***
Новорожденная Атанасия была странной, не только внешне, но и внутренне. У нее чистейшие сапфиры в глазах, как и у всех членов императорской семьи, золотые локоны, как у ее отца, у нее взгляд уставшего от жизни человека, полный скуки и какой-то далекой тоски. Первая принцесса, единственная наследница престола ее отца, любит золотые вещи и шоколад, ненавидит лимоны в любом блюде, но все равно ест их со странным чувством ностальгии. Она ненавидит движение в любом виде, но все равно продолжает оттачивать свое мастерство владения мечом под присмотром Феликса. У маленькой принцессы необъятное количество маны, которая проявляется в сиянии небесных глаз и переливе необыкновенных волос. В пустынном дворце расцветал невиданной красоты цветок, заброшенный остальным миром и взращенный огромным трудом парой горничных и рыцарей. Магия маленькой принцессы исполняет желание своей маленькой носительницы и принимает форму милого маленького зверька, который всегда был рядом с ней, защищая ее и оберегая. Зверек со странным оттенком шерсти был единственным другом девочки на протяжении всего ее детства как принцессы. Маленькой принцессе холодно и одиноко в ее дворце. Единственное что ее согревает, так это тепло нескольких избранных людей: Лили и Феликса, и воспоминания из прошлых жизней. Ким Рок Су, Кэйл, Атанасия - все эти имена означали одного человека, с жизнью которого поиграли боги. Ким Рок Су и Атанасия - это не Кэйл, Рок Су и Ати одинокие люди, у которых семья либо мертва, либо ненавидит их, Кэйл - это живое воплощение их мечты о большой и теплой семье, которую у них отобрали и никто не сможет их заменить. И потому... Атанасия выдавливает улыбку на очередной едкий комментарий Лукаса, изображает счастливого ребенка, желающего внимания отца и совершенно-совершенно точно безобидна для окружающих, перед Клодом с его вечной хмурой миной, о как же она сожалеет о тех днях, когда ее семья видела точно такое же выражение на ее лице, если бы она могла что-то исправить, то она бы постаралась выражать свою привязанность семье более эмоционально. Она строит из себя умного ребенка перед "мистером Снежком" и Иджеклимом. Она изо всех сил показывает себя заботливой сестрой перед Дженит. Она улыбается-улыбается-улыбается перед своими учителями, костерившими ее за нечистокровность, будто это она виновата в том, что родители этого тела зачали ее! Маленькая принцесса вплетает в свои волосы энотеры. Она постепенно погружается в отчаянье. Как глупо. Она сражалась с богом, имеющим этот атрибут, она одолела Белую Звезду, но теперь она сама погружается все глубже и глубже именно в то место, которое всеми силами старалась избежать в прошлой жизни. У нее на заднем дворе, куда она проскальзывает когда уже невмоготу терпеть новую жизнь, растут астры и незабудки - она помнит о них, она мечтает воссоединиться с ними. Атанасия мечтает сбежать из удушающей обстановки дворца, от отца, мечтающем придушить ее, от этого герцога, желающем подняться за счет ее жизни, от несносного мага, нашедшего себе развлечение в виде наблюдения за ее страданиями. Маленькая принцесса уже не маленькая, когда понимает, что ей нужно бежать куда-то и срочно. Ее "отец" забыл ее, чуть не казнил, а после решил убить магией в саду. Видимо уход в лепестках цветов стал ее фирменным трюком. Когда Атанасия уходит, то она даже не оборачивается, лишь ненадолго возвращается в свою комнату за тайником, да оставляет записку Лили и Феликсу, чтобы те не волновались. Она знала, что эти люди, при всей их верности этому блондинистому козлу, не выдадут ее последнее сообщение. Она не Ким Рок Су, не Кэйл Хенитьюз и не Атанасия де Эльджео Обелия. Она не знает кто она такая, в ее мыслях лишь то, что она беглая принцесса с Южного континента и человек, который хочет жить в тишине и покое. Почему она едет на Западный континент, на котором была высока вероятность быть обнаруженной ее людьми, она не знала. Возможно потому что она соскучилась, возможно потому что хотела убедиться, что она больше была им не нужна. Но говоря честно, то она запуталась: в себе, в мире, в людях. И устала настолько, что ей хотелось умереть, даже если это означало ее переход прямо под крылышко одного ублюдочного бога.***
