Янус двуликий

      Он схватил меня за руку и потянул за собой через толщу пьяных людей, не помнящих себя от мнимой радости, застилающей, подобно пелене, полное горя сердце. Мы вошли в уборную, и нас охватил тусклый голубоватый свет. Из углов выступали, как скульптуры в музее, силуэты людей. Пол был мокрый и грязный от уличной обуви. Мы остановились у дальней стены, где отсутствовала одна из раковин — о ней напоминала лишь дыра в плитке для трубы. — Зачем вы меня сюда привели? Что вам от меня надо? — я был в совершенном ступоре, но боялся уйти, мой новый знакомец выглядел угрожающе. Его зрачки, казалось, дрожали от нервного возбуждения. Мало ли, что такой человек может сделать? Да и вдруг у него беда… — Мне надо вам признаться. Я удивился ещё больше. Мы знакомы один вечер, с чего вдруг какие-то откровения? — В чём? — Дело в том, что… — он опустил взгляд, потом поднял и обвёл глазами всё вокруг, как бы желая найти нужные слова написанными где-то рядом. — У меня… — Он явно не знал, с чего начать, но, кажется, так бы и не сказал ничего больше, если бы не решил начать с самой сути. — Я убил 16 человек. Я растерялся… не знал, как реагировать на такую глупую и страшную шутку. — Да что вы из меня дурака делаете?! — вскричал я, мигом теряя терпение, — Я думал, вы мне что-то серьёзное хотите сказать, — утащили куда-то, а теперь шутки шутите! Знаете что, я ухожу. И только я развернулся, мужчина вцепился в рукав моей рубашки: — Стойте! Я говорю правду! Послушайте… Я сжал губы и и повернулся обратно, вопросительно смотря. — Мне просто необходимо это кому-нибудь рассказать! — Так если вы действительно кого-то убили, идите в полицию и им и расскажите, что хотите. — Нет, нет, это не то, мне человек нужен, мне нужно увидеть… — он не договорил, что именно хочет увидеть, зато сказал кое-что другое. — Первый раз самый интересный… то есть, я хочу сказать, он многое говорит о том, что произошло со мной. Я учился в университете на последнем курсе. Был май, тепло, все уже ходят в лёгких курточках… Но это неважно. В общем, в один вечер я поссорился с отцом, очень сильно, он выставил меня за дверь и, сколько бы я не стучал, не умолял меня простить, он просто не пускал обратно. Первую ночь я провёл у двери квартиры, под утро ушёл в университет, а вернуться домой уже не мог. Почему-то мне было стыдно и страшно. Я остался на улице, сидел в парке, гулял по подворотням и в одной натолкнулся на пьяного человека, он был ужасно… неучтив, я хотел уйти, а он меня не отпускал, так что я разозлился и в конце концов ударил его. Тогда он достал нож, такой, чуть меньше ладони, — и мужчина показал свою ладонь, отметив на ней длину ножа, — но в порыве злости уронил его, я машинально поднял и, когда этот пьянчуга хотел меня ударить кулаком, я нож воткнул ему в плечо, он скорчился, а на меня вдруг всё нахлынуло, я ударил ещё раз, где-то около ключицы. Я не думал ни о чём, мне только было обидно, что я в такой ситуации, а тут ещё меня кто-то достаёт, мне было грустно, что ещё вчера у меня всё было, а теперь ничего нет, я наконец был зол, что вообще со мной так повёл себя отец, а потом какой-то сумасшедший, допившийся до чёртиков мужик меня оскорбляет. Я как-то уловил момент и ударил его в живот, а когда он упал на колени, я повалил его и продолжал, продолжал втыкать нож в грудь. Почему-то убить человека не так-то просто. Мне стало страшно. Я бросил нож и убежал. Потом меня-таки поймали, но почему-то списали всё на состояние аффекта. А мне даже как-то легко стало. Получается, убивать можно?.. Я стоял поражённый. Или этот человек сошёл с ума, или он убийца. Или он сумасшедший убийца. И ни один из этих вариантов мне не нравился. Я снова предпринял попытку сбежать, но он преградил мне путь. — А потом было лето, отец умер, — несчастный случай, — я тогда жил с мамой. И мы с ней уехали на дачу. Вам скучно? «Скучно ли мне, — подумал я, — что угодно, но только не это!» — Я хотел сказать, что я убивал незнакомых людей, который случайно встречал. Не из злости, не из желания кому-то отомстить, я не собирал определённое количество жертв и не подбирал внешность. Возможно поэтому меня до сих пор не могут найти, хотя они уже близко. Я знаю. С каждым разом я был всё изобретательнее и искуснее. Я знал, как убить медленно и как прикончить за минуту. Я изучал людей как часть этой природы. Я использовал верёвки, ножи,. — Да вы сумасшедший! — вскричал я, — Это ужасно, что вы делаете! Вы просто монстр! Каждый человек имеет право жить, даже если он последний пьяница, даже если он не приносит никакой пользы обществу! У него есть мысли, чувства, он осознает себя, и это страшно жестоко отнимать возможность существовать! Я не буду сообщать в полицию, но я очень надеюсь, очень надеюсь, — членораздельно повторил я, — что вы сознаетесь во всём сами. Я ушёл, на этот раз он меня не удерживал. Я чувствовал злость, удивление, отвращение и даже ненависть. Я прошёл по мигающей темноте к барной стойке, поспешно расплатился и направился к выходу. Прочь из этого странного места, в котором я больше не хочу появляться. Мало ли сколько ещё убийц я повстречаю, сидя со стаканом виски. Я нажал на ручку двери, которая легко поддалась, выпуская меня на узкую улочку, располосованную тенями. Идя домой, я думал о произошедшем, и в голове крутилось одно и то же, одно и то же. Я повторял себе, что это ужасно, что так нельзя, он же убивал их ни за что, этому нет никакого оправдания!

