. Потом она приоткрыла глазки с взглядом рассерженного львёнка.       Еë разномастные глаза встретились с серыми глазами, в которых точно читалось любопытство и некая хладнокровность. Хозяином этого угодия оказался мужчина тридцати лет, с чёрными, слегка кудрявыми, волосами до плеч, очень высокого роста, жилистого телосложения и с выражением лица, словно он сорвал джекпот. Встретив такого на улице в толпе не подумаешь и не догадаешься в жизни, кем он на самом деле является. Мирай испуганно пискнула. Против него у неё нет и шансов, она лишь ребёнок. Мужчина же устало выдохнул, наблюдая за её потугами сбежать. Конечно, ему не выгодно заботиться о ней, и всё же... жизнь бок с боком с людьми многому его научила. Он не признавался самому себе, что ему стало её жаль, просто жаль.       Рю не опустил её на землю, вместо этого он и вовсе прижал к себе, невесомо улыбаясь. Его другу это понравится, судмедэксперты должны же радоваться чему-то, помимо работы и кофе.