Если можешь, останься

В небольшой ванной комнате, освещаемой ярким светом, как в операционной палате, тишина нарушалась лишь периодически падающими в воду из крана каплями. Хару, полностью расслабившись, откинулся на спинку ванны и прикрыл глаза. Конечно, пребывание в ванне не сравнится с теми ощущениями, что он испытывал в плавательном бассейне, уходя глубоко под воду. Некоторые люди ненавидят тишину, видя в ней что-то пугающее и даже мистическое, многие чувствуют себя в ней неспокойно и неуютно. Но только не Хару. Казалось, что он тишиной лишь наслаждается. Рин, в отличие от него, ненавидел тишину и спокойствие. Будучи человеком подвижным и энергичным, он никогда не сидел на месте, предпочитая активный отдых. И он не понимал Хару. Не понимал, как можно находиться без движения хотя бы дольше одной минуты. Неугомонный, как тайфун, пловец с длинными волосами и Хару старался не давать повода расслабиться. Их встречи были частыми, и каждая из них заканчивалась одним и тем же. Безудержный секс – это то, что Рин любил, когда он одним быстрым и ловким движением снимал с Хару одежду, после чего еще быстрее раздевался сам. Жесткими и немного агрессивными толчками вжимать крепкое и податливое тело брюнета в матрас, чувствовать, как его пальцы цепляются за предплечья, как за единственную надежную опору, ладони зарываются в мягкие волосы, пропуская меж пальцев гладкие пряди, а затем сжимая их в пучок, руки скользят по коже спины, впиваются ногтями оставляя после себя яркие полосы, черные волосы, взмокшие от пота, рассыпаны по подушке, с губ безудержно и беспрестанно срываются стоны наслаждения, острые коленки сжимают бока сильнее, - все это неизменно сопровождало каждую их интимную близость. Хару любил Рина. По-своему, не так, как это привыкли описывать в литературе или фильмах о любви. Всю полноту этого чувства трудно выразить словами, еще труднее – действиями. Хару позволил ему войти в свою жизнь, а это дорогого стоило. Еще никому не удавалось наведываться в гости с такой завидной регулярностью, лишая хозяина драгоценного уединения. Да и сам он был не против отказаться от этой роскоши ради него. Ванна была просто необходима выбитому из сил после очередного рандеву Хару. Рин возражать не стал. Сколько прошло времени с тех пор, как он погрузился, непонятно. Дверь в ванную открылась, что Хару услышал не сразу, уйдя под воду с головой. Ладонь вошедшего тронула его за руку, и тот моментально выпрямился. - Ой, - нетерпеливый тон Рина дал понять, что тот немало прождал, прежде чем прийти за своим конкурентом и по совместительству любовником. – Ты еще долго будешь тут сидеть? - Я уже выхожу, - заверил Хару, отвернувшись и уставившись на свои ладони со сморщенной на подушечках пальцев кожей. - Ага, поспеши давай. Губы уже синие, - бросил Рин, срывая с крючка махровое полотенце. - Угу, - пробурчал Хару, снова облокачиваясь на спинку. - Вылезай, вода уже холодная стала. Вздохнув, Хару поднялся на ноги. С его волос и тела стремительными ручейками стала стекать вода. Рин приблизился к нему и накинул полотенце на плечи. Близко. Он сейчас очень близко. Хару уловил едва ощутимый запах чужого тела вперемешку с каким-то дезодорантом. Порой ему казалось, что к этому запаху примешивается и… запах океана. Большого, бескрайнего, безграничного, свободного, он заставлял разум туманиться, а сердце пропустить пару ударов, чтобы затем забиться с новой силой. Во рту стало сухо, появился горьковатый привкус. Рин сунул в воду руку, чтобы вынуть пробку. - Давай вытирайся и возвращайся в постель. Хару понадобилось несколько секунд, чтобы уловить смысл сказанного. Рин стоял всего лишь в метре от него, пристально всматриваясь в его лицо, гадая, услышал ли он его или нет. - Ладно, - ровным голосом, наконец, ответил Хару, и Рин, выдохнув и добавив, что будет ждать его, направился к двери. - Рин, - позвал его Хару за секунду до того, как вышеупомянутый чуть не выскользнул в коридор, впуская в помещение свежий прохладный воздух. Он