Дин проснулся на рассвете. Глянув на часы, что стояли на тумбочке, он понял, что только четыре часа утра. Инстинктивно он потянулся к Сэмми, но потом вспомнил, что младший брат был с Калебом.
Последняя охота Рыцаря на штригу вызвало гнев как Ученого, так и Стража, такого взрыва Дин еще не видел. Он ценил, что они пытались выяснять отношения за закрытыми дверями, но он и раньше подслушивал их разговоры. А сейчас у него была веская причина это сделать, ведь из-за него сорвалась последняя охота Джона Винчестера.
Услышав как отец обвинил его в том, что случилось, Дин почувствовал себя виноватым и слабым, но и Мак, и Джим указали, что последнее фиаско на охоте было только на совести Джона Винчестера.
С одной стороны, Дину не нравилось, что кто-то обвинял его отца, но с другой стороны, Джим и Мак были семьей, и они были довольно умными парнями.
Другим детям не приходилось делать то, что должен был делать Дин. Их мамы были живы, а папы не уходили на долгое время, чтобы спасти незнакомцев от монстров, которые прячутся в темноте. Мак был Ученым, и он был прекрасным и заботливым отцом для Калеба.
Дин хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему, как он может все исправить, помочь папе и облегчить жизнь Сэмми. Он очень любил младшего брата.
Фактически, именно из-за того, что он чуть ли не прилип к Сэму после того что случилось, пастор настоял, чтобы братья пока что побыли отдельно друг от друга. Тогда Дин этого не оценил, но теперь он мог видеть, что Старая Лошадь просто хотел доказать, что на ферме Сэм всегда в безопасности. Дин оценил это, и мог немного расслабиться.
Некоторое время он лежал в постели, понимая, что больше не уснет. Он медленно повернулся, понимая, что дверь в комнату Калеба была настежь открыта, и они могут услышать малейший шорох с его стороны. Калеб и Сэм чувствовали, что Дин был подавлен в последние дни, и были недовольны приказом Стража, который настаивал, чтобы они прекратили ходить за ним хвостом.
Из-за их беспокойства Дин еще больше чувствовал себя виноватым.
В конце концов, он и был виноват.
Первая ночь на ферме была беспокойной. Опасность, которой подвергся Сэма, только лишний раз напомнила, что они все смертны.
Несмотря на драконью магию и сказки, нефритовый дракон Атевм был всего лишь маленьким потерянным ребенком, который едва мог помочь себе, не говоря уже о надежде спасти мир.
Каждый охотник мог погибнуть. Каждого убитого монстра сменяли новые два чудовища. И в каждом сражении мог умереть гражданский. Хорошие парни никогда не смогут победить.
Дин посмотрел в окно на луну, которая еще не скрылась в солнечных лучах. Сам не зная почему, он ловко выскользнул из окна. Сколько он себя помнил, Дин часто сбегал из своей комнаты к пруду посреди ночи. Он так и не понял, почему его так тянуло к воде. Тихий ропот волн всегда успокаивал его душу.
И Дин знал, что пруд сможет ему помочь.
Он пришел в заросшее растениями место, над которым нависали виноградные лозы и ветки деревьев образуя плотный навес, создавая иллюзию безопасности и скрытности. Он все еще хорошо помнил, когда впервые оказался здесь. Это место помогло ему выйти из тишины, в которую он прятался после смерти матери.
Если бы Джон и Мак знали об этом месте, они бы суетились и осуждающе качали бы головами. Они сказали бы, что это слишком опасно. Ведь в густых кустах могли прятаться ядовитые змеи и огромные насекомые. Дин много раз видел лягушек, которые были больше его ладони и прыгали они очень высоко. Иногда в кусках шипели змеи, а однажды он видел, как коричная тварь плюнула кислотой на бедное животное вдвое больше самой змеи. Слава Богу, змея не пыталась съесть Дина.
Даже по прошествии стольких лет мальчик никому не рассказал о своих открытиях. Охота была намного опасней, чем прогулка в это место. И он не хотел терять это святилище.
Было что-то мистическое и волшебное в скрытой дикой природе, это пленило ребенка с самого раннего возраста. Здесь был уголок необузданной и нетронутой природы, и эта чистота коснулась его души.