У Леи черные короткие волосы и карие глаза, совершенно точно уставшие. Лею сопровождает странный черный кот с карими глазами, наблюдающие за миром слишком пристально. Они странная пара, странно похожая и подходящая друг другу словно они были одним целым. Лея прибыла с другого континента чтобы начать новую жизнь, именно так она сказала своим соседям на вопрос о нахождении четырнадцатилетней девочки здесь без какого-либо присмотра. Лея сказала, что хочет путешествовать по странам и городам, потому что ей интересен этот мир. У Леи за плечами одна сумка, потертый плащ, пара книг, мешок с деньгами и желтая хризантема в волосах, и кот, куда уж без него. Чуть позже к этому набору вещей присоединяется скрипка в дешевом футляре. О как низко она пала для той, кого называли богатейшей девушкой двух континентов. Но ей все равно. Она отдается игре на скрипке и не обращает внимания ни на что более. Музыка... успокаивает. Она дарит давно забытый покой. Лея играет произведения по памяти из первой жизни. А после создает собственные шедевры своими тонкими пальчиками. Таинственная скрипачка невероятно быстро набирала популярность. Она идет туда куда хотела и играла то, что хотела, не обращая внимания на просьбы дворян играть только для них. Лея лишь фыркает и поворачивается к ним спиной, не желая видеть в их глазах вожделения. Стоит ли ей удивляться, когда какой-то старикан похищает ее? Пожалуй нет. Она не боялась таких людей - лишь презирала их. Презрение превратилось в гнев, когда она увидела других похищенных людей: в основном женщин и детей. Она не переносила работорговлю в любом мире. У Леи магия жила под кожей, она не была похожа на магов с их потребностью использования двух рук и заклинаний, скорей она напоминала драконов с их манипуляцией маной по собственному желанию. Эти люди были глупы, когда похитили ее. Глупцы отвечают за свои действия. Все в ответе за свои действия. И потому Лея уничтожает, даже не так - стирает с лица земли это гнусное место, так, что от него и камня на камне не осталось. Она выводит существ из этого опасного места и находит свои вещи. Лея уходит накинув на себя плащ и капюшон, она растворяется в ночи и не узнает, что в тот самый момент когда она ушла, на место телепортируются мечник и дракончик, которых отправил император дабы разобраться с возникшей ситуацией. Постепенно у Леи появляется больше собеседников: Древние силы и элементали ветра наконец смогли докричаться до ее закрытого разума. Это попахивало шизофренией, но Лее было все равно. Она постепенно возвращала себе свою семью, пусть и такую странную и неоднозначную. Теперь ее тело было сильнее предыдущего: тренировки с Феликсом и продолжительное путешествие не проходят даром - Кэйл может использовать Древние силы дольше и сильней, не боясь за свое здоровье. Ее путешествие продолжалось. Элементали, которых она теперь могла слышать даже без посредников, рассказывали ей последние новости, показывали на более безопасный путь и помогали там, где было опасно. Все было тихо и мирно, пока ее удача не завела ее внутрь заговора против императора. Как бы она не хотела не вмешиваться, но дать пострадать своей семье Кэйл не могла. Она вновь вышла на тропу войны. В результате Кэйл просто берет и начинает преследовать всех заговорщиков, уничтожая их. Она методично, педантично и фанатично путешествует по континенту, но уже не ради расслабления, а ради вырезания посмевших подумать о том, чтобы восстать против ее старшего названного брата. Ее мастерство владения мечом взлетает до небес, она открывает для себя такую вещь как аура, она уже не похожа на брошенную принцесску, она больше не дворянка постоянно кашляющая кровью, это больше похоже на Ким Рок Су. Не во всем, но во многом. Она сама себе кажется отвратной, некрасивой, недостойной жизни. Единственное что удерживает ее на грани и не дает погрузиться в пучину отчаяния, были ее Древние силы, которые как могли оберегали ее разум от разрушения. Они разговаривали с ней, утешали ее, останавливали перед тем шагом невозврата. Древние силы были тонкой соломинкой, удерживающей ее от безумия.***