***

      Я вышел на главную улицу и незаметно для себя очутился на П-ской площади, где собралось много народу, все беспокойно переступали с ноги на ногу и глядели на пустующую трибуну. «Кого они ждут? Постою-ка здесь, может, будет что-то интересное…» Шум нарастал, люди переходили с шёпота на разговор в полный голос, некоторые даже осмеливались что-то выкрикивать, чего бы не позволили себе, стоя вне толпы. Вдруг все замолчали, а потом взорвались приветствием. Я перевёл взгляд вперёд и увидел мужчину в костюме. Кажется, его лицо мне знакомо, я мог его видеть по телевизору. «Да-да, это же какой-то министр,» — подумал я. Давненько я не читал новости, совсем выпал из жизни, а слухам в баре верить нельзя, поэтому я стал весь внимание. Он был в тёмно-сером костюме, белой рубашке с накрахмаленным вортничком, перетянутым галстуком. — Здравствуйте, дорогие граждане! Я невольно улыбнулся, не каждый день к тебе так обращаются высокопоставленные лица. — Сегодня особенный для всех нас день! Пятьдесят лет назад мы победили зло, обрушевшееся на нашу страну. Мы все знаем их, не по именам, а по идее, антигуманной, аморальной, которая противоречит самой человеческой природе. Да, я понял, о чём он говорит, — о войне, которая началась внезапно, длилась несколько лет, а потом закончилась. Нашей победой. Я даже загордился, как будто сам участвовал в борьбе за наш общий мир. — Мы старались сохранить статус кво до последнего, но все наши усилия разбивались о глупость и безрассудность этих тварей. Они пришли на нашу территорию без предупреждения, не как гости, а как варвары. И нашей общей задачей было спасти и себя и других, сохранить ценности, народность. Этот человек всё более распалялся, и мы вместе с ним. Какие же иногда противные люди бывают! Их много, на каждом шагу. — Таких надо истреблять! «Да!» — отозвалась толпа. — И мы справились! «Да!» — раздалось ещё громче. — И кто придёт к нам с мечом, тот от меча и погибнет! «Да!» — все голоса, радостно-злые, и я вместе с ними. Как же хорошо, что мы можем противостоять злу! Такие твари только смерти и заслуживают!