Дин уныло побрел дальше. Несмотря на все попытки отвлечься, голос отца в его мыслях заглушал звуки природы вокруг. Он помнил трещины в стенах мотеля, напряжение и ужас от охоты, которая неожиданно провалилась.
Но хуже всего были взгляды родных. Отец смотрел на него с холодной враждебностью, словно увидел сына впервые. Его разочарование витало в воздухе и чуть не удушило Дина. В глазах Сэмми плескалась тревога и неуверенность.
Если бы папа не вернулся, Сэмми мог умереть, прежде чем Дин понял бы что произошло. И папа, и Мак, и Калеб, и все остальные никогда бы ему этого не простили. Он бы потерял все и всех.
Когда Дин проснулся на следующий день, он был уставшим, словно и не засыпал вовсе. Простыни спутались вокруг его ног, а мирные звуки природы тихо доносились из открытого окна фермы.
В обычный день это могло успокоить, но сегодня все было совсем по-другому. События той ночи преследовали Дина даже во сне. Он надеялся, что днем станет легче. Но этого не произошло. Книга про Вельветового Кролика все еще лежала на тумбочке, после того как Джим читал ее ночью, пытаясь его утешить.
Даже когда Дин смотрел пастору в глаза, умоляя солгать, Джим не обещал ему, что когда-нибудь Дин станет «настоящим», что его когда-нибудь полюбят так, как он жаждал. Его желание не сбылось. Воспоминание приносило агонию, но он ценил честность Джима.
Сейчас кровать казалась неудобной, но он не хотел просыпаться и вставать. Он не хотел, чтобы ему снова напоминали о хрупкости младшего брата и разочаровании отца.
Дин лежал в постели, казалось, целую вечность, пока Сэмми и Калеб не зашевелились в соседней комнате. Он закрыл глаза, притворяясь спящим, он так хотел уединения, что ему удалось снова заснуть. Но когда он проснулся, то почувствовал себя еще хуже.
Дин запаниковал, когда понял, что Сэма и Калеба нет в соседней комнате, а потом вспомнил, что они находятся на защищенной ферме, и ничто не могло их здесь поймать.
Дин встал и увидел приклеенную к двери наскоро нацарапанную записку от Калеба, в которой говорилось, что он сбежал по делам и взял бы Дина с собой, если бы он не спал. Мальчик раздраженно скомкал записку. Как будто ему было дело до того, куда пошел глупый Калеб. Он все равно не хотел никуда идти.
Дин чувствовал раздражение и гнев из-за того, что пастор Джим не разбудил его раньше. Он сел за обеденный стол, за которым пастор Джим и Сэмми ели блины с шоколадной кромкой. Его любимые.
Но вместо того, чтобы успокоить Дина, это мирное зрелище только еще больше разозлило его. То, что он обычно считал заботой со стороны старика, теперь казалось просто одолжением. Дин гонял свой завтрак по тарелке, игнорируя слишком веселый разговор Джима с Сэмом.
Дин снова и снова тыкал в блины вилкой, пока не превратил их в кашу.
— Теперь кусочки очень маленькие, и ты можешь их есть, — хихикнул Сэм, но Дин просто стиснул зубы и проигнорировал его.
Сэм успокоился, инстинктивно понимая, что его брата что-то беспокоит. Он ненавидел, когда Дину было грустно или больно. Сэм посмотрел на пастора, надеясь на помощь, но Хранитель просто смотрел на Дина с грустью в глазах, зная, что когда Дину было больно, он просто уходил в себя.
Но сейчас Дин просто старался не придушить их двоих. И гнев был чем-то новым. Хотя иногда он злился, все же был очень снисходительным и терпеливым по отношению к своей семье.
И хотя Дин был виноват, ему в первый раз за всю жизнь было все равно. Он устал от гнева отца. В прошлый раз когда папа на него разозлился, Дин сбежал в Алабаму, и Калеб приютил его. А потом вернул его. На этот раз Дин знал, что лучше не бежать. Отец везде его найдет и притащит назад, пиная и крича, если понадобится.