Кейдж, уже давно отлученная жрица Бога Смерти, который молчал вот уже пятнадцать лет, внезапно услышала тихий, но такой знакомый голос. - Кейдж, - он шелестит внутри ее разума, этот тон ей был не знаком. Он разговаривает с ней печально, даже как-то отчаянно. Это было не похоже на того бога, которого Кейдж знала. Бог Смерти просит ее найти девушку, даже девочку, пятнадцати лет с черными волосами и карими глазами. Он упоминает, что рядом с ней на постоянной основе находится черный кот. Он говорит, что как только Кейдж найдет ее, то моментально все поймет. Бог Смерти умоляет спасти этого ребенка, дать ему то, что она заслуживала больше кого-либо. Семью. Кейдж не была дурой, у нее была сильная интуиция, она поняла, что ей нужно было найти этого ребенка и потому она просит помощи у ее друзей, которые имели большие связи повсюду. Они прочесывают континент, каждый город и деревню, они расспрашивают разных существ, но не получают никакого результата за свои усилия. Проходит пара месяцев с начала поисков, которые теперь велись автономно. Наступает тот день. День смерти их человека. И вроде бы прошло столько лет, но чувство потери так и не прошло до конца. У них в сердцах и душах была дыра размером с потерянного человека. Этот день был днем, который существа желали провести рядом с могилой Кэйл. Они сидят недалеко от могилы, ровно настолько, чтобы видеть надгробие, но при этом дать ему пространство. Иронично. Они дают пространство бездушному камню с надписью. Собравшиеся тихо переговариваются между собой, не желая тревожить покой их Кэйл, когда ощущают странный ветер, принесший смешанный аромат цветов и крови. Быстро приходя в боевое состояние, они прикрываются заклинанием невидимости и наблюдают за неизвестным прибывшим. Или прибывшими. Первым, что бросилось им в глаза, был потрепанный плащ, капюшон которого скрывал от присутствующих личность прибывшего, вторым являлся странный кот, черного цвета, внезапно повернувший голову в их сторону, сверкая своими карими глазами с вытянутым зрачком. Незнакомец подходит ближе к надгробию, едва видно шевеля руками, собравшиеся в едином порыве напрягаются, собираясь проучить нахала, но вместо каких-либо атакующих заклинаний в вытянутой руке появляется странный букет: азалии, акация, астра, гербера, дельфиниум и душистый горошек. Странный букет, со странным смыслом: печаль, признание ошибок, воспоминания, улыбка, готовность стать тенью и, наконец, прощание. Драконы прищуриваются, что-то в этом незнакомце было до странности знакомым и родным. Они ощущают от фигуры силу, как магическую, так и физическую, элементалей ветра, благоволящих, и странное природное равновесие. Что-то в этом было знакомо до боли и рези в глазах. Незнакомец садится на корточки перед камнем и проводит тонкими пальцами по надписи, будто доказывая самому себе, что надпись реальна. Букет цветов опускается рядом. Выпрямившись и отвернувшись от надгробия, незнакомец подставляет лицо легкому ветерку, внезапно снесшему с головы капюшон. И в тот момент собравшиеся видят черные волосы и карие глаза. В своей жизни они поведали немало совпадений и потому верить, что это случайный человек они не могут. Они смотрят на черные волосы, но им почему-то видятся алые, перевязанные темной ленточкой, они смотрят в глаза и вместо коричневого им видится красный, напоминающий огонь. Вместо невысокой фигуры в потрепанном плаще они видят черную униформу главнокомандующего, залитую кровью. Они не раз видели эту спину. Он и Хон переглядываются и перекидываются в свои кошачьи формы. Если это была правда и этот незнакомец был их человеком, то... Это означало, что они наконец вернулись домой. И даже если их человек, их мать, не помнила о них, то ничего страшного, в этот раз они позаботятся о ней.***
Карие глаза ничем не выдают назревающую внутри бурю. Она подозревала, что что-то не так, ее интуиция никогда не подводила ее, но... Поверить в реальность было чрезвычайно сложно, в конце-концов если иметь завышенные ожидания, которые не сбудутся, было опасно. И ей бы уйти, телепортироваться подальше от этой проклятой могилы, к которой ее тянуло уже неделю. Ей бы сбежать подальше от этих двух до боли знакомых котов, ласкающих ее ноги - прямо как в прошлом - но она не могла. Ее тело замерло под тяжестью воспоминаний и бремени. Ее руки сами по себе вплетаются в густую и мягкую шерстку как это было в прошлом. Она счастлива что эти дети были такими упитанными, это значило, что о них продолжали заботиться даже после ее смерти. Это... радовало. Но... Ей пора. У нее еще были незаконченные дела, да и трогать детей, пусть они и больше не были детьми, но для нее они останутся теми милыми котятами, которых она