Жёлтый свет

      Проснувшись далеко за полудень, Курильщик не обнаружил рядом Чёрного. Встав с кровати и оперевшись на костыли, парень доковылял до кухни, где творил Чёрный. Упадя на стул, Эрик увидел, что же готовил Рома. Его фирменное блюдо — салат из помидоров, которые очень любил Курильщик. — Доброе утро, творец, — с смешком поздоровался юноша. — Доброе, хотя уже почти вечер, но если хочешь, то пусть будет утро, — парировал Рома.– Салат будешь? — Да, пожалуй, — сколько бы лет не прошло, а сердце каждый раз замирает от того, что он получает нормальные ответы, что может сам ответить на нормальный вопрос. Никто из воспитанников Дома не спрашивал его нормально и, получая размытый ответ, оставались недовольны им. Никто, кроме Чёрного. Услада слуха и души. — О, мы снова взялись за костыли. Неожиданно. Что, готов к тренировкам? — добродушно спросил Черный, увидя костыли, прислонённые к столу. — Ну, надо же как-то адаптироваться, — смущёно ответил Курильщик. Около 5 месяцев назад ему сделали операцию на правую ногу и 2 месяца назад на левую. Теперь Эрик учился стоять и ходить на костылях, а Чёрный помогал ему, смотря чтобы тот не перенапрягал мышцы. В последнее время появилась боль, на которую сначала Циммерман старался не обращать внимание, но та лишь усилилась и, сказав об этом Роме, было принято решение временно прекратить тренировки.       Позавтракав, или если быть точнее, пообедав, парни отправились в зал. Чёрный немного отодвинул диван и взял с полки шкафа ортопедический коврик. — Что это? — Курильщик заподозрил что-то неладное, не получив ответа на свой вопрос — Готовся к новым ощущениям, дорогой, — эх, как же не нравилось Курильщику, когда Чёрный называл его «дорогой». Чаще всего это подразумевало нечто не особо приятное.       Следующие 20 минут Эрик испытывал свои нервные окончания на выносливость. Спустя 10 минут ходьбы с помощью Чёрного, казалось, что ступни охватило пламя. С одной стороны парень понимал, что ему так или иначе, но надо привыкать ходить и Рома всеми силами старается помочь, а с другой, хотелось честно дать ему по светлой тыкве за неприкрытый смех над его страданиями. Хотя тот утверждал, что его сотрясают ругательства. — Знаешь, я в Доме даже как-то не замечал, как ты интересно подбираешь слова для выражения отрицательных эмоций, — Чёрный держал Курильщика за поясницу и, уткнувшись в его волосы, старался успокоить себя после продолжительного истеричного смеха. — Роман Циммерман, имейте совесть! — Эрику нравилось сочетание имени мужа и его фамилии, Рома думал, что это звучит странно и было бы лучше, если бы у него было любое другое имя.       Решив, что на сегодня достаточно, Чёрный взял Эрика на руки и унёс в комнату. Весьма признателеный Курильщик прекрасно знал, что сегодня соседи не заснут. Пока Рома вернулся в комнату убрать ковёр, Курильщик взял с тумбочки ноутбук. Вернувшийся Рома уже был готов, взяв с собой блокнот. В нём были записаны якобы романтические драмы, хотя их было бы лучше назвать комедией. Что, собственно, и делали парни. Включив первую попавшиюся из списка, они переиначивали на свой лад некоторые моменты, став королями стёба.       Дверь входной квартиры открылась и в комнату зашли отец, мама и брат Эрика. Циммерманы ждали Марию — милейшую женщину и прекрасную маму, которая приняла Рому как родного сына и Матвея — смышлёного и безудержно весёлого младшего брата, который тоже с лёгкостью принял Рому и даже подшучивал над ним. Отец же любил наносить неожиданные визит. Скорее всего перенял это у Сфинкса, с которым стал проводить намного больше времени, чем с родным сыном. Родители вошли в комнату и мама тут же схвалась за дверной косяк, чтобы не упасть. Матвей принял боевую готовность. — Она отказала мне, сказала что любит тебя. ДУМАЕТ, ЧТО ЛЮБИТ ТЕБЯ! — Рома изображал высшую степень разочарования в жизни, сотрясаясь от смеха. Эрик лежал на кровати и вытирал лицо от слёз. — Да она не может любить МЕНЯ! — из них двоих Эрик был больше похож на страдающего — ДА Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — прокричал Матвей и набросился с объятиями на брата. Что-что, а эмоционального диапазона у него не отобрать. Вот оно — хорошие чувство юмора в чистом его проявлении.       Мария, смеясь, поздоровалась. — Ох, драматургический институт плачет в сторонке, — успокоившись, сказала она. Отец скромно отдал какой-то пакет и, сказав, что у него ещё работа, ушёл. Никто и не смел его останавливать. Все остальные решили, что девять вечера это очень хорошое время для ужина.       Мама Эрика и Матвея увлеклась грузинской кухней и теперь просто закармливала их. Вот и сейчас все вчетвером они поели хачапури и хинкали. — Любимая классика, — сказали одновременно братья, что рассмешило Рому и Марию, которые увлечённо говорили про готовку.       Чёрный разложил диван в зале и постелил постельное бельё. Эрик объяснял маме, что у них в комнате творческий беспорядок и вообще, всё лежит на своих местах. Уже позже ночью, Курильщик лежал на груди Чёрного разомлевший от ласк. — Я люблю тебя, — прошептал Рома, поглаживая Эрика по отросшим волосам. — Я тоже тебя очень люблю, — ответил парень.