был удивлен не меньше, чем обернувшийся на него Рин. Его имя сорвалось с губ как-то само собой, Хару даже не понимал, зачем позвал его. Слова застряли в горле. Однако, сам Рин, видимо, что-то осознал. Что-то он уловил, стоило Хару на одном выдохе произнести это короткое имя. Он, развернувшись, зашагал обратно к Хару, который так и продолжал стоять в обтягивающих плавках до колен и с полотенцем на плечах. Вода в ванне все убывала с булькающим звуком. - Что? – подойдя к нему практически вплотную, осведомился Рин, глядя своими большими малиновыми глазами снизу вверх. Минутой назад, когда Рин почти скрылся за дверью, внутри Хару стало как-то пусто, а в груди все сжалось. И вот теперь Рин вновь стоял перед ним и вопросительно смотрел, получая вместо ответа лишь взгляд голубых глаз, таких же глубоких, как море, способных сказать гораздо больше, нежели слова, которые так и не шли. Ночь закончится, и Рин уйдет. Уйдет, чтобы снова быть со своими друзьями и партнерами по клубу, уйдет, чтобы тренироваться до седьмого пота и болей в мышцах, напрочь забыв о Хару. Вспомнит он о нем лишь под вечер, и то не факт. «Не покидай меня, - пытался он сказать. – Дай мне понять, что я нужен тебе не только по ночам». Но вслух он этого так и не произнес. Просто стоял, не в силах оторвать взгляд от его лица, изогнутых в изумлении бровей, полуоткрытых губ, с виднеющимися кончиками острых зубов. Редкие капельки стекали по телу, заставляя волоски на теле топорщиться, а кожу покрываться крупными мурашками. - Ой, - растерянно протянул Рин и принялся растирать своими руками плечи Хару. – Ты ведь так простудишься. И снова он стоит почти вплотную. Так близко, что можно ощутить его прерывистое дыхание. Что, он тоже сейчас чувствует себя не в своей тарелке? Словно подгоняемый неизвестным страхом, до красноты натирая кожу через полотенце в надежде, что это поможет Хару хоть немного согреться. Прикосновения грубые, жесткие, но именно благодаря ним и тому, что Рин совсем рядом, отвратное чувство потерянности начало отступать, а на смену ему пришло другое. Более приятное, наполняющее нутро как сосуд, наполняемый тягучей, вязкой жидкостью. По велению этого чувства Хару протянул руки вперед и обвил ими шею Рина, притягивая к себе. - В чем дело? – ровным голосом поинтересовался Рин, прижатый к груди, в которой сердце билось с удвоенной частотой. Сказать, что он был удивлен – значит не сказать ничего, но отрываться от этого тела желания не было. - Если можешь, останься, - тихо проговорил Хару, прижимая его голову еще теснее, зарываясь пальцами в длинных шелковистых волосах. Усилием воли Рину удалось оторваться и снова поднять на него глаза. Решимость и уверенность, с которой Хару смотрел на него, не прошли мимо. Это не минутный порыв, о котором оба они забудут через какое-то время, это вполне осознанное желание, давно бьющееся где-то в глубине души, но которое не так легко высказать вслух. Последний раз взглянув в диковинные глаза своего друга, отмечая каждую крапинку, каждый виток на радужной оболочке, Хару наклонился и натолкнулся на чужие губы, тут же завладевая ими. Рин не опешил, не собирался толкать парня в грудь, чтобы прервать этот неожиданный поцелуй. Да, целовал Рин его не так часто, как хотелось бы, в основном это были приветственные и прощальные поцелуи, да и во время секса случалось и такое, что он склонялся к лицу Хару и затягивал в жарком, но непродолжительном поцелуе. Но в остальном же он не настолько сильно любил «обмен слюнями». Сейчас же Рин ничего не имел против. Он отвечал ему. Полотенце соскользнуло с плеч Хару и упало в ванну, все еще мокрую от воды. Тело била мелкая дрожь, под пальцами Рина она вся покрывалась мурашками. Первым поцелуй разорвал Хару. Это ему потребовалось, чтобы перекинуть ногу через бортик ванной и встать на пол, напротив своего партнера. Рин медлить не стал и, обхватив Хару, подарил ему новый поцелуй. Целовал он его умело, неторопливо водя языком по небу, ряду зубов, соприкасаясь и сплетаясь с