принесла домой под дождем, своими грязными руками, утопленными в крови, она не желала. Они заслуживали кого-то другого, но не ее. Она убирает руки и отходит от них подальше. Ее тело непроизвольно вздрагивает, когда Он и Хон следуют за ней. Заклинание телепортации почти созрело, когда его внезапно прерывают. Она видит золотой песок, устремляющийся к ней, и именно и он прерывает ее заклинание. Значит ее предчувствие было право, не следовало ей задерживаться здесь, ей вообще не следовало сюда приходить. Ее подхватывают на руки и не смотрят на ее сопротивление. Кажется именно в тот момент, когда она оказалась в таких родных объятиях, то ее разум наконец расслабился, а тело вцепилось в одежду, не желая отпускать долгожданный комфорт и безопасность. Они могли убить ее, пытать или отослать куда подальше, но для нее имело значение только сейчас. Если от нее отрекутся, то пусть, но только сейчас она могла себе позволить успокоиться и не бояться за будущее, ведь так? Глаза непроизвольно закрываются. Она ощущает под собой мягкий матрас и воздушное одеяло в котором она утопает. У нее внезапно ощущается дежавю, будто и не было тех пятнадцати лет одного сплошного выживания, будто она только вчера заснула после игр с детьми и произошедшее было всего лишь кошмарным сном. Но реальность как всегда жестока по отношению к ней. Она все еще чувствует под кожей магию и слышит элементалей, напевающих ей успокаивающую мелодию. Она открывает глаза и видит ту самую комнату, которую она использовала давным-давно. Они были в Лесу Тьмы и ее внешность все еще была совсем не той, которая была дана ей в этой жизни, значит либо решили не снимать ее заклинание, либо не почувствовали его вообще, что, с нахождением на расстоянии вытянутой руки драконов, было невозможно. Обострившийся слух, неоднократно спасавший ее в этой жизни, улавливает тихие шаги, дверь едва слышно открывается и входит Рон, поседевший, постаревший, но все такой же готовый ко всему. Зоркие глаза, а так же знание своей семьи, замечают, что этот хладнокровный убийца все же сдал, что меж бровями залегли морщины, она ощущает от него напряженность. Видимо все было не так гладко как она предполагала, но она не могла его винить. Дворецкий без лишних слов помогает ей одеться, но она ощущает как руки в перчатках задерживаются на доли секунд дольше, как движения, прежде отточенные, замедлились, словно пытались осознать реальность происходящего. Она не могла его винить, будь она на его месте, то делала бы тоже самое. Они в тишине спускаются в столовую, и как только она заходит в комнату, то ощущает как десятки глаз внимательно следят за ней, за каждым ее движением, вдохом и выдохом. Ее кормят легкой пищей, которая все еще оставалась самой вкусной из всего что она успела попробовать и поят теплой водой - остальное она бы вытошнила из-за неподготовленного, к тяжелой еде, желудка. Чем дольше она сидит в такой атмосфере, окруженная столькими знакомыми людьми, тем больше понимает, что внутри нее нарастает буря, руки непроизвольно начали дрожать, а ком в горле нарастал. Они все так же молча перемещаются в гостиную и когда она садится в одиночное кресло, то ей на колени залезают два кота, а на плечи опускается туша подросшего черного дракона. Она не может смотреть никому в глаза, она поджимает губы и сосредотачивается на поглаживании шерсти ее детей. Какое-то время они сидят в тишине. А потом Чхве Хан, все такой же подросток, не выдерживает - он плюхается на колени перед ее креслом и из его глаз льются слезы, к нему присоединяется и Альберу в своей форме темного эльфа, Эрухабен прижимается к ней сзади, не обращая внимания на Раона и спинку кресла, вся комната в какой-то момент превращается в всхлипывающее и рыдающее нечто, стремящееся ухватить хотя бы частичку ее кожи. И она ничего не может с этим поделать, потому что сама едва сдерживает водопад слез - все невысказанные слова, действия, все мысли и негатив выплескиваются словно цунами в мир. Спустя время она ловит себя, что сидит на коленях древнего дракона с детьми, которые выросли без нее, на ее коленях и рассказывает все что с ней произошло, она рассказывает обо всем: о новом статусе брошенной принцессы, о ненависти отца, об одиноком детстве, о перебоях с маной, о стервозном волшебнике, обо всем через что она прошла когда переродилась. Она на секунду