День прошел не очень хорошо. Когда Калеб вернулся, сказав, что помогал Джону и Маку на какой-то охоте, Дин злобно подумал, что он врал. Скорее, Джон Винчестер отослал своего протеже назад на ферму, чтобы убедиться, что его послушный солдатик не смылся.
Учитывая, что Калеб никак не отреагировал на эту мысль, Дин с облегчением понял, что друг не копался у него в голове. Калеб был очень сильным экстрасенсом, но он был предан Дину.
С тех пор, как он увидел тихого мальчика, Калеб считал его младшим братом, которого всегда хотел, но никогда не сможет иметь. Калеб всегда чувствовал что Дин был обеспокоен или ранен, даже если они находились в разных штатах. Однажды Калеб сказал, что Дин был его Полярной звездой.
С тех пор мальчики стали близки, но сегодня Калебу не стоило лезть к нему в мысли.
И Дин был рад, что друг не читал его, потому что не хотел ругаться. Вряд ли ссора закончится хорошо. Поэтому он старался держаться подальше от Калеба, отклонял все просьбы Стража и игнорировал попытки младшего брата подбодрить его.
Все начинали терять терпение, а он только начал проявлять упрямство.
Дин рано лег спать, чтобы не видеть возвращения Рыцаря и Ученого. Они охотились на штригу, которую Джон упустил. И от этого Дин чувствовал себя еще более виноватым.
Он даже не стал ужинать, не желая участвовать в новом споре.
Да и был ли в этом смысл? В любом случае Сэм всегда был фаворитом в их семье.
Проходили дни, и Дин все дальше прятался в себя. Каждый день он уходил из дома и исследовал территорию фермы. Он так делал еще до того, как они с Калебом стали лучшими друзьями, его отец всегда был слишком занят, чтобы проводить время с сыновьями, а Джим нянчился с Сэмми. Пастор всегда поощрял Дина устраивать прогулки.
Тогда Дин ненавидел это, он только что потерял все в своей жизни, и мысли о произошедшем постоянно крутились в голове. Он бродил по ферме и просто воспроизводил худшие воспоминания, огонь и жар. Он предпочел бы работать или заботиться о младшем брате, чем быть одному.
И нынешние дни напоминали те времена, когда он так же чувствовал себя одиноким.
Мак и Джон уже вернулись с охоты, но Дин не получил отпущения грехов за свои преступления. Калеб, Сэм и Джим готовы были помочь, но иногда Дину просто нужно было разобраться во всем самостоятельно.
— Дин? — позвал Джон, тихо постучав в дверь.
Мак часто злился на Джона, но он никогда раньше не видел доктора таким злым. Джон понял свою ошибку и даже извинился, что было практически неслыханно. Но гнев Мака бушевал, разгораясь с каждой минутой. Обычно Винчестер бы огрызался, даже если знал виноват, но в глазах Ученого была такая злость, что Рыцарь мудро отступил.
Охота на штригу не закончилась хорошо. Дети, которые были инфицированы, умрут, и они ничего не могли с этим поделать.
Поэтому повернули назад, усталые, побежденные и разгневанные.
И только когда они вернулись на ферму, Джон по-настоящему понял насколько доктор зол.
Джим поприветствовал их так холодно, что Джон отшатнулся от удивления. Ему потребовалось время, чтобы понять, что они испытывали не свои собственные эмоции, а эмоции Сэма и Калеба.
Сэм и Калеб оба были экстрасенсами, и хотя Сэм не был обучен и не знал о своих способностях, а Калеб только начинал развивать их, у них был большой потенциал. И когда кто-то из семьи был ранен, они беспокоились.
Если Джон когда-либо сомневался в их судьбе, их связи, скованной трагедией и болью, теперь он в этом удостоверился. Они будут бороться против всего проклятого мира.
Он гордился этим, но все же ощущал горечь, потому что он был частью мира, против которого они готовы выступить, чтобы спасти свой собственный. Он был сторонним наблюдателем, гостем, которого приветствовали, пока он не беспокоил их.
Когда Дин не ответил, Джон открыл дверь и вошел. Он взглянул на пустую кровать, где Калеб и Сэм делились своими горестями прошлыми ночами. Хотя было только семь часов вечера, Дин лежал в своей кровати.
