Металл

не может быть, чтоб два влюблённых сердца не видели друг друга в тьме. и в самых страшных снах ты будешь видеть свет лучей, спасающих тебя на дне. тебя ещё спасёт надежда пылающей любви. тяжело существовать с такими чувствами если скрывать положено мне их. препятствие в любви вызывает страх. страх утери. потерять одно из самых значимых вещей- потерять возможность жить… бытие в томимых чувствах усугубляет мое положение. мне тяжело молчать, когда так необходимо выкрикнуть нутро. но я обещал самому себе, что сохраню молчание. я обещал себе, что потеряю эти чувства в глубине. убеждал себя, что они мне не нужны, что перестану думать о внутренне прекрасном человеке… но никто мне не сказал, что невозможно выкинуть из сердца это. заставлять его молчать тоже, что и вырвать насовсем. хотя, быть может стало б лучше, избавься я от этой боли. молчание бьет сильней по мне… и ее молчание тоже. она учила меня стойкости, молчанию, заставляла быть мужчиной. не знала видимо она, что чувства есть и у мужчин. не мог я ей противоречить, она хотела чтоб я врал. томиться в муках созерцания ее телесной красоты мне тяжело. она тянула меня вверх к небесной свободе, а она нужна была мне здесь на земле. мне не понятны ее чувства. позволить мне дотронуться до ее души она не может. так значит нет взаимного ответа мне.. не вижу я в глазах того же яркого оттенка, что проявляется в моих, смотри я на неё. мечтают руки мои ее прикосновения, ее коснуться губ хотят. не место им в ее внимании как мысли думать тут хотят. стоя в той самой темноте где ждёшь лучей ты пробуждения, она является тебе. она и есть тот луч спасенья. внимая каждому движению, она не торопясь кладёт мне руку на плечо. откуда столько страха привалило, оно как будто чувствовало уже давно последующее событие, что там произошло. рука была холодной и тяжелой, как будто мертвой. не ее. тяжело. тяжело было осознавать, что это вовсе не рука, ещё тяжелее, что это было смертью. той самой, что принесла она. груда металла лежала на моем плече, а в ней ее рука. эта смерть приросла к ее руке. она как будто бы жила с ней. я так мечтал ее прикосновения, откуда ж знал я, что оно может быть последним. откуда ж знал я, что оно убьёт. холодна она была всегда: когда воспитывала и молчала. но я хранил в себе любовь к ее металлу, к ее холодному прикосновению и взгляду сквозь меня. не знаю, чем я думал, мозги ведь я пытался закрывать, но сердце видимо сильнее, оно не будет никогда молчать. согревало в этой комнате только мое сердцебиение. такое жгучее и шумное, но оно не докричалось бы. соединились два противостояния: пылающая любовь внутри меня и хладнокровная рука моей любви. направлен этот обрыватель жизни в грудь мне и я готов закончить жизнь. нельзя же отказаться от внутренней тревоги при виде глаз ее больных. люблю я их, а они смотрели просто, как будто не живые люди здесь стоят. всё больше и сильнее боль меня пронзала пока я ждал кончины жизни здесь. я был готов отдать последние минуты ей. забрать всю суть любви моей и жизнь отдать за завтрашнее утро. за то, чтобы она жила свободно, раз я являюсь грузом. но она решила по другому, увидела, что я не шелохнулся, ни дрожь, ни слёзы не прошли. решила вдруг, что я стеклянный, что нет во мне души. решила, что готов я к жизни прежней, если покончит жизнь она. направила холодное оружие себе в висок она. она не знала, что люблю я.. но вот зачем последующее дело, если я так мешал ей проживать? мешал и заставлял морозить чувства и мысли прятать от меня. и я, видать, не видел слез ее, гонимых чувством разгорания чистейшей искренней любви. искренней любви… она стоит и держит железяку у виска и тут пришло к ней осознание, что не одна в любви она. и слёзы вылились из глаз и озарили всю картину. увидели мы искренность и счастье в таинственных местах нашей души. увидела, что я такой же, раз дернулся в секунду за рукой. коснулся я уже,горящей сердцем, ладони, наконец родной. потом второй. и вместе мы растаяли в сознании, что надо было чувств нам не скрывать. они видны лишь в правде, не в молчании, в котором проживать, то значит умирать.