останавливается, когда доходит до момента слома, а после продолжает повествование о вырезании тех людей, посмевших подумать о перевороте в империи ее названного брата. Походу рассказа она перемещается по всем коленям, включая колени ее детей, выросших в таких красивых и замечательных взрослых. Каждый стискивает ее в своих объятиях, давая необходимое заземление как себе, так и ей. И, что самое главное для нее, они не отворачиваются от нее, даже после рассказа о том что она творила, когда немного сошла с ума, они не костерят ее за то, что первым делом не вернулась к ним, лишь изредка сквозь сцепленные зубы доносится ругань на особо неприятном месте истории. Под конец у нее не остается никаких сил - лишь пустота внутри. Она засыпает в чьих-то объятиях под тихие разговоры таких родных для нее людей, даже спустя пятнадцать лет. Видимо она наконец-то дома.***
Она вновь просыпается на той же кровати, но вот на этот раз у нее были соседи - Раон, Он и Хон решили присоединиться к ней и разве это нехорошо? Она начала медленно восстанавливаться, в чем ей активно помогала остальная часть ее семьи: друзья, соратники, герцогская семья, дети... возлюбленные. Она все чаще начала засматриваться на некоторых ее людей и ловила себя на некоторых непристойных мыслях, недостойных звания друзей. Кэйл... хотелось любви. Не той семейной, а чуть более глубокой. Чтобы ее целовали так глубоко, что не оставалось воздуха, чтобы засыпать под мерный звук стука сердец и просыпаться в неловких объятиях надежных мужских рук. Ей хотелось перестать быть сильной и переложить свои обязанности по защите как себя так и семьи на кого-то другого. Возможно именно по этому ей и предоставили такую возможность. Ей пятнадцать, или же тридцать пять? А может и вовсе под шестьдесят? Эти три возраста слишком разные чтобы их можно было смешивать. Она никак не могла понять как именно ей теперь действовать: с одной стороны она теперь самая младшая, а с другой, достаточно взрослая, чтобы перенести всю боль ненависти судьбы. Иногда воспоминания выходят из-под контроля и она теряется в них, лишь чтобы по возвращению ощутить мягкие прикосновения и объятия кого-то из ее семьи. Она откидывается им на грудь и позволяет им защитить и обогреть ее так, как они того желают. Кэйл учится ходить без иллюзий на своей внешности, учится принимать комплименты по поводу своей привлекательности, учится выражать свои мысли вслух, потому что пятнадцать лет вдали от нормального общения сильно ударяет по коммуникативным способностям девушки, которые и так были невысокими. Кэйл учится доверять кому-то спину и не оглядываться постоянно назад чтобы проверить может ли она еще доверять или же лучше закрыться. Девушка впервые с удовольствием носит платья, потому что ее семья счастлива видеть ее такой: расслабленной, доверчивой для них и только них - таким образом она говорит, что доверяет свою защиту им, что они ей важны и нужны, да и самой Кэйл нравиться чувствовать себя красивой - гормоны что ли начали играть с нею... Просто когда она впервые надела платье, весьма простое и скромное, то ее семье потребовалось время чтобы вернуться к нормальному функционированию, что ей понравилось, но она никогда не признается в том, что ей понравилось как объекты ее влюбленности чрезвычайно мило покраснели. Кажется именно тогда они и услышали ее звонкий смех, не скованный обязанностями и жизненными тяжестями. И им нравится, они хотят услышать больше этого смеха, ведь нельзя не стать одержимым до такого легкого и звонкого смеха, который раскрыла им девушка с солнечными волосами и небесными глазами, у которой раньше были алые волосы и карие глаза. Шло время и жители двух континентов постепенно понимают, что что-то изменилось в атмосфере, что изменились и их лидеры, их герои, одолевшие Белую Звезду, выглядят процветающими - так они выглядели только когда их главнокомандующая была жива, и они не могли не задаться вопросом о причине перемены их героев. Через пару недель пришел и ответ, который стоял рядом с императором Роана и имел солнечные волосы и сапфиры в глазах. Боги смилостивились над ними и вернули Кэйл Хенитьюз к жизни, пусть и в другом теле, но люди все еще могли видеть сходство между предыдущим и нынешним телами: их схожие привычки двигаться, манера речи, сама их аура, которая окончательно приняла королевский