Обычно Сэм и Калеб были бы поблизости, но он хотел поговорить с сыном наедине, поэтому отослал мальчиков. Но взгляд Сэма, когда он посмотрел на отца, обещал возмездие, и Джон не сомневался, что малыш сдержит слово. Сэм был целеустремленным и шел на таран против всех, кто мог причинить вред его брату.
Пусть Дин и старший брат, а Сэм всегда видел в нем непобедимого дракона, но он осознавал, что Дина тоже нужно защищать. И малыш всегда чувствовал, когда брат обеспокоен или грустит.
Калеб был ничем не лучше. Его взгляд обещал что он надерет наставнику задницу, если Джон причинит Дину боль. Рыцарь хотел сделать выговор Калебу, в конце концов он был отцом Дина, черт возьми.
«Может, ты его отец, но не
папа», — прозвучал в голове противный голосок.
Джон взглянул на кровать, ожидая увидеть, что Дин проснется, но ребенок не пошевелился.
***
Она была там, она всегда была рядом, когда он нуждался в ней, неземная и красивая. Ее лицо было закрыто капюшоном, придавая ей ауру таинственности.
Даже не оглядываясь, Дин мог видеть пейзаж вокруг. Красивые ручейки замерзли, скованные льдом. Время во сне двигалось медленно и размеренно. Вокруг никого, кроме них, не было.
Как всегда, его поразила абсолютная тишина, царившая в его сне. Куда бы он ни пошел, всегда было какие-то звуки. Даже поздними ночами на ферме, вдали от цивилизации, стрекотали сверчки, а в темноте рычали ночные хищники.
Но сейчас вдали, несмотря на грозовые тучи, сияла яркая луна, освещая своим сиянием ее кожу.
Дин огляделся, как всегда очарованный, независимо от того, сколько раз он уже был здесь. Наконец он посмотрел на ту, которая всегда терпеливо ему улыбалась.
— Я… — он замолчал, смутившись, когда на глаза навернулись слезы. Он снова почувствовал вину и боль. Он с трудом сглотнул комок в горле. Когда Дин поднял взгляд, она все еще была рядом, по-прежнему терпеливая. Она не делала никаких попыток поддержать его, но и не указывала на его слабость.
И это утешало еще больше, потому что она не притворялась, что понимает его. Как всегда она пришла к нему, когда он нуждался в ней. Она принадлежала ему, и только ему.
Сэм всегда хотел то, что было у Дина. Всегда хотел больше. А Джону Винчестеру всегда было плевать на чье-либо счастье, даже на счастье собственных сыновей. И хотя Дин знал, что Калеб любит его и сделает для него все что угодно, все же друг был просто человеком. Дин никогда не променял бы свою семью, даже на нее, но ребенок находил утешение в своем воображаемом друге. И она никогда не причиняла ему вреда.
— Я не хочу больше быть охотником, — наконец выпалил он, его подбородок задрожал.
Она откинулась назад, ее плащ изящно заколыхался, когда она задумчиво нахмурилась.
— Я понимаю.
И от ее спокойствия плотину эмоций прорвало. Водопад, который он сдерживал, наконец, прорвался, и слезы текли по его лицу. Из груди вырвалось рыдание.
Дин был благодарен за то, что она всегда знала, чего он хочет, еще до того, как он сам это понимал. Она нежно прижала его к своей груди. Она не успокаивала его и не просила, чтобы он успокоился, а просто дала ему отдохнуть, пока он плакал о своих горестях, как малыш. Ее спокойствие помогло ему не чувствовать себя неловко из-за того, что он так открыл свое сердце и душу.
Когда он поднял глаза, она смотрела на него с загадочной улыбкой.
— А почему нет? Разве ты не хочешь помогать людям?
Дину потребовалось время, чтобы понять о чем она говорит. Он смущенно опустил взгляд. Она терпеливо ждала.
— Я не хочу быть обузой для кого-либо. Я не хочу никого тормозить. Я не хочу никого ранить, — прошептал он.
Она обняла его, мягко улыбаясь. В этот момент Дин как никогда тосковал по своей матери, и когда она улыбалась ему, он чувствовал себя так, словно снова был рядом с мамой, хотя это было невозможно.