его языком. Чувствовался немалый опыт. Рин однажды, лежа в постели с Хару, сам обмолвился о том, что у него были как девушки, так и парни. Хорошее место для подобных рассказов, подумал тогда Хару, и ему отчего-то стало не по себе. Но сейчас все мысли были вытеснены, перед ним был его Рин, его, в этот самый момент и на ближайшие несколько часов. Хоть какая-то отрада. Рин целовал его, плавными движениями гладил рукой по мышцам спины и живота и сам был ничуть не против того, чтобы Хару провел ладонями по его ягодицам, сжал на спине его черную майку и коснулся напряженной спины. Чертовски красивый, страстный, соблазнительный и такой неуловимый – это все Мацуока Рин. Внесший одним своим появлением в тихую и размеренную жизнь неспокойствие, к которому привыкаешь, будто к наркотику, и больше не мыслишь себя без него. Хару и не помнил, как он оказался прижат к краю ванны, на которую тут же сел, едва не упав в неё. Рин потянул его плавки за резинку вниз. Легкий розовый румянец, отразившийся на щеках Хару, вовсе не свидетельствовал о смущении и стыде, скорее, это было первым сигналом, дававшим Рину понять, что он на правильном пути. Хару пришлось слегка приподняться, чтобы тот без проблем стянул с него ненужный атрибут плаванья и стал свидетелем его нарастающего возбуждения. Рин только коснулся пальцами самой головки члена, сочащейся смазкой, как Хару тихо выдохнул и, откинувшись назад, уперся руками в противоположный бортик ванны. Сказать по правде, он никак не ожидал, что Рин решит взять его прямо здесь и сейчас, вместо того, чтобы вывести его за руку из ванной и вместе отправиться в комнату, где они продолжат начатое уже лежа на футоне. Ведь тут неудобно, сыро, еще свет глаза слепит. Но Рина устраивало буквально все, потому и Хару расслабился, позволив делать с собой, что тот пожелает. Собственный член стал подниматься и каменеть. Рин ухмыльнулся. То был лучший комплимент для него. Опустившись на колени и проведя губами по внутренней стороне бедра, слегка сжав тонкую кожу острыми зубами, отчего Хару болезненно поморщился, и тут же зализав место укуса, двинулся дальше. Ниточки удовольствия и предвкушения тянулись к паху и скручивались в тугой узел. Стало тяжело дышать и воспринимать действительность. Хару ему нужен только для того, чтобы насытить свой голод, а потом он покинет этот дом, оставляя после себя лишь напоминание в виде смятой простыни и бокала с недопитым чаем. К черту! Пошло все к черту. Главное, что сейчас он тут, настолько близко, насколько это вообще возможно. И он заставляет буквально таять от ласк. Пола под ногами уже не чувствовалось, лишь теплые ладони, придерживающие под коленками. И этот разгорающийся очаг наслаждения, как только язык прошелся по основанию ствола и задержался на головке. Да, это ни с чем не сравнимое удовольствие Хару не променяет ни на что и вряд ли кому-либо позволит к себе вот так прикоснуться. Другие – не Рин Мацуока. Никому не позволит он доводить себя до исступления, дрожа всем телом, подавшись низом живота чуть вперед, безмолвно прося о большем. А Рин все понимал и без слов. Ему они не нужны, и уже в следующую секунду он заглотил фаллос практически целиком. Ладони, что упирались в гладкую металлическую поверхность, готовы были скользнуть вниз, но Хару, намертво вцепившись ими, не мог позволить себе прервать такой момент, чтобы выбрать положение поудобнее. Так даже интереснее. Рин выпустил член изо рта, прихватил губами яички и скользнул ниже, к судорожно сжимающемуся колечку мышц. Входить в него языком оказалось сложнее, чем он предполагал, пришлось положить себе на плечи ноги Хару, ласково погладить живот и снова вернуться к подготовке. Только на этот раз помогать себе пальцами, разрабатывая неуступчивые мышцы, водя по промежности языком, тем самым призывая Хару расслабиться и получать удовольствие, которое он уже не скрывал и стонал в голос. Собственно, это именно то, чего Рин от него ждал. В голове Хару промелькнула мысль – со всеми ли в такие минуты