вид, все это указывало на одно - их самый главный герой вернулась к ним даже после стольких лет и они не могли не радоваться этому. А Кэйл лишь посмотрела на них своими невозможными глазами, видящими, казалось, душу, и улыбнулась. Девушка подняла руку в воздух и тогда все увидели салют из цветов: в воздухе парят анемоны, красные гвоздики, глицинии, ирисы и белые фиалки, они разлетаются и опускаются на раскрытые руки счастливых людей. Нельзя не любить Кэйл - понимает каждый, какой бы неземной и божественной она не была, но до нее могли дотянуться лишь избранные - понимают все. Кажется именно тогда и возникает такое чувство как ревность в глубине душ существ, окружающих ее каждый день - все пытаются урвать хотя бы кусочек солнечной девушки для себя. Понимание того, что необходимо было что-то делать, возникает тогда, когда герцогскому дому, который объявил о том, что Кэйл, в каком бы теле не ходила, навсегда останется дочерью дома Золотой Черепахи, приходят два письма с просьбой о помолвке. Когда об этом становиться известно, то вся семья, за исключением самой виновницы произошедшего, собирается вместе, не смотря на то, что многие из них весьма занятые люди - но Кэйл всегда была и остается на первом месте, чтобы обсудить эти письма, которые без сомнений будут отвергнуты и отправлены назад, но вот само содержание писем не может не насторожить семью - Кэйл принадлежала им и только им. Именно тогда влюбленные и поняли, что наступила пора действовать, иначе ее уведут у них прямо из-под носа. Они были согласны поделиться ею, но только с самыми доверенными лицами - с теми, кто был включен в их круг семьи, просто потому что они понимали, что Кэйл заслуживает всей возможной любви, которую они могут ей дать и дадут вне зависимости от того, кого выберет девушка. Кэйл, несмотря на весь свой ум, никогда не блистала в том, что называют отношениями, но даже она не могла не заметить как сильно изменилось отношение некоторых существ из ее окружения: Чхве Хан следует за ней как потерянный щеночек и без каких-либо слов исполнял любое ее желание, Эрухабен следит за ней круглые сутки, что было бы жутко для любого, но не для нее - она считает это милым, - и дарит маленькие подарочки, Альберу приглашает ее во дворец и кормит разными видами сладкого, иногда одаривая золотой табличкой без каких-либо просьб с ее стороны, Пасейтон приносит из самых глубоких морей разные невероятно красивые вещи только для нее одной, Бикрост готовит ее любимую еду и следит чтобы она никогда не была голодной, Тейлор постоянно приходит в гости и рассказывает о своих исследованиях и забавных историях. И таких примеров множество. Не то чтобы ей это не нравилось, но это было странно. Внутри она всегда была жадной до внимания своих драгоценных людей. Она упивалась этим вниманием и одаривала их тем же: лёгкие поглаживания, улыбки, слова. Кэйл не скупилась на это, она пыталась исправить все те недоподачки из ее прошлой жизни и длительного перерыва, как она считала - ее Семья заслуживала лишь самого лучшего. А потом, в какой-то момент, все изменилось. Кэйл была уставшей после очередного активного дня - она несколько дней подряд должна была встречаться с надоедливыми дворянами и эти встречи ее порядком утомляли. В итоге, не понимая что именно она делает, девушка падает на колени Эрухабена и сворачивается в клубочек, краем сознания отмечая, что эти колени, да и сам их обладатель, были потрясающими. Она старается сжаться как можно сильнее и прижаться к его тёплому животу. Ей было так хорошо и тепло, что ее небесные глаза сами того не замечая закрылись. С того самого момента все, казалось, изменилось. Мужчины сами заключали ее в объятия, она же без каких-либо предупреждений садилась им на колени. В итоге, количество физического контакта увеличилось и не сказать, что Кэйл была недовольна таким поворотом судьбы, как раз наоборот, ей нравилось проводить время с объектами ее влюбленности, пусть и та, как ей казалось, была безответной. Дети же на такие пляски взрослых вокруг да около лишь качали головами да выпрашивали больше ласки со стороны их человека - их матери. Кэйл было хорошо, она наслаждалась каждой минутой своего существования, каждым кусочком тепла которым щедро делилась вся ее семья. Кажется, что черная полоса несчастий наконец сменилась белой - цвета радости и счастья.