— Видишь луну, малыш?
Луна была красивой. Ему всегда нравились красивые вещи.
— Мерлин любил луну, — продолжила она, не дожидаясь его ответа. — Все Стражи унаследовали его любовь к ней. — Она снова таинственно улыбнулась.
— Я не понимаю.
— Внутри Стража есть тьма, которую никто не может понять или даже коснуться, поэтому ночь — их священное время. Потому что даже праведники и добрые люди должны принять свои темные стороны, чтобы тьма не превратилось в монстра, который может поглотить их целиком.
— Но я не Страж, — прошептал он.
— А это имеет значение?
Нет, это не имело значения. Если даже у Стражей есть темные стороны, значит, ему нужно было принять и свою тьму. Она была права. Он позволил тьме поглотить его.
— Я хотел, чтобы папа умер, — наконец ошеломленно признал Дин. — Когда он стоял и смотрел на меня таким взглядом, я… Он сказал, что уйдет ненадолго, но его не было столько времени, и мне было скучно. Сэмми нравится раскрашивать книжки, и читать «Доктора Сьюза», но он просто ребенок, а мне было так скучно. Я уложил его в постель и вышел. А потом… — он замолчал, подавившись слезами. — Это была моя вина. Я хотел, чтобы мой отец умер. Но я не хочу, чтобы он умер! — воскликнул он. — Боже, я не хочу, чтобы он умер или ушел. Это была моя вина, и я просто… — У него перехватило дыхание. — Я думаю, он знает, о чем я думал. Он так смотрел… Он будет ненавидеть меня вечно.
— Вода может преодолеть все, — сказал она. — Вода может перемещаться по камням и даже разбивать их, а если разозлиться, то может уничтожить целые цивилизации. — Она легко скользнула к нему. — Но вода также источник всей жизни. Подобно тому, как луна символизирует надежду.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь пострадал из-за меня. Эмоционально или физически.
— Я не могу обещать тебе, что этого не произойдет, но, пока ты борешься, надежда есть. — Она разжала его ладонь и вложила в нее камень. — Фуксит. Камень целителя, — прошептала она, исчезая в тумане. — Чтобы помочь тебе преодолеть эмоциональные раны.
***
— Проснись!
Дин вздрогнул и сел так резко, что чуть не врезался в Мака, который склонился над ним.
— Что?
— Эй, полегче, — сказал доктор, стараясь говорить спокойно, но Дин видел панику в его глазах.
Прежде чем он успел что-то сказать, вмешался нетерпеливый Джон Винчестер. Он оттолкнул Мака в сторону, и в ту же секунду Дин вспомнил все свои сомнения и вину. Он боялся, что отец строго посмотрит на него и расскажет всем о его мыслях, возложит на него ответственность за случившееся.
Но Джон крепко его обнял. В его глазах стояли слезы, с удивлением понял Дин, когда они намочили его рубашку. Он озадаченно взглянул на Мака через плечо отца и увидел страх в обычно спокойных глазах доктора.
— Ты не просыпался, — встревожено прошептал он. — Мы даже не знаем, что случилось. Нам нужно… Больница…
— В этом нет необходимости, — вмешался Джим, подмигивая Дину. И мальчик почувствовал благодарность к старику. Все было хорошо, по крайней мере, временно. Папа его не ненавидел. И Сэм был в порядке. Он даже не задумывался, почему пастор выглядел таким спокойным, когда все паниковали. Это было частью загадок Старой Лошади.
Кроме того, сейчас это не казалось таким уж важным. Ничего не было важно, кроме любви его отца. Да, Дин напортачил, но в следующий раз он справится. Нет ничего непреодолимого, когда рядом с ним его семья.
— Почему бы тебе не выйти на улицу и не поиграть с Калебом и Сэмом? Я знаю, что они скучали по тебе, — сказал Джим.
Дину тоже не хватало двух придурков. Хотя он никогда в этом не признается вслух.
Джим подавил протесты Джона и Мака взмахом руки, в его глазах загорелся понимающий блеск, когда он посмотрел на Дина.
Мальчик радостно спрыгнул с кровати, а в его ладони был толстый черный шнур с красивым лечебным камнем.