бывает так хорошо или же тело с радостью отзывается лишь на ласки того самого, особенного, кто так прочно засел в мозгу и к кому так тянется душа? Способен ли кто-то еще подарить ему такое же незабываемое удовольствие, или же такое подвластно лишь Рину и ему одному? Впрочем, и эти размышления улетучились так же быстро, как и образовалась, стоило подушечке пальцев задеть бугорок простаты. Потом снова. И снова. Рин двигал в нем двумя пальцами, имитируя половой акт, и действовал он еще напористее, когда увидел, что самоконтроль и здравый смысл потихоньку начинают покидать Хару, уступая место лишь желанию и больше ничему другому. Он хотел довести его до полной потери рассудка, хотел заставить потерять сознание от удовольствия. И эту пытку способен был продолжать до бесконечности, если бы не собственное тело, которому тоже требовалось немало внимания. Хару из последних сил держался за край ванны. Положение его стало еще опаснее, когда Рин поднялся с колен и встал перед ним, приподнимая его бедра выше и разводя их в стороны. Руки, привыкшие к постоянным физическим нагрузкам, уже свело судорогой от напряжения и возбуждения. Находиться вот так перед Рином полусидя-полулежа было, мягко говоря, не слишком удобно, особенно, когда его ноги вот так держат под коленями, из-за чего позвоночник прогибался, и только руки Рина не позволяли нижней части туловища соскользнуть. Одну руку из-под коленки Рину все же пришлось убрать, но лишь на мгновение, чтобы расстегнуть на себе ширинку и выпустить твердый и раскаленный член. Рин смотрел на него, хищно оскалившись, войдя во вкус и ощущая полную власть над ним. Только он мог видеть Хару таким, открытым как книга, покорным и с готовностью позволяющим любые манипуляции с собственным телом. Однако и Хару кое-что успел уже отметить. Каким бы Рин не был настойчивым и резким в постели, он никогда не причинял ему физической боли, если, конечно, не считать тех укусов в шею и плечи, которые он, обычно, тут же принимался ласкать языком. И это наталкивало на мысль, что Хару для него все же значил гораздо большее, чем просто партнер в постели. Долгожданное чувство наполненности пришло неожиданно, заставив сжаться и едва не упасть, простонать, что есть сил и глубоко втянуть воздух. Рин удовлетворенно улыбнулся и, стиснув руками кожу на коленках, принялся вводить собственный член в раскрасневшийся вход, заполняя партнера без рывков. А потом принялся двигаться, сначала осторожно, потом движения становились более размашистыми. По ванной разносились, многократно усиливаясь от стен, стоны двух молодых людей, сознание которых заполнила страсть и жажда друг друга. Руки Хару перекочевали на мускулистые плечи Рина и теперь сжимали их до боли, до красных пятен, но это сейчас было неважно. Каждое движение Рина достигало своей цели, головка члена билась о простату, и Хару каждый раз выгибался в спине, запрокидывая голову назад и ловя ртом воздух. Отчего-то Рин стал двигаться еще медленнее. Хару уставился на него, широко раскрыв глаза. Ответом ему была улыбка, загадочная и не предвещавшая ничего хорошего. Столкнувшись с ним взглядом, выражение лица Рина стало каким-то издевательским, и он стал толкаться в его тело еще медленнее. - Рин… - только и мог выдохнуть Хару. - Что? – переспросил он таким тоном, будто уже наперед знает все, что тот скажет дальше. Нестерпимо хотелось кончить с громким вскриком и обмякнуть в руках Рина. Или даже упасть в эту чертову ванну. - Пожалуйста… - просипел Хару и двинул собственными бедрами. Никакой реакции, только сощурившиеся глаза, улыбка, больше похожая на оскал, и невыносимо медленные толчки. Дрожащей рукой Хару обхватил свой болезненно пульсирующий член, сжал его и провел по всей длине. Рин заинтересованно смотрел за всей этой картиной и, рыкнув, стал возобновлять темп. Перед глазами Хару все потемнело, а дыхание перехватило. Новый быстрый темп разрушил где-то внутри гнездо, откуда удовольствие, подобно сотням змеек, потянулось к конечностям. Но рука продолжала скользить по члену, задавая себе собственный ритм. Похоже, это дико возбуждало Рина, поскольку он не отрывал взгляд от такой картины, ловя каждое движение и следя за реакцией Хару. Стоны обоих становились все громче, сливаясь в общий поток, заполняя всю ванную комнату. А потом несколько тугих струек попало на живот и даже грудь, и Хару моментально почувствовал, как тело сковывает слабость и усталость. Но Рин ему лечь не дал. Притянул его к себе за плечи и накрыл его губы своими. Дыхание стало немного ровнее, маленькие бусинки пота стекали по их телам. Хару целовал его. Так, как мог, вкладывая в поцелуй все чувства и стараясь донести их до Рина. Он позволил себе приподнять его обтягивающую черную майку, оголить пресс, тут же прижимаясь к нему своим телом, ощущая в нем мелкую дрожь. А потом Рин внезапно отстранился и, наклонившись, взял полотенце, которым тут же обернул бедра Хару. - Пошли, - он взял его за руку и повел к выходу. Хару поймал себя на мысли, что очень бы хотел поблагодарить Рина. Просто за то, что есть, за то, что позволил ему себя обнимать и целовать. Делать это было до безумия приятно, но вот насколько приятно это было самому Рину – оставалось загадкой. Оказавшись в своей полутемной комнате, лежа на футоне, Хару ждал, что Рин снова его поцелует. И его надежды оправдались, когда Рин, успевший за считанные минуты сбросить с себя всю одежду, навис над ним, закрывая ему рот грубым поцелуем, на который Хару пылко отвечал, и даже этого оказалось мало. Он обнимал Рина за шею и стискивал его бока коленками, перебирал гладкие пряди волос и с каждым мгновением чувствовал, что снова заводится. То же самое чувствовал и Рин, особенно когда член Хару стал упираться ему в живот, давая понять, что снова готов к большему. Рин вошел в него быстро, не ощущая сопротивления. И снова Хару стал терять над собой контроль, извиваться под партнером, срывать голос на крики и выгибать спину. Рин прижимался к его шее и с каждым новым толчком выдыхал, обдавая кожу горячим воздухом. В какой-то момент Рин внезапно прервался и вышел из тела брюнета. Хару разочарованно выдохнул и сквозь полутьму посмотрел на любовника. Но интересоваться, в чем же дело, не пришлось. Рин повернул Хару на бок и лег позади него, беря одну его ногу и сгибая в колене. И снова тот же головокружительный темп, сбивающий дыхание и заставляющий сердце биться о грудную клетку, как оказавшийся в неволе зверь. Рину удалось просунуть руку под голову Хару и, насколько это возможно, развернуть ее, приближаясь к губам и затягивая партнера в поцелуе. И новая волна оргазма, захлестнувшая сознание, выбила из молодых людей все силы. Какое-то время они так и лежали, прижавшись друг к другу. Наверное, это был один из самых приятных моментов - понимать, что он рядом, обнимает, согревая тело и душу. Рин поднялся с футона и нащупал в темноте одежду. Снова уходит, не говоря ни слова, одевается, чтобы покинуть его. И лишь в дверном проеме остановится, чтобы известить Хару о своем уходе. - Рин. - Хару сел на постели и убрал со лба мокрые волосы. Рин, стоя в одном нижнем белье, обернулся на него. - Не уходи, - Хару старался говорить ровно, чтобы в голосе не сквозило и намека на мольбу. - Я не ухожу, - заверил его, в свою очередь, Рин и присел перед ним на корточки. – Я только в уборную отлучусь. - Только не долго, - прикрыв глаза, Хару лег обратно и с замиранием сердца стал ждать. Что если Рин его обманул и решил, воспользовавшись случаем, слинять из дома, ничего не объясняя? Хару помотал головой, отгоняя эти глупые мысли. Рин вернулся, как и обещал. Вернулся и лег на то же самое место, где и лежал. Хару пришлось слегка подвинуться, чтобы вместе им было достаточно места. Сейчас он не один. Сейчас, когда он лежит в объятиях Рина, он не будет чувствовать одиночества, к которому привык за свою недолгую жизнь. Это была первая ночь, когда Рин не ушел, а остался с ним до утра. Это была первая ночь, когда Хару впервые стало страшно оставаться одному.